Андрей Васильев - Снисхождение. Том 2

Я уже разглядел, что вдоль стен были стояли столы, заваленные едой. Похоже, в этом смысле здесь все было крайне демократично — подходи, бери тарелку, хватай что твоей душе угодно из снеди и уплетай за обе щеки. У одно из них я заметил нашего недавнего знакомого, дядюшку Эверта, он жадно грыз куриную ногу, исподлобья глядя на окружающих. Что любопытно — рядом с ним никого не было, хотя у других столов люди стояли группками, весело общаясь.

— Так это Карл Лейген! — охнула вдруг Марина, которая все это время изучала лица присутствующих — Я с ним в Дрездене стажировалась вместе. Вот так сюрприз!

И она покинула нас, устремившись куда-то в зал и ловко лавируя между танцующими парами.

— Баба с воза — кобыле легче — заметил Валяев и гаркнул на официанта — Куда пошел? Тьфу ты! Kam se obrátit? No vrať se! (Куда пошел? А ну вернись!)

Официант покорно вернулся, Валяев цапнул сразу два бокала и перелил коньяк из одного в другой. Подумал немного, и добавил туда третий.

— Теперь иди — махнул он рукой недоуменно глядящему на него юноше — Иди, иди!

В этот же момент его лицо сморщилось так, будто он раскусил гнилой орех, но тут же это выражение сменило другое, радостно-слащавое.

— Тетушка Ингрид! — радостно завопил он — Вот радость-то! Тьфу, да что такое! Faster Ingrid! Jag är glad att se dig!

И, раскинув руки в стороны, не обращая внимания на плеснувший через край бокала коньяк, он пошел навстречу к женщине ростом метра под два, если не больше и с такими же героическими формами. Не знаю, не знаю, я бы с ней не рискнул обниматься. Такая может и придушить, сама того не заметив.

И мы остались с Танюшей вдвоем, Зимина к тому времени его французские кузины уже куда-то утащили.

— Ну что, дитя? — я согнул руку крендельком и подмигнул совсем уже запечалившейся девушке — Кавалер я так себе, второсортный, но лучше такой, чем никакого, согласись?

— Глупости какие — Танюша снова начала краснеть — Ничего вы не старый.

Где-то я это уже слышал. Хотя — где я только это не слышал.

— Согласен — кивнул я — Так что — танцы до упаду или пойдем для начала подхарчимся?

— Вы так смешно говорите — хихикнула Танюша — «Подхарчимся». Слово забавное.

— Главное — смысл у него правильный — я увлек ее за собой, направившись к ближайшему столу — Есть хочется — спасу нет.

— Ночь — с сомнением в голосе сообщила мне девушка — Я после шести не ем. Тем более сладкое.

Последние слова она произнесла страдальчески — на столе, к которому мы приблизились, стоял красивейший, аппетитнейший и несомненно очень вкусный торт приличных размеров.

— Да ладно тебе — я ухватил лопаточку, которая лежала рядом с ним — Сегодня можно. Кусочек-то.

— Знаю я эти дела — Танюша прищурила один глаз, ее лицо приняло лукавое выражение — Сначала один кусочек, потом второй…

— Как говаривал один мой хороший знакомец — никто и никогда не оговаривал размеры одного кусочка — назидательно произнес я — В конце концов — торт сам по себе это всего лишь один кусочек. Давай, ешь, а я вон по деликатесне ударю. Мне сладкое по барабану, мяса хоть какого-то хочу.

Я бестрепетно откромсал лопаточкой ломоть кондитерского изделия весом не менее чем полкило, плюхнул его на тарелку и протянул Танюше.

— Бисквитный — жалобно пробормотала та, держа ее на вытянутых руках — С пропиткой и сливочным кремом. И цукатами. Да пошло оно все! Съем!

— Вот и молодец — я одобрил я действия Танюши и окинул глазами стол.

Интересно, из каких соображений его формировали, в гастрономическом смысле? Слева от торта лежал целиком зажаренный гусь, справа — тарелка с рыбным ассорти. Еще здесь имелось несколько блюд с мясной нарезкой, ваза с профитролями, запеченное мясо, украшенное бумажными розочками, венские вафли, фруктовое желе, которое уже начало оплывать и приличных размеров лоханка с каким-то супом. Просто рядом с ней половник лежал, так что вряд ли там что-то другое. То ли исходили из принципа «пусть каждый себе что-то найдет», то ли просто не заморачивался никто, мол — что приготовили, то и выложили.

Гусь издавал потрясающий аромат жира и чеснока, я бы с удовольствием открутил ему ногу, намазал горчицей, что стояла рядом с ним и сточил бы ее под коньячок или вон, белое вино, но, поразмыслив, решил этого не делать. Во-первых, почти наверняка я изгваздаю одежду жиром, во-вторых — чеснок. Такой выхлоп потом будет — мама, не горюй. Мало ли, что меня дальше ждет?

В результате я сноровисто сообразил себе бутерброд с семгой и бодро откусил от него чуть ли не половину.

— Вина? — окончательно плюнув на условности, с набитым ртом спросил я Танюшу, которая с невероятно счастливым видом уписывала торт.

— Белого — видимо окончательно махнув рукой на все, согласилась она.

Все-таки еда — она друг человека. Мне изначально не нравилось все происходящее, я очень не хотел ехать на это мероприятие, когда все спутники разбежались, мне стало совсем грустно. А еда все сбалансировала, придала немного уверенности, в конце концов — она дала мне занятие. Что самое скверное в вечеринке, на которой ты чужой? Ощущение бесполезности себя в данных условиях. Но когда ты ешь — все меняется. Ты при деле. Ты — жуешь и значит, не совсем зря ты сюда пришел. И находишься здесь по праву, потому что посторонних не кормят вот так запросто.

А еще я заметил, что мы тут такие не один. В смысле те, кто тоже особо никого не знает. Нет, в большинстве своем гости между собой знакомы, это хорошо видно по тому, как они общаются, как смотрят друг на друга. Именно по этой причине легко вычислить тех, кто оказался здесь как мы — может, случайно, может, по служебной надобности. Дали приглашение кому-то как мне — и попробуй откажись.

Еще я искал в толпе своих спутников, но, увы, не находил. Больно много было народа и все ведь на месте не стоят, кто танцует, кто просто перемещается по залу. Мне вообще это все напоминало вечер встреч выпускников в институте.

Хотя одно знакомое лицо я увидел. А именно — я узнал одного из гостей. Это был юноша с бледным, почти белым лицом, я его видел в «Радеоне», он к нам в гости приезжал сравнительно недавно. Сейчас он беседовал с пожилой женщиной, у которой была крайне экстравагантная прическа. Ее волосы были уложены в виде атакующей кобры, причем сделано это было с неимоверным мастерством. Не знай я, что это волосы, подумал бы, что настоящую змеюку ей на голову посадили.

— Я рад есть видеть вас снова — раздался вкрадчивый голос дядюшки Эверта. Услышав его, Танюша ойкнула и дернулась в мою сторону, не переставая при этом жевать.

— А мы то как рады — я сделал шаг вперед, закрывая собой девушку — Не правда ли прекрасный вечер? И еда вкусная.

— Это есть так — важно произнес тот — Такой как вы есть должен быть счастлив, что получил возможность быть здесь сейчас.