Андрей Васильев - Снисхождение. Том 2

— Знаю — подтвердил я.

— Отчего же тогда ты так удивленно на меня смотрел? — мягко сказал Старик — Уже много лет назад ты заключил с собой сделку о том, чтобы не пускать чужую боль в свою душу, и я про это хорошо знаю. Ты, твой наставник, твоя подруга — каждый из вас заключает этот контракт с совестью. Или уходит из профессии, потому что по-другому в ней существовать нельзя. Ну да ладно, не о том речь, вернемся к нашим баранам. Так вот — что ты думаешь делать дальше? Как ты видишь жизнь после игры?

— Спокойной и размеренной я ее вижу — почти не покривил душой я — Уйду с головой в работу. Если честно — очень игра мне мешает, она и времени много забирает, и душевных сил. Мне о выпуске номера надо думать, а вместо этого в голове печати, осады, подземелья всякие. Нет, по работе тоже все это есть, но там это некие полуабстрактные явления. Одно дело про подобное читать или писать, другое — самому по таким местам шастать.

— Ну что, меня данный ответ на сегодня устраивает — Старик привстал, взял со столика сигару, срезал ее кончик и вопросительно посмотрел на меня.

Я понял, что он ждет, улыбнулся и чиркнул зажигалкой.

Правильнее было бы взять лежащий на столике коробок и запалить спичку из него, подозреваю, что Старик этого и хотел, но — перебор. Одно дело — проявить учтивость, другое — прогнуться. Да, я его боюсь, да, он может только мизинцем пошевелить, и я никогда не выйду из этого замка, но совсем уж не стоит по полу лужей растекаться. Я не дядюшка Эверт.

— Это хорошо, что с завершением той службы, которую ты на себя принял, наши отношения не прервутся — Старик выпустил колечко дыма — Не стану говорить тебе банальности, вроде: «Я за тобой давно наблюдаю» или «У тебя большое будущее, мальчик». Есть в них некая фальшь и избитость. Скажу так — думаю, мы сможем быть полезны друг другу. Ты достаточно молод и неглуп, ты не идеалист, ты давно утратил иллюзии и точно знаешь, что дважды два — четыре. Мне это нравится, и я знаю, что тебе предложить после того, как все закончится. Думается мне, что тебя мое предложение устроит и мы отлично поладим.

Боюсь представить, что он захочет получить от меня взамен на свое предложение. Не отдам.

— Не сомневаюсь в этом — тем не менее ответил я — Разве может быть по-другому?

Старик промолчал, окутавшись клубом сигарного дыма. Я подумал, и снова полез за сигаретами.

— Может — сказал наконец он, когда я щелкнул зажигалкой, прикуривая — Может быть все, мой друг. Вот взять хоть бы твою приятельницу Вежлеву. Она получила все, что хотела от этой жизни. Ну, или почти все. Казалось бы — стоит на вершине, все остальные — под ней, она смотрит на них сквозь облака, которые можно потрогать рукой. Но нет, ей этого мало, она пытается дотянуться еще выше. Нет, человек должен стремиться ввысь и не стоять на месте, но при этом каждый должен знать, что есть граница, которую переступать попросту неразумно. Или преступно. И уж наверняка опасно.

— Марина мне всегда казалась очень разумной женщиной — осторожно подбирая слова, сказал я — Она не из тех, кто совершает необдуманные поступки.

— То есть ты хочешь поручиться за нее? — уточнил Старик, уставившись на меня — Я верю тебе, Харитон. Скажи мне прямо сейчас: «Да, я даю вам слово в том, что эта женщина не совершала того, что вам про нее сказали, тому порукой моя честь и моя жизнь», и я не стану приглашать ее в этот кабинет для разговора. Ты сделаешь это?

Ничему меня жизнь не учит. Сто раз зарекался за других хлопотать, поскольку потом эти ни к чему хорошему не приводит, одни проблемы в сухом остатке остаются.

— Если вы мне поведаете то, что именно вам про нее сказали, то, возможно и сделаю — мысленно вздохнув, произнес я.

Вот зачем мне это? Но раз уж впрягся — надо вывозить. И главное — добро бы она это еще оценила.

— А если вот так, вслепую? — Старик постучал ногтем по краю бокала, намекая мне, что пора его наполнить — Если веришь человеку — так во всем, что тебе те россказни?

— Вы же сами упоминали про бремя профессии — взялся я за бутылку — Она накладывает отпечаток намертво, ваша правда. В том числе приучает и к тому, что сначала надо выяснить все, а только после этого выносить суждение. Так что там про Маринку нарассказывали? Уверен, враки все, но тем не менее?

— Мы поладим — уверенно сказал Старик — Только постарайся все-таки обойтись без необдуманных поступков, не дай эмоциям в ненужный момент победить рассудок.

Он взялся за колокольчик, стоящий на столе, который я даже сначала и не приметил, и позвонил в него.

Секундой позже в кабинет заглянул длинноволосый юноша в сюртуке. Именно — в сюртуке, как в фильмах про девятнадцатый век.

— Что там Отто, не собирается он речь произносить? — спросил у него Старик, берясь за бокал.

— Никак нет — ответил юноша — Ваш брат все еще работает с бумагами, из кабинета не выходил.

— Вот так всегда — пожаловался мне Старик — Назовет гостей, а сам сидит, зарывшись в свои архивы. И вроде как так и надо — у него свои дела, у остальных праздник. Добро еще что все привыкли к этим его привычкам, а то хоть от стыда сгорай. Лет пять назад так и не вышел к гостям, пришлось мне самому за него слова благодарности произносить и подарки принимать.

— Так брат же — пожал плечами я, наливая и себе коньяку — Куда деваться?

— Мы не родные братья — пояснил Старик — Тут связь другого рода, духовная, если можно так сказать. Хотя — подобное родство, на мой взгляд, значит куда больше, чем кровное. Брата по духу ты выбираешь сам и потому он тебе всегда несоизмеримо ближе, чем те, кто всего лишь родились твоими родственниками по воле судьбы. У меня есть и родные братья, так я с ними уже невесть сколько времени не виделся. И не стремлюсь к этой встрече.

— Жизнь — неопределенно произнес я. Что-то сказать надо было, а что — непонятно. Это слово подходило больше других.

— Ладно, друг мой — Старик вытянул руку с бокалом, я, поняв, что от меня требуется, тут же звякнул об него своим — Прозт!

Мы выпили.

— Еще одна просьба — Старик снова затянулся сигарой — Найди наших общих друзей и скажи, что я их зову.

— А Марину? — уточнил я.

— Я достаточно четко сформулировал свою просьбу — даже не глянул на меня Старик — Густав, после того как мастер Харитон найдет моих мальчиков, проводи их ко мне.

— Как скажете, светлейший — отозвался длинноволосый юноша.

— Так я пошел? — уточнил я у Старика, размышляя, сказать ему «всего доброго» или пока не прощаться?

— Постой — остановил он меня — Запамятовал совсем, что хотел уточнить у тебя один момент и заранее извиняюсь за то, что вторгаюсь в несколько интимную сферу. Скажи, вот это юное создание, Татьяна, она кто? Имеется в виду — ты приблизил её к себе в каком качестве? Надеюсь, не как замену Виктории? Просто на мой взгляд это было бы неразумно. Насколько я помню, твоя избранница в высшей степени разумная и достойная особа, о которой любой мужчина может только мечтать. Я понимаю — юные девушки будят давно забытые чувства, горячат остывающую кровь, но все же…