Алекс Вэй - Туман забвения. Книга вторая

Так они все вместе просидели до полуночи. Уже опьяневшие воины, прекратив петь песни о мертвых врагах, решили, пора возвращаться в лагерь. Утром рано их трехтысячному войску следовать дальше. Распрощавшись, они взяли подмышки опъяневшего Никоса, и покинули трактир.

— Эх, как же хорошо то друга встретить. Как мы с ним за конунга воевали… — пьяный Лютый заплетающимся языком затянул очередной рассказ о былом.

— Все, завтра расскажешь, а сейчас спать, — приказным тоном бросила также успевшая порядочно набраться Эрика.

Никто спорить не стал и они дружно поплелись наверх. Эрика в свою отдельную комнату, они с Лютым в соседнюю. Уже в комнате, когда они потушили лампу и улеглись каждый на свою лежанку, варвар снова начал вещать про былые времена, однако Виктор почти сразу перебил его.

— Ты лучше скажи мне по секрету, не поведал ли ты Валуну, кто мы такие? Про принцессу? — все же не удержался от вопроса он.

— Так он же скала! Валун точно никому… ничего. Никогда, — заплетающимся языком уверил варвар.

«Так и знал. Ну и хер с тобой. Все равно твоему Валуну никто не поверит» — подумал талерманец, проваливаясь в долгожданный сон. Тем более, он хотел заснуть раньше, чем Лютый захрапит.

Утро выдалось не очень добрым. Проспали до полудня, голова болела, животы, тоже, вдобавок теперь блевала не только Эрика, но и вся их компания. Причем, сейчас это было точно отравлением, потому как если бы только блевали. Когда они, держась за головы и ругаясь, спустились, застали нелециприятную картину. Некоторые столы и стулья в зале валялись перевернутыми, прилавок разгромлен, пол залит бормотухой. Дверь выбита. Все это великолепие довершал сдавленный вой, сопровождаемый всхлипываниями.

Они, прекратив ругаться, прошлись дальше. В углу возле прилавка в луже из смеси крови и бормотухи лежало истерзанное тело трактирщика. Над ним, рыдая, склонились две женщины, молодая разносчица и доселе незнакомая женщина постарше. У стены молча сидел бледный мальчишка около десяти лет. Эрика принялась выяснять, что случилось. Девицы так и не смогли ничего внятно объяснить, сквозь рыдания причитали про солдат, горе и Мироздание. В итоге все рассказал мальчишка. На рассвете пришли воины, стали бить отца, обвиняя, что он отравил их всех, из-за него их друг умер. Они отобрали их монеты, разгромили зал, забили трактирщика до смерти, и ушли. Под конец мальчишка стал оправдываться, что его отец не виноват, это все торговец Райхо, который вчера с утра плохую бормотуху им продал.

— Соболезную, — сухо бросила Эрика, положила на стол десять золотых и растерянно добавила, — Хватит. Не разориться чтобы. И, мой вам совет, осторожнее с качеством пойла. Всякие люди есть…

Мальчишка ничего не сказал. Разносчица, как оказалось, дочь трактирщика, рыдая поблагодарила, а его супруга только запричитала по поводу того, что ее горю все равно ничто не поможет.

— Нам пора, — пробубнила принцесса и смешно выскочила за дверь.

Лютый же начать выяснять, кто там все-таки умер. Не добившись никакого ответа, он принялся спрашивать как воины выглядели, мол хочет наказать злодеев. Мальчишка начал описывать их приметы. Услышав о рыжем бородатом здоровяке, Лютый успокоился, уверил, что все будут наказаны и распрощался. Виктор, уже догадываясь, кто умер и почему, еще раз окинул взглядом осиротевшее семейство, пошел следом.

— Не стыдно? Думаешь, откупилась? — тихо спросил Виктор у мрачной Эрики, когда они уже верхом выезжали из двора. Ясно же, принцесса, не простив оскорбления, отравила Никоса. Не зря она в дорогу прихватила яд в том числе.

— Шел бы ты, — огрызнулась Эрика, помолчала, и потом добавила, — Я не думала, что так получится.

— А на хрена? Ты же его и так вчера ниже некуда опустила. Могла бы тогда еще пару раз пнуть, для успокоения души, — укоризненно заметил талерманец.

— Может, не надо тут умничать? Пнуть говоришь? Да я вообще боялась, что на месте его там пристукну. Тогда бы хер замяли потасовку. Остальные, кстати, нормальные мужики, все равно за сослуживца впряглись бы.

— Ну хоть это ты поняла, — отмахнулся Виктор.

— А знаешь, я все равно рада, что Никос сдох. Мало того, оскорбил меня, он еще и мразь. Никчемный трусливый ублюдок, который кидается на тех, кто, по его тупому мнению, не сможет ответить, — зло возмутилась принцесса.

— И этим он нанес Ее Высочеству смертельное оскорбление, не озаботившись о ее самолюбии должным образом, — сыронизировал он.

— А самолюбие тут причем? Уж поверь, пары прилюдно выбитых зубов этой мрази мне хватило. Дело в справедливости! Нормальный человек не станет рисоваться, без повода цепляясь, по его мнению, к ничтожеству. А трусливая мразь будет. Так что без этой гниды мир станет лучше. Кто знает, кого он счел бы недостойным завтра? В другой раз он испортит кому-то жизнь, подставит сослуживцев, как вчера это чуть не сделал. Все справедливо. А трактирщика жаль, и семью его, тоже. Но я же его не убивала, это случайность, многое решает случайность. Завтра могли прийти бандиты, выпили бы плохую бормотуху и зарезали его, — посыпала аргументами принцесса.

— Браво, и ведь не поспоришь. Я тоже раньше думал, что мир спасет только массовая резня за справедливость. Как ты знаешь, вырезал я многих, но что-то справедливости больше не стало, — продолжал иронизировать талерманец над весьма знакомым исскуством самооправдания.

— Ну, видимо, не тех вырезал. Рыба гниет с головы. И кстати, если уж пошла речь о справедливости, посмотри на бардак, царящий вокруг. Вот что начинает происходить, если править Империей, думая о каждой случайной жертве, как это делал мой отец. Так что лучше даже не начинать привыкать, — жестко парировала Эрика, похоже еще сильнее убедившись в собственной правоте.

Альдо вел улыбающуюся Айрин под руку и натянуто улыбался. Облаченные в свои лучшие наряды и украшения леди улыбались, не менее достойно одетые господа одобрительно кивали. Вышкаленные гвардейцы застыли словно статуи. И вел он безусловно прекрасную супругу, которая своим ликом и статью затмевала сотни прибыших леди. А ее откровенный для Империи аркадийский наряд и длинные распущенные волосы выделяли ее особенно ярко. Но если обычно принц пребывал в восторге от подобных церемоний, по иронии судьбы, сейчас, когда действо происходило в его честь, сильнее всего он хотел, чтобы все поскорее закончилось. Ничего не радовало, ни гости, ни грядущие дары и поздравления. Все равно среди приглашенных не было того, чей взгляд и улыбка были для него дороже всех украшений, нарядов и пиров вместе взятых.

И вот, наконец, впереди показались спасительные двери в зал. Впрочем, переступая порог в числе первых гостей, слыша торжественную музыку и глядя на шикарное убранство столов, принц только в очередной раз испытал разочарование. Увы, все не так, как он хотел. Церемония освящения брака проходила прямо в Императорском Дворце. В целях безопасности в Храме Мироздания проводить не решились. Брак освящал Верховный Жрец Тадеус, что не нравилось принцу изначально. Не испытывал он к этому человеку даже толики симпатии. Но его мнение никто не учитывал. По традициям должен освящать Верховный Жрец и точка. Зато этот самый Верховный Жрец даже одеться как положено жрецу не удосужился. Вместо традиционной белой мантии, Тадеус надел обычные брюки, рубаху и сюртук. Причем, даже не делые, а болотно-серого оттенка. Никакого уважания. Традиционный Императорский Турнир Воинов в целях все той же безопасности устраивать также не стали, поэтому сразу после церемонии новоявленные супруги вместе с многочисленными гостями отправились в парадный зал на торжественный пир.