Ольга Зима - Тёмное пламя

— Жаль только, что он действительно будет нас ждать, — Бранн качает головой, встает и протягивает руку. — Спасибо, мой друг.

Ворона выглядит благодарной и не менее благодарно трясет твою ладонь, ушки немного шевелятся, неповрежденные и тоже как будто счастливые. Ох, да, мой Дей, свяжешься с этими неблагими, даже уши счастливыми будут казаться!

Мистер Октопа идет смущенными овалами и обнимает твой сапог сразу двумя щупальцами, признательно крякает, свистит и ворчит! Вибрация довольного салатового осьминога — тоже весьма неблагое ощущение.

Однако же, мы чревоугодничали? Самое время вспомнить о еде, да, мой голодный волк! Ты оглядываешься на отброшенную и угодившую в воду на полу куриную ножку, но там только расплываются очень толстые придонные (припольные?) рыбки! Печальный вздох нескрываем, но все неблагие — начиная сияющим Бранном и заканчивая поварятами-осьминожками — веселятся. Шеф-повар ворчит что-то прямо в твой сапог, а Бранн переводит:

— Мистер Октопа обещает собрать тебе в дорогу самой вкусной и сытной благой еды, мой друг. Ты поразил его своим поступком в сердце каждого щупальца! Отныне король Дей желанный гость на этой кухне, — и добавляет уже явно от себя. — Поздравляю!

Неблагой обед изрядно порадовал моего Дея благими блюдами, а мистер Октопа — объемным мешком припасов, который каким-то волшебным образом умещается в заплечной сумке Бранна.

Добродушный зеленый осьминог крепко обнимает тебя и твои сапоги, мой волк, на прощанье. Я полагаю потому, что мнит обувку твоей отдельной гордостью, раз она настолько высока! Бранну вновь достается лицезрение выпуклых золотых звезд на шипастом фиолетовом фоне, присосочные поцелуи и умиленное кряканье — как ни крути, а третьего принца неблагие любят.

Ой, мой Дей, ты зачем трясешь ногой? А, одна из рыбок вцепилась тебе в каблук? Вот зараза приставучая, мало им оброненной ножки, о потере которой ты до сих пор сожалеешь. Да, сожалеешь, хоть и съел чуть ли не втрое больше обычного. Ну вот и красноперая хищница наконец осталась за порогом.

Правда, как водится, любят Бранна не все, о чем не устает напоминать маячащая неподалеку круглая фигура Норвеля. Церемониймейстер опасается приближаться к вам, думаю, из-за тебя, мой волк — твой характер показался ему крут в достаточно пугающей мере. И сытый оскал ничуть не добавляет твоей улыбке дружелюбия.

Да, как и было задумано, мой Дей.

Висящий в воздухе толстяк поджидает вас в белом коридоре. Он напряженно кланяется, сжимая и разжимая кулаки, но не подлетает, общаясь преимущественно жестами: видимо, язык прикушен качественно.

Норвель призывает вас с Вороной последовать за ним, собираясь быть провожатым к галерее семейных портретов, однако еле держит себя в руках — острые ушки Бранна неимоверно притягательны и вызывают желание за них схватиться. Но ты умеешь быть пугающим, мой волк, поэтому церемониймейстер летит вперед, только оглядываясь на вас иногда и продолжая нервно шевелить комариными пальцами.

Коридор сменяется коридором, и все они выполнены в белом и голубом цветах, по мере того как мы поднимаемся, все больше смещающихся в сторону голубого. Кажется, даже апартаменты Дома Четвертой стихии отражают близость его детей к небу. Большие залы сменяются широкими анфиладами. Там выставлены образчики неблагих скульптур, которые время от времени можно распознать исключительно по пьедесталу и подписи, настолько они далеки от привычных статуй. Картины поначалу кажутся пустыми рамами, потом становится понятно, что они закрашены удивительным количеством неблагих оттенков белого! Эти странные рамы с неразличимыми картинами заставляют увериться: и кроме обеда тут может быть кое-что сногсшибательное…

Когда мы проходим очередной коридор, поуже, звук разносится ясно и далеко, как будто живые ши находятся за ближайшим углом. Да, смеющийся коридор, мой Дей!

Голоса дробятся, хотя можно различить, расслышать, что смеются мальчик и девочка. Среди белых стен, стоит тебе любопытно обернуться, мой волк, мелькает небольшая черная тень, что выглядит странно, но мелькание не повторяется, а смеющийся переход все тянется. Бранн задумчиво вышагивает рядом, но как будто разбуженный твоим движением спешит ответить на невысказанный вопрос:

— Из-за отсутствия зрения Линнэт обладает очень острым слухом, звуковые волны ходят по воздуху, и она навострилась ловить их в весьма юном возрасте, — Бранн замолкает. Теперь понятно, кому принадлежит девчачий смех. — Однажды мы играли тут в прятки, и Линнэт так понравилось, что она случайно вплела звуки игры в стены Дома.

Теперь можно различить хлопок, как если бы кого-то поймали, удивленный мальчишеский вскрик и опять хохот, видимо, Бранну тоже очень нравилось играть с сестрой.

Да, мой Дей, думаю, эти звуки проснулись с прибытием Вороны.

— Спрятаться от неё оказалось невозможно, я даже представить себе не мог, что Линнэт будет находить меня так быстро, — Бранн смотрится радостно удивленным. — Скорее всего, она лукавила, что не пользовалась магией. Линнэт находила меня всегда, куда бы я ни исчез!

Переход этот, больше похожий обилием картин на какую-то галерею, заканчивается, а на следующем этаже таких монотонных изысков уже не встретишь: то тут, то там обычные изображения местных владык. Мы проходим мимо короля давней давности, и даже на подписи он значится как Счастливчик. На отдельном ростовом портрете — этот приземистый ши с властным взглядом застыл между вдохом и выдохом: ноздри яростно раздуваются, брови сведены, правая рука сжимает длинный, порядком иззубренный меч, а левая лежит поверх прямоугольного щита в половину роста, на котором можно разглядеть двух переплетенных удавов. Доспех опален и поцарапан, что странно для парадного портрета, а слева вдали художник умудрился запечатлеть крыло Семиглавого змея. Колючая корона, составленная из узких ободков, сцепленных зубьями разного цвета, намекает на главенство Дома Первой стихии — изумруды верхнего венца лучатся в солнечном свете точно так же, как сияют порой глаза Бранна. Ну или вот выразительно прищуренные очи Счастливчика. Теперь понятно, отчего зеленоглазые дети Дома Четвертой стихии так раздражали своего отца. Хотя Лорканн, например, был вовсе желтоглазым, что никому не мешало жить!

Ты прав, мой Дей, дело не в глазах, а в ши.

Это явно историческая часть королевской галереи, но Бранн нервничает и не хочет вести тебя мимо всей своей родни. Возможно, потому что под ногами снова змеятся позабытые было линии рисунка, похоже, заканчивающиеся не возле дворца, а прямо в нем. А может быть, Бранна заставляет свернуть давний пойманный голос Линнэт, зачарованный в самом удобном переходе. Я бы не удивился, потому что от стен отражается горькое: «Где брат? Я не слышу брата! Отведите меня к нему!» Норвель спокойно залетает туда, позабыв обернуться.