Андрей Голышков - Клинки Керитона

— Не отставай зеленорожий! — пожурил он рубившегося с двух рук Маару, и, стряхивая кровь со своей рыжей гривы снова кинулся в бой.

Закружил водоворотом стальным. Ударил, заразительно хохоча. Одна «тень» упала. Ещё двоих, жаждавших его смерти, уложил длинным косым ударом. Почти не глядя, нырнул под копьё, отбил меч. Крутанулся, снося голову умудрившемуся подобраться сзади противнику и кончиком лезвия распарывая плечо ещё одному.

— Быстрей шевелись, зеленорожий! Хорбут твоё второе имя! — крича это, Траард подарил смерть ещё одной из «теней», мощным ударом развалив опрометчиво на него наскочившего на две сравнительно равные половинки.

Он хохотал и куражился, как мог веселил Великого Эрока. Но вдруг споткнулся, пошёл как-то криво, точно пьяный, качнулся в одну сторону, в другую, неуклюже взмахнул мечом. Упал на колени и тут же, мешком, повалился в кровавую лужу. Саима видел всё, но спроси его кто позже: «Как Траард умер?» — ни за что бы не ответил. А всё потому, что и сам не понял, что произошло: почему это эретриец опустил вдруг меч, почему не оттолкнул летевшего на него с копьём, зачем сам шагнул на смертоносное жало?

Крик отчаяния поглотил весь воздух, и сквозь завесу дыма Саима увидел, как остриё меча Маару описало дугу и лишивший Траарда жизни наёмник повалился к ногам онталара.

Что произошло дальше, Саима видеть не мог, взгляд снова заволокло облаком дыма.

Посыпались стрелы.

Хочешь не хочешь а отступить пришлось. Они укрылись за подводами. Стальные мухи прилетели и сюда.

Саима задрал балахон и оторвал край нижней рубахи, чтобы перевязать раны Дуфа: обломки сразу трёх стрел торчали из груди воина, ещё одна насквозь пробила плечо.

— Не надо, — прохрипел мужественный дауларец. Кровь на его груди пузырилась. Он закашлялся. Склонил голову на бок. Срыгнул кровью. — Подай… — протянул руку к мечу, задвигал скрюченными пальцами и вдруг замолк, так и недоговорив.

Рука упала плетью.

Жалобно заверещал Вир.

«Дуф, о боги!» — Саима заглянул в мёртвые глаза воина. Свет огня отразился в тусклых, пустых зрачках.

— Нёт! — позвал он надломленным голосом.

— Отец, — просипел запыхавшийся за время боя Нёт, падая на колени. Он отбросил меч и обхватил голову умершего ладонями.

Саима хотел было как-то успокоить юношу, но не нашёл слов. Так и стоял, не в силах отвести взгляд от тела Дуфа: чёрной от крови рубахи, на которой не осталось ни единого светлого пятна, и мертвенной белизны его лица.

— Достойная смерть. Я рад за него, — гордо заявил дауларец. — Мне надо совершить обряд. Сделай так, чтобы нам с отцом никто не мешал.

— Хорошо.

Но справить сполна тризну Нёту не дали.

Пока юноша жёг клочки волос и бормотал что-то над холодевшим телом отца, из дыма, сделавшегося фиолетово-сизым, выступил Маару. Его живот был распорот — шлейф из болтавшихся у него между ног кишок, волочился по земле, собирая грязь. Он сделал шаг, ещё один и, наконец, упал на колени.

Маару жил ещё несколько секунд: мотал головой, кричал что-то, тут же уносимое ветром и недолетавшее до ушей Саимы. А затем сиурт увидел, как глаза воина остановились навсегда.

— О боги! — рука Саимы замелькала, накладывая святое тревершие на… «А на кого, собственно?»

Из дыма на них вышло отвратительное горбатое чудище с мордой гиены и туловищем человека. Верхняя губа твари задрожала и приподнялась в оскале, обнажая ряд слюняво-гнойных клыков.

— Шак-шалк! — завопил Рэту, отталкивая Саиму.

Эретриец вскинул мечи. Крутанул раз, другой. Хищно улыбнулся.

— Шалки! — завопили сзади.

Саима обернулся на крик.

Ещё один гиеноподобный нёсся по лагерю, сквозь клубившиеся дымы, за панически улепётывавшим от него воином.

Нога несчастного скользнула по взбитой сапогами грязи, и он упал, перевернулся и попытался защититься мечом. Но взлетевший в прыжке шалк накрыл его и, тут же оттолкнувшись от мгновенно обезглавленного тела, кинулся на седовласого, спешившему своему воину на помощь. Длинные когти полоснули воздух с намерением разорвать противника в клочья, но схватили лишь воздух. Впустую клацнули челюсти. Блеснула сталь, один из клинков в руках предводителя «теней» заискрился Уино, и туша гиеноподобной твари отведавшей его магии завалилась к ногам седовласого.

«Где же Тэйд?» — поискал друга взглядом Саима.

— Сдохни, псина, сдохни! — взревел за спиной Рэту.

Саима повернул голову и увидел, как победоносно сверкнул меч эретрийца и тварь, совсем недавно казавшаяся неуязвимой, странно задёргалась и рухнула на колени.

Отрубленная голова её откатилась в сторону, выпустив в холодный влажный воздух белое облачко пара. Тело шалка качнулась и, взмахнув на прощание лапами, обрушилась наземь.

Рэту долго стоял покачиваясь, а затем, выронив мечи, повалился вперёд, накрывая собой обезглавленное тело гиеноподобного.

Внезапно похолодало, Саима поднял голову и с изумлением увидел в небе крупные хлопья первого снега.

— Снег? «По эту сторону разлома?!»

Он разжал пальцы и выронил на землю топор. Заверещал, гнездясь в капюшоне, Вир. Как боевой топор оказался в руках, Саима не знал. Какое-то время он смотрел на окровавленные ладони, не веря в происходившее.

«Это мои руки? Да, на левой нет пальца, видишь? Тогда — это точно я».

И тут всё разом закончилось…

Тишина. Полная. Абсолютная. И свет откуда-то сверху. И из этого света в самом центре поляны (там где ещё совсем недавно кипела битва) возникли четыре величественные фигуры в черном.

«Тэйд! Где Тэйд?»

Подбежал Нёт, видя снулые глаза Саимы, принялся трясти его за плечо:

— Всё нормально? Ты в порядке? Ты в порядке?! Ты в порядке?!!

— Что?

— Ты в порядке?!

— А… Да.

— Надо убираться отсюда, да поживее.

— Ага. Где все?

— Нет никого — одни мы.

— А Тэйд? Ты видел его?

— Нет. Бежим.

И они бросились бежать, перепрыгивая через трупы, спеша укрыться от страшной в своём мрачном величии четвёрки.

Яркая вспышка.

Волна света и Силы догнала их — толкнула в спины.

Стало темно и тихо…

— Клети! Открывайте клети! — Кхард оттолкнул замешкавшегося в нерешительности наёмника. — Быстрее.

Он выдернул из-за пояса жезл и решительно двинулся к понуро ковылявшим к нему скрамам. К счастью, те и не думали сопротивляться — покорно брели в сторону клетей (что было в диковинку, обычно его подопечные не проявляли такой скромности, а уж в непосредственной близости Истока или наполненного Силой мага, кем бы тот ни был — тем более). Один скрам был ранен. Порез под его глазом сочился кровью, бардовые полосы текли по перекошенному лицу.

Кхард задвинул засовы и навесил замки.

Времени на раздумья и осмысление душевных переживаний скрамов у него не нашлось — вокруг кипела битва, и было похоже, что его «воинство», несмотря на численное превосходство, её вчистую проигрывало.