Роджер Желязны - 5-6. Дворы Хаоса. Козыри Судьбы

— Он — хороший спортсмен и всегда держал себя в форме, — ответил я. — Здесь есть и другие такие же — очень сильные и быстрые.

Билл покачал головой. Мы пошли по тропе дальше.

— С этим я не спорю, — сказал он. — Только слишком уж всего много для простого совпадения. Парень прячет свое прошлое на твой манер, а потом оказывается, что на самом деле ему все о тебе прекрасно известно. Скажи, он действительно хорошо разбирается в искусстве?

— А?

— В искусстве. Он на самом деле настолько интересуется искусством, чтобы заняться еще и коллекционированием?

— О-о. Да. Обычно мы довольно регулярно посещали всякие вернисажи и музейные выставки.

Билл фыркнул и, ударив палкой по камешку, скинул его в поток.

— Ну, — сказал он, — это ослабляет один пункт, но едва ли меняет картину в целом.

— Не понимаю…

— Кажется странным, что он тоже был знаком с тем сумасшедшим художником-оккультистом. Хотя, когда ты сказал, что тот парень был хорошим художником, а Льюк действительно собирал картины, — ситуация стала менее странной.

— Ему незачем было говорить мне, что он знаком с Мелманом.

— Верно. Но все это плюс его физические возможности… Я просто выстраиваю дело на косвенных доказательствах, но у меня такое предчувствие, что этот парень сильно отличается от других.

Я кивнул:

— Несколько раз со времени прошлой ночи я сам приходил к тому же выводу. Если он действительно не отсюда, тогда откуда, черт побери?

— Значит, эту линию расследования мы исчерпали, — сказал Билл, заводя меня за поворот и останавливаясь, чтобы посмотреть, как с заболоченного берега на той стороне потока поднимается стайка птиц. Он несколько раз обернулся назад, в сторону, откуда мы пришли, затем: — Скажи мне… это совершенно не относится к нашему делу… какой у тебя… э-э… ранг?

— Что вы имеете в виду?

— Ты сын принца Янтаря. Кем это тебя делает?

— Вы имеете в виду титулы? Я — герцог Западных болот и эрл Колвира.

— Что это значит?

— Что я не принц Янтаря. Никто не побеспокоится устраивать против меня интригу или там вендетту из-за наследования…

— Хм.

— Что вы имеете в виду под «хм»?

Билл пожал плечами.

— Я много читал по истории. Никто не может чувствовать себя в безопасности.

На это пожал плечами я.

— Последнее, что я слышал: на домашнем фронте все спокойно.

— Ну, хоть здесь хорошая новость.

Еще несколько поворотов привели нас к широкой полосе из галечника и песка, спокойно взбирающейся футов, наверное, на тридцать и упирающейся в крутую насыпь высотой в семь или восемь футов. Я отметил, что вода поднимается здесь довольно-таки высоко, судя по обнаженным корням деревьев, растущим на гребне обрыва. Билл присел в их тени на валун, к обрыву спиной, и вновь раскурил трубку. Я устроился поблизости на другой, от него слева. Плеск и журчание воды действовали успокаивающе, и мы сидели так и смотрели, как временами на ней загораются искры.

— Хорошо, — сказал я чуть погодя. — Красивое место.

— Угу.

Я глянул на него. Билл смотрел туда, откуда мы пришли.

Я понизил голос:

— Что там?

— Мне показалось, что за нами кто-то идет, — прошептал он.

— Может, сходить посмотреть?

— Не надо. По-моему, ничего особенного. День прекрасный, а здесь всегда любит прогуливаться народ. Просто я подумал, если мы несколько минут подождем, он или покажется, или же мы узнаем, что он пошел куда-то еще.

— Как он выглядел?

— Не знаю. Не разглядел. Думаю, волноваться не стоит. Это все последствия твоего рассказа — а может быть, паранойя. Я еще не решил, что именно.

Я выудил свою трубку, набил ее и зажег, пока мы сидели и ждали. Но никто так и не показался.

В конце концов Билл поднялся и потянулся.

— Ложная тревога, — сказал он.

— Пожалуй.

Он снова пошел вперед, а я зашагал рядом.

— Потом, эта барышня Джасра — что-то она мне сильно не нравится, — сказал он. — Говоришь, она вроде бы козырнулась в комнату? И во рту у нее было жало, которое загнало тебя в силки?

— Все правильно.

— А раньше тебе не встречался кто-нибудь вроде нее?

— Нет.

— Есть какие-нибудь предположения?

Я покачал головой.

— И почему вдруг Вальпургиева ночь? Я понимаю, что для психа такие даты имеют значение, и я понимаю, что люди, придерживающиеся различных примитивных религий, придают огромную важность дням смены времен года. Но Z, кажется, слишком хорошо играет в свою игру, чтобы считаться душевнобольным. А что до другого…

— Мелман считал, что это важно.

— Да, но его просто впутали в это дело. Я бы, наоборот, удивился, если бы он не выступил с таким заявлением, намеренно или нет. Он же признал, что его хозяин никогда с ним не откровенничал. Это была его собственная идея. Ты единственный, кто разбирается в данной области. Скажи мне, имеет ли какое-либо значение и можно ли обрести какую-то реальную силу, если убить кого-то твоей крови именно в это время года?

— Ничего такого я не слышал. Но, естественно, есть много вещей, про которые я не слышал. У меня ведь не такой опыт по сравнению с большинством адептов. Но куда это вы все клоните? Говорите, будто не думаете, что он сдвинутый, но саму идею Вальпургиевой ночи не принимаете при этом всерьез.

— Не знаю. Я просто думаю вслух. И то и другое звучит для меня зловеще, вот и все. Между прочим, Французский Иностранный легион тридцатого апреля дает всем отпуск, чтобы напиться, и еще пару дней после, чтобы протрезветь. Это годовщина Камеронской битвы — одного из самых их главных триумфов. [92]Но сомневаюсь, что стоит принимать это в расчет.

— А почему Сфинкс? — неожиданно спросил Билл. — Почему Козырь переносит тебя куда-то, где надо соревноваться во всяких идиотских загадках, а иначе тебе оторвут голову?

— Я сильно подозреваю, что именно последнее и предполагалось.

— Я тоже. Но это совсем уже странно. Знаешь что? Держу пари, что все Козыри — вроде этого. Все своего рода ловушки.

— Может быть.

Я потянулся в карман за Козырями.

— Оставь, — сказал Билл. — Не будем нарываться на неприятности. Может, тебе стоит их припрятать, хотя бы на какое-то время. Я могу положить их в сейф у себя в конторе.

Я рассмеялся.

— В сейф? Нет уж, спасибо. Я хочу иметь эти карты при себе. Может, найдется способ проверить их, не рискуя.

— Ты — специалист, тебе виднее. Но скажи мне, пожалуйста, что-нибудь может проникнуть с карты сюда, когда тебя нет?

— Не может. Они так не работают. Чтобы действовать ими, требуется внимание. И немалое.

— Ну хоть что-то. Я…

Билл опять оглянулся. Сюда кто-то шел. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулак.

Затем я услышал, как Билл облегченно выдохнул.

— Порядок, — сказал он мне. — Я его знаю. Это Джордж Хансен. Он сын того малого, которому принадлежит ферма. Привет, Джордж!