Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

— Чего тебе нужно? — спросил он.

— Отвалить отсюда, — сказал я.

Послышалось чик-чак — стрела ударила в камень чуть левее передо мной.

— Тогда иди, — сказал всадник. — Для тебя здесь слишком опасно.

Он повернул коня в ту сторону, откуда приехал.

Я опустил Грейсвандир.

— Я не забуду тебя, — сказал я.

— Нет, — ответил он. — Не надо. Забудь.

Затем умчался прочь, и мгновением позже дымка-тропа тоже развеялась.

Я сунул Грейсвандир в ножны и сделал шаг вперед. Мир вновь стал вращаться вокруг меня, свет накатывал справа, тьма отступала налево. Я огляделся, соображая, как прикинуть высоту скалы за своей спиной. Казалось, она поднимается футов на тридцать-сорок, и мне нужен был вид, что мог бы открыться с ее вершины. Мой уступ тянулся в обе стороны: направо и налево. Проверка показала — путь направо быстро сужался, не позволяя нормально подняться. Я повернул и двинулся налево.

Я вышел на узкий неровный участок за границей скальной складки. На первый взгляд, судя по высоте, подъем вполне возможен. Я оглянулся, нет ли какой еще угрозы. Призрачная дорога уплыла довольно далеко; никаких новых всадников не возникало. Я начал карабкаться.

Движение было нетрудным, хотя высота оказалась большей, чем мне представлялось снизу. В этих краях проявлялся явный симптом сильного искривления пространства, которое и влияло на мое зрение. Чуть погодя я втянул себя наверх и нашел точку, что давала наилучший вид пропасти напротив.

Я еще раз увидел хаотические цвета. Справа к ним примыкала тьма. Земля, над которой они танцевали, была усеяна скалами и кратерами, без единого признака жизни. Но, пересекая ее, от далекого горизонта к горам по правую руку, чернильное и змеистое, бежало то, что могло быть лишь черной дорогой.

Еще десять минут карабканья и маневров, и я устроился так, чтобы взглянуть на ее конечный пункт. Дорога рассекала горы широким ущельем и бежала прямо к самому краю бездны. Там ее чернота сливалась с той, что заполняла пропасть, заметная лишь благодаря тому, что сквозь тьму бездны не просвечивали звезды. Используя эту преграду, чтобы оценить размеры дороги, я остался почти в полной уверенности, что дорога тянется к темной возвышенности, вокруг которой плавали полосы тумана.

Я растянулся на животе, чтобы как можно меньше искажать очертания низкого гребня для чьих бы то ни было невидимых глаз, что могли невзначай глянуть сюда. Лежа там, я размышлял над истоком этого пути. Повреждение Образа открыло доступ в Янтарь с этого плацдарма, тогда как я беззаветно верил, что мое проклятие обеспечило элемент молниеносности атаки. Теперь я чувствовал, что нападение состоялось бы и без меня, но сохранил уверенность, что и я приложил руку к происшедшему. Часть вины лежала на мне, хотя уже не целиком, как я полагал когда-то. Затем я подумал об Эрике, о том, как он лежал, умирая, на склоне Колвира. Он сказал, что, несмотря на сильную ненависть ко мне, предсмертное проклятие он приберег для врагов Янтаря. Другими словами, и так и эдак. Странная ирония. Сейчас мои усилия всецело направлены на выполнение предсмертного желания самого нелюбимого брата. Его проклятие отменило мое, а я — воплощаю в жизнь его слово. Наверное, в более глобальном смысле так и должно быть.

Я поискал и был рад, не найдя шеренги ярко светящихся всадников, двигающихся вперед или собирающихся в путь. Если какие-нибудь коммандос уже не находятся в пути, то Янтарь — временно в безопасности. Тем не менее кое-что тут же обеспокоило меня. Самое главное, если время в этом месте действительно течет так необычно, как отмечало возможное происхождение Дары, тогда почему до сих пор не было ни одной атаки? У них наверняка была уйма времени, чтобы прийти в себя и подготовиться для еще одного налета. И не случилось ли что-то совсем недавно по времени Янтаря, что изменило характер их стратегии? Если так, то что? Мое оружие? Возвращение Брэнда? Или что-то еще? Еще меня интересовало, насколько далеко выдвинуты аванпосты Бенедикта. Явно не до этих рубежей, иначе бы меня проинформировали. Бывал ли он вообще в этом краю? Стоял ли кто-нибудь из наших — на памяти нынешнего поколения — там, где стою я, глядя на Дворы Хаоса, знал ли он нечто, чего не знал я? Я решил, как только вернусь, расспросить Брэнда и Бенедикта по этому поводу.

Эти размышления привели меня к интересной мысли: как на сей момент следует распорядиться временем. Лучше не тратить его больше, чем потрачено, решил я. Просмотрел другие Козыри, что вытащил из стола Дваркина. Хоть все они и будили интерес, ни один из изображенных там пейзажей мне знаком не был. Тогда я перетасовал собственную колоду и вытащил Козырь Рэндома. Наверное, он и пытался недавно связаться со мной. Я поднял карту и всмотрелся в нее.

Вскоре картинка поплыла у меня перед глазами, и я увидел расплывчатый калейдоскоп образов, и среди них — краткая реплика Рэндома. Движение и скрученные перспективы…

— Рэндом, — сказал я. — Это Корвин.

Я чувствовал его ego, но ответа не было. Тогда до меня доперло, что он в водовороте «адской скачки» и все внимание его сконцентрировано на обертывание вокруг себя теневой ткани. Он не смог бы ответить, не потеряв над нею контроля. Я перекрыл Козырь ладонью, разрывая контакт.

Сдал карту Джерарда. Мгновением позже возник контакт. Я встал.

— Корвин, ты где? — поинтересовался он.

— На краю мира, — сказал я. — И хочу попасть домой.

— Вперед.

Джерард вытянул руку. Я потянулся и, сжав ее, шагнул вперед.

Мы стояли на первом этаже Янтарного Замка в гостиной, откуда все расходились в ночь возвращения Брэнда. Кажется, было раннее утро. За каминной решеткой горел огонь. Больше никого не было.

— Я пытался добраться до тебя раньше, — сказал Джерард. — Думаю, и Брэнд тоже. Но я не уверен.

— Как давно меня не было?

— Восемь дней, — сказал он.

— Рад, что поторопился. Что стряслось?

— Ничего страшного, — сказал Джерард. — Я не знаю, чего хочет Брэнд. Он постоянно спрашивает о тебе, а я не могу тебя найти. В конце концов я дал ему колоду и сказал, пусть сам пробует, вдруг у него получится лучше. Очевидно, не получилось.

— Мне было не до того, — сказал я, — и градиент временного потока был крут.

Джерард кивнул.

— Сейчас я избегаю Брэнда, раз он вне опасности. Он опять пребывает в одном из своих мрачных настроений и утверждает, что позаботится о себе сам. В этом он прав, и это как нельзя лучше.

— Где он сейчас?

— У себя в апартаментах, по-прежнему, как и час назад… погружен в мрачные размышления.

— Он вообще не выходит?

— Несколько коротких прогулок. За исключением последней пары дней.

— Ну, тогда мне лучше навестить его. Что-нибудь о Рэндоме?