Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

- А теперь, помешивая посолонь... посолонь, я сказала, - Марьяна Ивановна хлопнула Елисея по рукам длинною лозиной. - Сыплем толченый мел... толченый, боярин, а не кусками рубленный... и не смотрите на меня так, будто я вам неприличное предлагаю.

Лойко и вправду зыркал, что направо, что налево. И мыслил лишь о том, как бы поскорей сбегчи с лаборатории, где ему было неуютственно.

Столики узенькие.

Посуда стеклянная, такую и схватишь покрепче, а она возьми и раздавися... или еще локтем смахнуть...

Нашие столы из дуба крепкого, не одно поколение студиозусов пережившие. И с того оне пятнами пестрят, подпалинами черными. На одном и слово срамное вырезано, да так въелося, что видно - отчищали его, а не очистили.

У самое стеночки, вдоль оконца, вытянулись иные столы - из дерева-бука, который есть дубу самый первый родич. На столах тех - подносы чеканные. А уж на них стоят пауки железные. Держат в лапах колбы да пробирки. А под оными огни горят, где зеленый, где ружовый, а где и вовсе белый, высокого накалу. Марьяна Ивановна то и дело к огням подходит, проверяет, значит, как горят. Над одним рученькой проведет, притишвая, над другим... третий и вовсе до малое искорки свернет. Что уж за зелье у ней варится - того и мне не понятственно, прочие в ту сторону и глядеть опасаются.

Пахнет в лаборатории травами.

И след сказать, что тут травов имелося. Висели пучки мяты да мелиссы, одолень-травы и махонькое, черное, что хвосты мышиные - былянки. Лежали в высоких банках ягоды шипшины и черники. Корни сабельниковые, махонькими кусочками резанные, кувшинки болотное и акониту. Наособицу стояла высоченная банка из горного хрусталю, в которой прятался махонький человечек будто бы, именуемый мандрагорою.

Имелись тут и шкапы с посудою.

Со ступками и пестиками всякоразными, от махоньких, на одну ягодинку, до огроменного, где, верно, цельную бычью кость на муку истолочь можно было бы.

- А вы, Зослава, замечтались ныне... что-то с вами в последнее время не ладится... да... - Марьяна Ивановна и меня лозинкою перетянула, благо, не по рукам, но по плечам. - Весна действует?

- Ага, - сказал Еська, который подле меня вертелся.

Егоное зелье было черным и густым, что деготь. Уж не ведаю, сколько черноягодника он сыпанул, да только этаким лекарством и потравиться недолго.

- Весна... птички... коты опять же орут... романтик!

- Где орут?

Марьяна Ивановна, верно, не нашла к чему придраться - переварить зелье я не успела, вовремя сыпанула мелу щепотку, чтоб загустело оно. И тепериче мешала, как бабка сказывала: неспешно, но аккуратне, ложкою до самого донца, а после посолонь, сошкрябыая крем с боков котелка налипшие остатки зелья.

- Так... везде орут! - Еська мешал старательно, ажно брызги во все стороны летели. - От выйдешь поутряни... они прям соловьями заливаются.

- Коты?

- Коты... в каждом коте соловей живет! Ну или жил... главное ведь что? Чтоб песня от души шла!

Я-то призадумалася. Небось, котов в Акадэмии я не видывала.

- Здесь нет котов, - сказала Марьяна Ивановна и ложку у Еськи отобрала. Не выдержала душенька ейная этакого глумежа над зельем.

- Как нет?

- Обыкновенно...

- А кто тогда орет по утрам?

- Соловьи, - с усмешкой ответила она. - В каждом соловье кот живет... Илья Мирославович... скажите, вы сами понимаете, что сварили?

В котелке Ильюшкином булькало чегой-то... лазоревое да с переливами. И пузыри поднималися удивительное красы, всеми колерами переливалися, лопались со звоном.

- Я подумал, что если добавить щепотку краснокоренника тертого и каплю сока веретеновки... - Ильюшка на свое утворение глядел с нежностью небывалою, так и на девок любых не смотрят. - А потом...

- Зачем? - не дослухала Марьяна Ивановна.

- Интересно стало... свойства сходные. Краснокоренник, согласно энциклопедии травника, обладает ярко выраженными противовоспалительными свойствами. А веретеновка - природный усилитель. Она, теоретически, увеличила бы эффективность зелья, правда, ненадолго, поскольку свойства ее нестабильны. Отсюда куриная желчь и рыбий жир, которые...

Марьяна Ивановна слушала.

И на зелье поглядывала.

Потом вздохнула и так молвила:

- Много в тебе ума, боярин... только умом умения не заменить. Ты бы сначала научился делать простое, а после уж эксперименты свои затевал.

Уши Ильюшкины покраснели.

- Твоя ошибка в том, что теория и практика - суть разное. С одное стороны верно, одно с другим смешай, третьего добавь и выйдет чудо зелье... да только...

Марьяна Ивановна зачерпнула ложечкою серебряной из котла да перевернула над столом. Зелье, хоть и гляделось легоньким, но с ложки стекало тяжко.

И на стол плюхнулось.

И зашипело.

- Усилить-то усилить... да вспомни, что краснокоренник - едкий дюже, его и обыкновенного мешают с баранцом, чтоб не пожег рану...

Темный дуб посветлел.

- И веретеновка едкая... и еще верно, нестойкая, и потому имеет обыкновение свойства свои менять...

Из лазоревого зелье на глазах прямо зеленым делалося.

- ...и потому вместо одного, задуманного, выходит другое...

Шипение стихло. А зелье оставшееся еще больше потемнело. И Марьяна Ивановна по нему ж ложечкою стукнула. Звон был стеклянный.

- И теперь представь, что вот этим ты чью-нибудь рану вылечить попытаешься...

Ильюшка представил, потому с лица и сбледнул.

- Я...

- Твое счастие, что до раны оно не доживет...

Марьяна Ивановна ложечкою же на котелок указала. А зелье в ем уже не булькало. Оно темнело и прям на глазах стекленело.

- Теперь только выбросить. Вместе с котелком, - вздохнула Марьяна Ивановна. - Горазды вы, бояре, Акадэмическое имущетво портить. Запомни, Илья Мирославович. Нет такой теории, которая б помогла тебе на бумажке чудо-зелье составить. Или заклятье универсальное... или еще что... и даже если мнится тебе, будто ты, гениальный, узрел то, чего иным неведомо, не спеши теорию в практику претворять. Скорее всего ты просто пропустил какую-нибудь безделицу, которая всю твою гениальную теорию перекрутит...

Ильюшка стоял, пунцовый-препунцовый...

- Идите уж... травники... после занятий явитесь, чтоб порядок тут навести, раз уж от вас иной пользы нету.

Она рученькой махнула, и к иным котелкам подходить не стала. А зря. Вот у Емельяна все верно получилося. Но у него завсегда все получалося оттого, что сам Емельян старательный. Он, прежде чем сделать, пять раз с бумажкою сверится. И коль писано истолочь в пыль - потом изойдет, а исполнит... Ерема вот почти сумел, только порядок попутал.

Сделался он в последние дни презадумчив.

И Елисея сие беспокоило. Да только будто бы кошка меж братами пробежала, были они разом, но все ж чуялось нечто... неладное?

Не знаю, как сказать.

- А тебя, Зославушка, уж попрошу задержаться... - Марьяна Ивановна мою ложку перехватила. - Доделай уж, будь ласкава... ох, тяжко ныне... толкового помощника не сыщешь. Хворать все горазды, а вот зелье изготовить, пусть и самое что ни на есть простенькое - тут охотников не сыщешь. Девки, которые помоложе, сплошь бестолковые. За ними глаз да глаз нужен... давече на втором курсе одна курица рецепту попутала. И вместо сока солодкового пареного аконитову слезу плюхнула. От души. И хорошо, что заметила я! А то б вышла кому микстура от кашлю...