Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

...или от порчи.

Порчу выжжет истинным живым пламенем, благо, у Арея ныне хватит сил и умения поместить его в камень. И тот плавился в пальцах, меняя форму.

Вылепить?

Что?

А ничего. Пусть камнем и будет, только с дырочкой. Шнурок протянуть и на шею.

- Он так рассказывал об этом. Я запомнила. И знаешь, что? Мне тоже захотелось ее прочесть. Я знаю, что не мне одной... Ильюшка... все думают, что он славный, да... брат наш, который уцелел... но он тоже книгу читал. А у него память отличная, он, единожды прочитанное, не забывает... и знаешь, что? Кто-то ведь выдал отца. Кто?

- Илья?

В это верилось слабо.

Батош-Жиневский был там, на поле. И должен был умереть, если верить предсказанию старой карги. И не умер единственно чудом.

- Спасибо, - цепкие пальчики выхватили амулет. - Отец не желал делиться знанием. Он жадным сделался. Уходил к себе и дверь запирал. Никогда прежде не запирал, а тут вдруг... и в доме стало неспокойно. Почти как здесь. А Илья умел открывать запертые двери... спроси у него.

- Спрошу, - пообещал Арей, зная, что обещание выполнит.

Он должен знать правду, если, конечно, она вообще существует. Все запуталось.

- А еще... незадолго до того, как его схватили... отец взял в покои мою сестрицу... я не знаю, что они там делали, но она вернулась другой.

Девушка поднялась.

- Ты мне веришь?

- Верю, - почти искренне ответил Арей.

- Я боюсь ее... она не злая, нет. Она обо мне заботится. Но я боюсь ее. Понимаешь?

Она ушла и камешек забрала, а следом исчезла и девка с золотом. Арей же остался. В тереме ночью тихо, но тишина обманчива.

- Вы все слышали, верно? - Арей знал, что эта женщина где-то рядом, он чуял не ее, но ее защитника, который и выступил из темноты, растянулся у ног. Алым пламенем полыхнули глаза. И древняя магия потянулась к наглецу, который вздумал нарушить заведенный порядок.

- Слышала, - царица-матушка была в меховой накидке, на белую рубаху наброшенной. - Я разрешила ей говорить.

- Зачем?

- Почему бы и нет? - она вновь держалась зверя. Белые пальцы на жесткой гриве, и не то гладит, не то просто перебирают седую ость. - Или тебе было не интересно?

- Вы и о том, что мы знакомы, знали?

Она кивнула.

- Поэтому?

- Одна из причин. Проще вызвать жалость в том, кто помнит маленькую девочку...

- Зачем мне ее жалеть?

- Незачем. Совершенно незачем, - сказала царица. - Она живет в тереме на всем готовом. Окружена служанками и няньками. Ее желания исполняются, те, которые могут быть исполнены. И ты мне ответь, к чему жалость?

Арей не знал.

И промолчал. Так оно верней.

- А золото...

- Какой жадный, - царица рассмеялась и зверь у ног ее оскалился, он тоже любил хорошие шутки. - Золото ты платил на самом деле. Никто не поверит, что игра идет всерьез, если все получается просто.

Игра, значит.

И кто Арей в этой игре? А никто. Сегодня есть, завтра... махнет царица белою рученькой, и полетит Ареева голова, покатится по ступенькам с плахи-то.

Смейся, плачь, а ничего-то не переменится.

- Не держи на меня зла, - попросила царица. - Ты же понимаешь, я не могу иначе. А если не понимаешь, то все одно... ничего это не меняет.

- А что меняет?

Зачем ей нужен был полуночный этот разговор? Уж не для женитьбы. Тут достало бы послать няньку-мамку или ключницу-старуху, блюсти царевен приставленную. Она-то бы свистнла, крикнула, мигом бы налетела стража...

А там и суд.

И храм... жреца-то в царском тереме сыскать нетяжко.

- Что? Ничего, пожалуй... к примеру, книга... это моя книга. И получена она была честным путем. От кого? Не знаю, как ее звали. И знать, говоря по правде, не хочу...

Зверь лежал, спокоен, будто и вправду лишь пес дворовой, пусть и огроменный, но обыкновенного свойства. Хвостом помахивает. Дышит тяжко. Язык розовый вывалил. Слюни с клыков текут, на лапы капают.

- Использовала ли я ее? Да, естестенно... было бы глупо силу иметь и ею не пользоваться. Но свою цену я заплатила сполна.

И пальцы царицы погрузились в клочковатую шерсть зверя. Он же, смежив веки, заурчал.

Псы не урчат.

Так вот, утробно и глухо, будто переваливаются в железной бочке камни. И от звука этого не по себе сделалось.

- Мирослав... был увлекающимся человеком. И если сначала он беспокоился за брата... я думаю, что беспокоился...

- А было о чем?

- Не было. И нет. Если бы не сила моя, он бы давно ушел. И что стало бы с царством?

- Не знаю.

- И я не знаю, - легко согласилась царица. - Как не знаю, что с ним станется, когда он все-таки уйдет. А ждать уже недолго. Ты же видел? Видел... но мы не о нем, мы о книге. Ее украли. Не Мирослав. Он клялся, что книгу ему дали на время, попросили спрятать. А потом забрали... он не хотел отдавать. Увлекся. Ею легко было увлечься. Для каждого найдется свое особое заклинание. Сила надобна? Получишь. Простой ритуал и ты уже много сильней. Власть? Сама потечет в твои руки. Богатство? Или нечто более тонкое, к примеру, счастье... только нужно ясно представлять, что именно сделает тебя счастливым. Можно получить любовь безбрежную...

- Хватит. Я понял.

- Вряд ли. Нельзя понять, пока не подержишь ее в руках.

- Приходилось.

- Даже так? И что тебя остановило?

- Отцовский ремень.

- Действенное средство, полагаю.

- Еще какое, - в темноте не видно усмешки. А ныне и вправду смешно. Годы тому Арей обижался на отца, а выходит, спас его. Вряд ли бы тот Арей сумел устоять перед искушением.

Одно заклятье.

Другое.

- И чего ты хотел? Впрочем, не мое это дело. Она всегда показывает именно то, чего человек хочет. И чего может достичь. Простое заклинание, которое требует толики силы и пары капель крови. Сначала пары капель, потом... кровь к крови, сила к силе... от этого сложно отказаться добровольно.

- У вас получилось?

Молчание. И слышны голоса стражи, такие далекие, но обманываться не стоит. Одно ее слово, и стража окажется в ночном саду. Да и слова не нужно, достаточно лишь желания. К чему рынды? К чему дворцовые магики? Есть у нее тот, кто доберется до горла Ареева куда как раньше.

- Иногда кажется, что да... но потом все снова меняется. Я скажу лишь, что сперва пришла в ярость, а потом... порой я испытываю к тому, кто лишил меня книги, глубочайшую благодарность. Я не могу вернуться в прошлое и изменить все, но я хотя бы могу попытаться не менять настоящее.

Арей не стал спрашивать, получалось ли у нее.

- Мирослав искал знания... не важно, какого, но желательно такого, которого больше никто не знает. Такое своеобразное честолюбие. Михаила сделали магом, а у Мирослава, пусть сила и была, но не такая, чтобы из нее толк вышел. Вот и нашел способ... самовыразиться. Как она оставила книгу надолго?

- Она?

- Не секрет, что мой супруг отличался некоторым... женолюбием. А бояре в том потакали. Меня же они именуют распутницей, хотя видит Божиня, я не знала другого мужчины. Но увы, такова жизнь... у него были любовницы случайные, а были и такие, которые могли и желали претендовать на нечто большее, нежели общее ложе. И общий ребенок.