Вера Чиркова - Свобода и неволя

«Это ведь не обман, — хитро подмигнул он своему отражению в зеркале, доставая из шкафа нарядную рубашку, — а небольшая неточность». Он ведь и в самом деле может изменить свое решение?

— Почему? — сумрачно поинтересовалась возникшая в дверях Алильена, огляделась и решительно направилась к столу, на котором стояли две маленькие шкатулки. — Это тайна?

— Нет. Это обереги для Дайга и Гарвеля, я давно хотел им сделать.

— А тайна?

— Ну ты же не хочешь идти на вечеринку? Значит, тебе не хочется узнать, чем собирались порадовать тебя друзья.

— Уже нет, — поджала губы девчонка. — А идти туда мне незачем. Только праздник людям испорчу своим видом.

— Ну, свой вид ты зря недооцениваешь, — равнодушно пожал плечами искусник. — По моим наблюдениям, по меньшей мере двое наемников посматривают на тебя очень заинтересованно. А тайну, так и быть, выдам. Хадина по просьбе Дайга приготовила тебе платье, очень похожее на ту блузку… он нашел обрывки. Наверняка и все остальное у нее найдется. Думаю, это неплохой повод отдохнуть и повеселиться. Слишком много всяких невзгод свалилось на тебя в последнее время, поэтому не стоит упускать удобный случай повеселиться.

— Твои советы я давно исполняю как приказы, если ты не заметил, — огрызнулась Алильена, подошла к окну, уставилась в него, словно рассмотрела нечто очень занятное, и безрадостно добавила: — Да, мне трудно, но я же не жалуюсь? Хотя иногда так хочется знать, что ты не одинока.

— А разве ты одна? — притворился непонимающим Инквар. — Мы же с тобой, я, Дайг, Гарвель, Хадина и ее девушки, все эти парни с мечами и луками за спиной.

— Я говорю не о них, и ты прекрасно это понимаешь. — Похоже, Алильене надоела неопределенность, и она решила выяснить все с прямотой рыжего подростка. — У всех есть кто-то, кому ты нужен особенно, а я никому не нравлюсь и никому не нужна. Вот и ты же все время смотришь на красивых травниц. Не лги, я видела.

— Я тебе никогда не лгу, учитель не имеет нрава ни в чем лгать ученикам, если он, конечно, всерьез намеревается научить их своему ремеслу. Ведь если ученик поймает учителя на мелкой лжи, то не поверит и в важных вопросах, доверие — вещь хрупкая.

— Вот как… Значит, ты можешь честно сказать, что тебе во мне не нравится? — едко прищурившись, уставилась на него Лил. — Я кривая или косая? Почему ты в каждом поселке бежишь к травницам или горничным?

— Ну, во-первых, я взрослый мужчина и имею право на личную жизнь, а во-вторых, в таких вопросах учитель не обязан отчитываться перед учениками, — строго сжал губы Инквар, полюбовался на саркастическую ухмылку ученицы и с сожалением добавил: — Но раз ты так хочешь, могу и сказать. Ты очень хорошенькая, я отлично рассмотрел это в то утро, и все в тебе мне нравится. Но это вовсе не причина для ухаживаний, для меня ты в первую очередь дочь собрата, подопечная и ученица. Особые отношения неимоверно усложнят жизнь и мне, и тебе. К тому же ты до сих пор стоишь на перепутье и не сделала окончательного выбора. Твои обиды наглядно доказывают верность моих выводов.

— Правда? — отстраненно пробормотала девчонка, лукаво заулыбалась и почти бегом направилась к двери. — Ладно, ты меня уговорил, иду на праздник.

— Хотел бы я понять, — ошеломленно мотнул головой Инквар, — чего такого особенного сейчас сказал и какими сюрпризами это обернется.

Одевался он быстро и сосредоточенно, как всегда, но в этот раз ловкие руки почти летали над зельями и амулетами, которые Инквар собирался взять с собой.

Наемники — люди особого сорта и особо сговорчивыми никогда не были, все искусники знали об этом из тех же записей, которые тщательно собирали, переписывали и передавали мастерам хранители клана. Потому-то Инквар знал о них гораздо больше, чем открыли ему осторожные друзья.

В сопровождение обозов и экспедиций, в охрану поместий, городов и различных вылазок вроде праздничных ярмарок и разборок с соседями или в облаву на бандитов с незапамятных времен шли только самые сильные, отчаянные и ничем не связанные мужчины. Многие из них в течение жизни не раз с легкостью меняли обычные дорожные костюмы на серо-пятнистую одежду грабителей и ночников.

Но со временем обозы начали ходить все реже, и вожаки вынуждены были собирать для их охраны внушительные отряды, повышая цену для путешественников. И однажды, чуть больше тридцати лет назад, когда попали в плен родственники градоначальника Даска, чаша терпения переполнилась. Один из командиров наемников, чья репутация была в то время гарантией прибытия в назначенное время в назначенный час, основал гильдию. Хазерн брал в нее только самых надежных и проверенных единомышленников, но законы установил очень строгие. Тех, кто хоть раз изменил своим соратникам, судили всей гильдией. И если человек и ранее был замечен в предательстве и лживости, наказывали так сурово, что попасться второй раз не хотелось никому.

О законах, заведенных в убежищах и крепостях главой гильдии, братству искусников тоже было известно. Инквар не первый из мастеров, кто примкнул к клану воинов. Здесь было принято честность, дружелюбие и готовность прийти на выручку ценить не менее, чем смелость и воинские умения, а слабых, детей, стариков и женщин открыто опекать и никому не позволять притеснять других.

Поэтому искусник и сделал все от него зависящее, чтобы отправить Лил на сегодняшний праздник. Он был уверен, что она будет в полной безопасности и ему не придется все время мозолить ей глаза. Девчонке и в самом деле не хватает в жизни тех охов и вздохов, какими заполнены дни и ночи ее сверстниц, и Инквар не собирается изображать из себя железного стража, если кто-то из парней ухлестнет за его ученицей.

Да он и сам был не против немного развлечься, если приглянется какой-нибудь вдовушке. По местным правилам такие не считаются падшими и предавшими память мужа, если уже отходили год в траурных одеждах и пролили положенное количество слез. Ведь наивных романтиков тут тоже нет. Отправляясь в очередную поездку, все отлично понимают, что могут не вернуться, и потому стараются не тратить зря свободное время.

К дому Динера Инквар шел не спеша, с откровенным интересом рассматривая оживленную суету обитателей убежища, тащивших к центральному дому-крепости скамейки, доски и корзины со всякой всячиной. Лица людей были деловиты и веселы, взгляды горели предвкушением. Под стрельбище здесь отвели большую, хорошо утоптанную площадку возле восточной стороны дома. С остальных сторон ее ограждала высокая стена из тонких бревен, щели между которыми были тщательно проконопачены мхом вовсе не от любопытных зевак, а ради сохранности стрел и дротиков.

Как заметил искусник, здесь вообще не было места расточительству. Все недоеденное собиралось и шло в кашу для собак и свиней, изношенная одежда не выбрасывалась, а превращалась, в зависимости от материала, в детские вещички, домашние туфли, рабочие рукавицы, дерюжки и половички.