Эн Варко - Пронзая ветер

— Ланет, смотри, — благоговейный шепот отца заставил меня очнуться.

Хрустальный шарик раскалился изнутри. И его сияние становилось все ослепительней. Оно осветило умиротворенное лицо девочки и восторженное отца, а мою чешую заставило запылать белым пламенем. Сделалось светло как днем. А потом в сердцевине шарика возникла черная точка и начала быстро увеличиваться в размерах, обретая форму дракона. И вот по граням поползли трещины, и хрусталь взорвался, разлетаясь снежной пургой. Черный дракончик стремительной стрелой вырвался наружу, обретая вес и увеличиваясь в размерах.

— Получилось! Ланет, девочка моя, у меня получилось!

Но выглядел отец при этом смертельно уставшим человеком. Дракончик быстро затерялся в звездной ночи, а Моль продолжала лежать, тихая и неподвижная.

— Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы исправить непоправимое и вернуть тебя к жизни, — тихо произнес Рок, склоняясь над девочкой. — Ради этого я свершил много добра и еще больше зла. И вот теперь, мне страшно… Кем ты станешь, когда проснешься? Тогда мы были романтичными юнцами, свято верящими в крепость своих чувств. После этого я прожил долгую жизнь. И у меня были женщины, которых я любил. Но я отказывался верить в это, делая несчастными и их, и себя… Я не знаю, как сложится твоя судьба. Возможно, ты решишь, что теперь там нет места для меня. И я не попрекну тебя в этом. Я приношу несчастье тем, кто мне дорог. Таким как я, лучше оставаться одиночками. Уверен, ты добьешься в новой жизни многого, чтобы не решила. Когда ты проснешься, в твоем распоряжении будут все сокровища Черного Замка. И когда ты освоишься в нем, можешь полететь, куда тебе хочется. Ты свободна в своих желаниях, моя маленькая Повелительница.

Отец коснулся губами ее лба, а потом нажал скрытую пружинку на рукояти кинжала. Он распался на три лезвия, и из его глубин хлынула Сила. Ее было так много, что можно было бы создать целый мир. Я зажмурилась от удовольствия, напитываясь ею, а когда открыла глаза, увидела, что фигурку девчушки с ног до головы окутывает теплое сияние.

— Все. Остальная Сила предназначена Ирэше. Ты уже взяла столько, сколько тебе нужно, — Рок забрался на меня, не дожидаясь, когда преобразование Моли в Ирэшу закончится, и она очнется. — Возвращаемся, чтобы наши человеческие половинки смогли продолжить свой путь. Теперь тебе нужно сделать выбор. И пока ты не определилась, я очень бы тебе посоветовал обеспечить свою вторую половину защитой, чтобы она не зачахла раньше, чем ты примешь решение. И пусть это решение принесет вам обеим счастье.

Я подошла к краю Камня Памяти и прыгнула, расправляя крылья.

Пробуждение проходило тяжело. Сначала пришли звуки.

— Линь, как ты не понимаешь? Она овощ, без малого труп. Неужели тебе снова хочется тащить ее на спине?

— Я ведь вас не удерживаю, Данэл. Вы можете идти, куда пожелаете.

— Ты должен называть меня господином, Шут, — голос Данэла прозвучал как удар хлыста. — Наше общее бедственное положение и моя признательность сгладили различия между нами, но твое глупое упрямство вынуждает меня указать твое место.

— Хочу вам напомнить, что как Шут, я обладаю определенными привилегиями. Но вы, безусловно, можете использовать Силу, чтобы заставить меня слушаться вас, — язвительно заметил Шут. — Что? У вас возникли проблемы? Ой, какая жалость!

Ланетта застонала, с трудом сбрасывая с себя оковы сна:

— Пожалуйста, прекратите, — простонала она. — Со мной все в порядке.

— Эй, Лани, скажи, как меня зовут? — встревожено спросил Шут. — Я не слышу твои мысли.

— Ну, и хвала Силе, Линь. Значит, больше не будешь без спросу рыться в моей голове, — рассеянно улыбнулась девушка, прислушиваясь сама к себе.

Отголоски странного сна стремительно таяли, оставляя взамен чувство тревоги. Хотя физически она чувствовала себя неплохо. Рана на груди покрылась коркой и почти не тревожила, многочисленные ушибы и ссадины тоже выглядели зажившими, а сама она ощущала себя отдохнувшей, только очень голодной. Желудок громко заурчал, радуясь, что о нем, наконец, удосужились вспомнить.

— У нас есть что-нибудь перекусить?

— Увы, Лани, — Шут виновато развел руками. — Но я как раз собирался поохотиться. Дичь здесь непуганая. Можно руками брать.

— Ланетта, я рад, что с тобой все хорошо.

Она с трудом заставила себя взглянуть на Данэла. Даже сейчас в порванной одежде и осунувшийся, он выглядел настоящим правителем — гордым и не чувствующим ни капли смущения за то, что только что предлагал ее устранить. Наоборот, Данэл с радостным интересом уставился на нее, как врач на внезапно выздоровевшего безнадежного больного.

— Ты разрешишь взглянуть на тебя, — его рука метнулась к ее подбородку быстрее, чем она успела что-либо сказать.

Карие глаза буквально вгрызлись в ее душу и вырвали у нее возглас возмущения.

— Отпустите ее, — голос Шута прозвучал опасно спокойно.

Данэл удовлетворенно хмыкнул и отступил назад. Выглядел он при этом донельзя довольный.

— Удивительно, Ланетта! Просто удивительно! — заметил он. — Похоже, мы вчера наблюдали своеобразный кризис. Как Источник, конечно, ты теперь полный ноль. Зато ты прошла полный курс адаптации и сейчас ничем не отличаешься от обычной девушки. Если, конечно, не считать столь недопустимую для женщины одежду и весьма ободранный вид. Теперь, когда ты в здравом уме, я торжественно обещаю тебе покровительство Дома Долга. А если решишь уйти от этого наглеца, то и мужа тебе подберем порядочного. Будешь за ним как за каменной стеной — в сытости и достатке.

Шут подмигнул девушке. Он явно хотел сказать что-то язвительное, но замер, а потом медленно нагнулся к земле, словно увидел там что-то очень интересное.

— Что та…

Ланетта не успела договорить, как камень, размером с куриное яйцо, метнулся в кусты, а Шут — следом. Переглянувшись, Данэл и Лани бросились за ними.

На траве, раскинув руки, лежала Моль, а ее тонкие белоснежные волосы разметались по траве серебристыми паутинками. Невысокая, с по-мальчишески угловатой фигурой и трогательно беззащитными чуть припухшими губами она казалась невинным ангелом, упавшим с небес. И у этого ангела на лбу вокруг кровоточащей раны быстро наливалась багрово-синяя припухлость.

— Ты убил ее, — расстроилась Ланетта, подбегая к девочке.

— Если бы убил, фингал бы не рос… наверное, — буркнул смущенный Шут, присаживаясь рядом со своей подбитой добычей. А потом облегченно вздохнул. — Ух! Шевелится.

И действительно густые ресницы дрогнули и распахнулись, открывая черные, как ночь, глаза.

— Сколько пальцев видишь? — поинтересовался Линнок, растопыривая свою пятерню.