Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 17

– Просто чтобы увидеться.

Хозяйка взяла мои лапы в руки и стала игриво то поднимать их, то опускать.

Диана пристально смотрела на нее, но хозяйка не возвращала взгляда.

Взяв в руки мою голову, она пальцем оттянула мне губу, сказала «гррр» и улыбнулась.

– Люди не идут в церковь, ожидая, что Господь решит все их проблемы, – как ни в чем не бывало сказала она такое, что едва ли вышло бы даже из моей зубастой пасти. – Тем не менее они все же идут.

Хозяйка убрала руки от моей головы, хлопнула по колену и скомандовала: «Сюда». Отказаться я не мог.

Хоть это было и немного неудобно, я вспрыгнул хозяйке на колени и лизнул ее в лицо.

– Я не могу толком выразить это словами.

– Ничего, я поняла, – и Диана потянулась ко мне и погладила меня по спине.

Неплохо все-таки, когда хотя бы иногда тебя гладят не так, как привыкла гладить хозяйка.

– В последний раз свой город я покидала десятилетия назад. Но да… я это рассматриваю как паломничество. Уверена, то же самое и с миледи Ив, которая на волчицу похожа больше, чем сама Мудрая волчица.

Назвать ее «миледи» – это означало, что она и вправду невероятна.

– И подумать только, мы все вместе пойдем в церковь, – и Диана рассмеялась. Над кем, интересно? Над той парой глупцов, о которой шел разговор? Или надо мной и хозяйкой? Или, может быть, над прошлой собой?

– Это должно быть очень забавно.

Возможно, над всеми сразу.

Диана предложила выпить еще вина, но хозяйка отказалась и выглянула в окно.

До самого горизонта простирались луга; кто знает, сколько они еще тянулись.

Долгая зима осталась позади. Вовсю росла трава, на деревьях набухали почки. Очень приятное время года.

Однако такая же картина везде, где бы мы ни были. Казалось, она занимает собой весь мир. Несомненно, так думают многие, кто оставил стены родного города и отправился в долгое путешествие.

Зато такие путешествия делают возможными встречи наподобие той самой .

Благодаря ей хозяйка сумела сделать первый шаг.

Она внезапно осознала, что в этом мире вправду можно двигаться вперед.

Думаю, для хозяйки я дороже всех в целом мире.

Но я пес, а хозяйка – человек. Как бы хорошо горожане ни относились к хозяйке, все равно она была чужачкой, пришельцем извне. Вся наша жизнь с той поры была лишь продолжением этой данности.

А та глупая парочка – исключение из этого всего. Они казались просто детьми, и, как детей, их не волновало то, как устроен мир.

Мое тело сковывало то, что называют здравым смыслом. А те двое не стеснялись, если это действительно понадобится, нарушать все правила.

Само их существование как пары – доказательство этих безумных слов.

Хозяйка обняла меня, и я глубоко вздохнул.

Я не мог обнять ее в ответ.

Все, что я мог, – лизнуть ей щеку.

– Эти двое и свадебная церемония… – пробормотала Диана и отпила вина. – Просто смеяться хочется.

Хозяйка тоже улыбнулась, ну и я гавкнул.

Несколько дней спустя мы приехали в маленькую деревушку, и к нам в карете присоединились еще две женщины.

Одна была очень строгой на вид священницей, чей характер был полной противоположностью Ив. Вторая – бродячий серебряных дел мастер.

В карете было уже довольно тепло.

Теперь, когда их стало пять, и у каждой были свои отношения с той парочкой, разговоры могли идти, казалось, бесконечно.

Я иногда вылезал из кареты и шел сам, иногда лежал на крыше повозки с вещами.

Хорошо время от времени побыть одному.

Но, поскольку сам я каждую ночь сплю в объятиях хозяйки, быть может, не мне смеяться над тем мужчиной.

Как моя встреча с хозяйкой была настоящим чудом, так, несомненно, их путешествие приносило чудеса многим другим, вроде нас. Если бы не оно, я сейчас не лежал бы в карете, слушая звонкие возгласы и смех.

Это было, похоже, очень важно для всех вовлеченных, но с учетом истории Дианы я объяснил бы это так.

Они ищут радугу.

Но именно там, где они сейчас, и есть конец радуги.

Для пса это, по-моему, довольно глубокое суждение.

Я немного сожалел, что не мог с ними поделиться своими мыслями, но, возможно, в этом и не было нужды.

– Энек! – позвала меня хозяйка, выйдя из остановившейся ненадолго кареты.

Быть может, как обладание вещами заставляет колебаться перед лицом путешествия, так умение говорить заставляет колебаться перед лицом разговора.

Однако того, что делать действительно необходимо, в жизни очень мало.

Хорошо, что та глупая парочка осознала эту истину.

Я вздохнул, потом отрывисто гавкнул.

И со всех ног побежал к моей обожаемой хозяйке.

У Лоуренса болела голова.

Сперва он утверждал, что это преувеличение, но потом стал чувствовать, что голова болит всерьез.

Причина была ясна.

Письма, которые разослала Хоро.

Они были адресованы Норе, Ив и другим, кого они повстречали в своем странствии, – причем только женщинам.

В письмах значилось: мы устраиваем пир, приезжай на весенний праздник Святого Альзеури.

Более того, впервые он узнал об этих письмах, когда Хоро отдала их, уже написанные, а Лоуренсу сказала: «Самцов я оставляю на тебя».

Он тогда еще мог бы догнать бродячего торговца, которому она передала письма.

Но поступи он так, ему пришлось бы иметь дело с могучим гневом Хоро.

Из опыта своих путешествий с Хоро он знал, что подобные поступки она никогда не совершает без причины.

Более того, с учетом ее ума было весьма вероятно, что она уже успела вооружиться непробиваемыми доводами в пользу своей правоты. В подобных ситуациях она, как правило, была уже за гранью всякой возможности переубеждения.

Все, что Лоуренс мог, – гадать, то ли он когда-то наступил Хоро на хвост, то ли как-то еще вызвал ее неудовольствие, сам того не заметив, или она просто не в своей тарелке.

Независимо от итога этих размышлений Лоуренсу оставалось лишь молить Единого бога о милосердии.

Если задуматься, нет ли в здешних горах богов, которые услышали бы его молитвы, то все эти боги должны щеголять прекрасными большими треугольными ушами и пушистыми хвостами – как Хоро.

Так или иначе, когда Мудрая волчица что-то прятала за пазухой, она становилась неуправляемой.

Возможности Лоуренса были весьма ограниченны. Те письма должен был написать кто-то, а людей, которым Хоро могла бы такое доверить, поблизости было немного. Лоуренсу оставалось поговорить с одним из таких людей.

Идя тем же путем, каким Хоро принесла ему письмо, Лоуренс шагал по заснеженной дороге прочь от строящегося здания.

Он планировал закончить с крышей еще прошлой осенью, зимой сделать внутреннее убранство, да так, чтобы у людей голова шла кругом, а весной, когда снег начнет таять, уже принимать посетителей, но все сроки оказались сорваны. В степях на юге, похоже, случилась война, и множество бродячих ремесленников отправилось туда. Кроме того, большой торговый корабль, принадлежащий тому, кто одолжил ему деньги на строительство, сел на мель и был тяжело поврежден. А еще снег выпал раньше обычного, затруднив доставку материалов.