Энн Райс - Талтос

Машина катила вперед по своей полосе, но, когда они въехали в Метэри, движение стало более плотным.

Может, потребуются видеозаписи, как ты думаешь, мама? Но ведь в итоге ничто не имеет значения, кроме любви. Так зачем нам вообще говорить о законе?

— Потому что закон важен.

— Но, мама, если они не любят…

— Морриган, мы сделаем видеозапись на Первой улице, как только туда доберемся. И тебя будут любить, попомни мои слова. Я этого добьюсь. На этот раз не позволю хоть чему-то пойти не так.

— Что заставляет тебя так думать, если учесть все твои опасения, страхи и желание скрыться от чужих глаз?

— Я люблю тебя, поэтому так и думаю.

Слезы хлынули из глаз Морриган настоящим дождем. Мона с трудом могла это выдержать.

— Им не понадобится оружие, если они меня не полюбят, — сказала Морриган.

Какая невыносимая боль, дитя мое…

— К черту, — заявила Мона, пытаясь говорить спокойно и уверенно, как совершенно взрослая женщина. — Нашей любви достаточно, и ты это знаешь! Если тебе придется их забыть, так и сделай. Нас вполне достаточно. Не скажешь же ты, что это не так, что нас тебе мало!

Мона пристально смотрела на грациозную лань, что вела машину, обгоняя всех без разбора, и при этом плакала. «Это моя дочь, — думала Мона. — Я всегда обладала чудовищными амбициями, чудовищным интеллектом, чудовищной храбростью, а теперь у меня чудовищная дочь. Но какова она по природе, если не говорить о прекрасной внешности, импульсивности, любвеобильности, энергичности и сверхчувствительности к обидам и пренебрежению, а еще о склонности к безудержным фантазиям и восторгам? Чем она будет заниматься? Что это значит — помнить то, что было в древности? Значит ли это, что она обладает тем, что ушло, и черпает знания из прошлого? Что может из этого выйти? Вообще-то, мне наплевать. Ну, сейчас наплевать, в самом начале, когда она так взволнована…»

Она вдруг представила, как ее девочку сразили и тело ее обмякло, как ее собственные руки пытаются прикрыть Морриган, прижимая голову дочери к груди…

«Даже и не думайте о том, чтобы что-то с ней сделать».

Теперь все было по-другому.

— Хорошо, хорошо, — вмешалась Мэри-Джейн. — Пусти-ка меня за руль. Тут слишком много машин.

— Да ты с ума сошла, Мэри-Джейн! — возмутилась Морриган, передвигаясь немного вперед на сиденье и прибавляя скорость, чтобы проскочить мимо авто, угрожающе приблизившегося к ним слева. Она вскинула голову и смахнула слезы тыльной стороной ладони. — Я веду эту машину домой. И ни за что от этого не откажусь!

Интересно, как там, в этой пещере, гадал я. Мне совсем не хотелось услышать голоса ада, но как насчет пения ангелов?

Я подумал об этом, а потом решил пройти мимо. Мне предстояло долгое путешествие. Отдыхать было слишком рано. Мне хотелось уйти подальше.

Я уже был готов отступить, обойти эту часть склона, когда меня окликнул чей-то голос.

Голос был женский, очень тихий, шел он как будто из ниоткуда:

«Эшлер, я ждала тебя».

Я обернулся, посмотрел в одну сторону, в другую. Темнота действовала на нервы. Я подумал, что это затеял Маленький народ, что одна из их женщин решила соблазнить меня. Я уже собрался идти дальше, но зов прозвучал снова, нежный, как поцелуй:

«Эшлер, король Доннелейта, я жду тебя…»

Я посмотрел на маленькое укрытие с его слабо мигающими огоньками и увидел стоявшую рядом с ним женщину. У нее были рыжие волосы и очень бледная кожа. Она была женщиной рода человеческого и ведьмой, и от нее исходил слабый запах, что могло означать — а могло и не означать — присутствие в ее жилах крови Талтосов.

Мне следовало уйти. Я это знал. Ведьмы всегда причиняли неприятности. Но эта женщина была слишком прекрасной, и в полутьме глаза сыграли со мной шутку: ведьма показалась мне похожей на погибшую Жанет.

Когда женщина направилась ко мне, я увидел, что у нее такие же, как у Жанет, серьезные зеленые глаза, прямой нос и губы, которые казались высеченными из мрамора. У нее были такие же небольшие, очень круглые груди и длинная грациозная шея. Добавить ко всему этому прекрасные рыжие волосы, всегда представлявшие собой особую привлекательность для Талтосов…

«Что тебе нужно от меня?» — спросил я.

«Идем, ляг со мной, — сказала она. — Войди в мой дом. Я приглашаю тебя».

«Ты глупа, — ответил я. — Ты же знаешь, что я такое. Я лягу с тобой — и ты умрешь».

«Нет, — возразила она и засмеялась, как и многие ведьмы до нее. — Только не я. Я рожу от тебя гиганта».

Я покачал головой: «Займись своими делами и порадуйся тому, что меня не так легко соблазнить. Ты прекрасна. Другой Талтос мог бы и не удержаться. Кто тут тебя защищает?»

«Идем, — повторила она. — Войди в мой дом».

Она подошла ближе, и в тех слабых остатках золотого света, что просачивались сквозь ветви, я увидел ее прекрасные белые зубы, грудь под чудесной кружевной блузкой и очень тонкую талию, туго охваченную кожаным ремнем.

«Ну, если я просто полежу рядом с ней, просто коснусь губами ее груди, ничего плохого не случится», — подумал я. Но с другой стороны… Она же ведьма. Как я вообще мог позволить себе хотя бы подумать о таком?

«Эшлер, — сказала она, — мы все знаем твою историю. Мы знаем, что ты король, предавший свой народ. Неужели тебе не хочется спросить духов пещеры, как заслужить прощение?»

«Прощение? Только Христос может простить мне мои грехи, детка, — сказал я. — Я пошел».

«А разве у Христа есть сила на то, чтобы изменить проклятие, наложенное на тебя Жанет?»

«Довольно меня дразнить», — возмутился я.

Я желал ее. И чем сильнее сердился, тем меньше заботился о ее благополучии.

«Идем со мной. Выпей зелье, что я сварила на огне, а потом войди в пещеру, и ты увидишь духов, которые знают все, король Эшлер».

Она подошла к моей лошади и коснулась рукой моей руки, и я почувствовал, как во мне разгорается желание. У нее был пронзительный ведьмовской взгляд; казалось, сама душа Жанет смотрела на меня ее глазами.

Я еще и подумать не успел, как ведьма стащила меня с лошади, и мы уже шагали рядом через густые заросли папоротника и бузины.

Маленькое жилище оказалось весьма пугающим местом! В нем не было окон. Над огнем висел котел. Но постель, застеленная искусно вышитым бельем, была чистой.

«Годится для короля», — сказала ведьма.

Я огляделся по сторонам и увидел темный проем напротив входа в жилище.

«Это мой тайный вход в пещеру», — сказала женщина.

Она внезапно поцеловала мне руку и толкнула на кровать, а потом подошла к котлу и наполнила грубую глиняную чашу варевом из него.

«Выпей это, твое величество, — предложила она. — И духи пещеры увидят и услышат тебя».

Или это я увижу их и услышу их, подумал я, потому что бог знает, что она положила туда, — травы и масла, которые доводят ведьм до безумия, когда они танцуют, подобно Талтосам под луной. Я знал о таких фокусах.