Энн Райс - Талтос

— Ну, другие имена прибережем на всякий случай. Нам следует пробовать связаться только с кем-нибудь одним зараз.

— А что мы потеряем, если сейчас просто позвоним Гордону? — спросил Майкл.

— Но так Юрий даст им знать, что жив, — сказала Роуан. — Хотя это, наверное, неизбежно.

Она наблюдала за Юрием. Да как он сможет говорить о важных вещах с кем бы то ни было в таком состоянии? Он дрожал. Роуан дала ему свежую одежду, но она была уже насквозь мокрой от пота.

— Да, это неизбежно, — согласился Юрий, — но если они не будут знать, где я нахожусь, опасности нет. Я за пять минут могу узнать от Стюарта больше, чем от кого-либо еще из знакомых, даже от моего старого друга Бэрона в Амстердаме. Позвольте мне позвонить.

— Но нельзя забывать, — сказала Роуан, — что Стюарт может участвовать в заговоре. В нем может участвовать весь орден. И все старшины.

— Да он скорее умрет, чем причинит беды Таламаске. У него есть два блестящих стажера, они могут нам помочь. Томми Монохан — своего рода компьютерный гений. Он может оказать большую помощь в поиске следов коррупции. И еще второй, светловолосый, такой хорошенький, со странным именем… Марклин… Да, так его зовут: Марклин Джордж. Но Стюарт должен сам оценить ситуацию.

— Но мы не станем доверяться Стюарту, пока не убедимся, что можем это сделать.

— Но как мы узнаем? — Юрий посмотрел на Роуан.

— Есть способы выяснить, — ответила она. — Ты не станешь звонить прямо отсюда. А когда позвонишь, я хочу, чтобы ты сказал вполне определенные вещи. Ты же понимаешь, что не можешь сразу открыться этому человеку, и не важно, насколько ты сам ему доверяешь.

— Тогда скажи, что говорить, — предложил Юрий. — Но ведь Стюарт может отказаться говорить со мной. Никто не станет со мной говорить. Если помнишь, я отлучен. Если, конечно, я не представлюсь ему как друг Эрона. Это ключевое слово для Стюарта! Он очень любил Эрона.

— Хорошо, телефонный звонок — критический шаг, — вмешался Майкл. — И мы его сделаем. Теперь поговорим об Обители… Ты можешь нарисовать план этого здания или просто все подробно мне рассказать, чтобы я сам составил план? А ты его проверишь. Как ты думаешь?

— Да, это блестящая идея, — кивнула Роуан. — Начерти план. Покажи нам расположение архивов, подвалов, выходов и всего остального.

Юрий уже поднялся на ноги, как будто кто-то подталкивал его вперед. И оглядывался по сторонам.

— Где бумага? Где карандаш?

Майкл уже взялся за телефон, чтобы позвонить консьержу.

— Сейчас все будет, — сказала Роуан.

Она сжала руки Юрия. Они были влажными и все еще дрожали. Черные глаза цыгана метались от предмета к предмету. Он не хотел смотреть на Роуан.

— Спокойнее, расслабься. — Она крепко сжала его кисти, мысленно посылая сигнал: «Спокойствие…» — и придвигаясь все ближе к Юрию, пока не вынудила посмотреть ей в глаза.

— Я в полном рассудке, Роуан, — сказал он. — Поверь мне. Я просто… Просто боюсь за Мону. Я наболтал ужасно много. Но часто ли приходится встречаться с подобными существами? Я ни разу не видел Лэшера, меня не было, когда он рассказывал свои сказки Майклу и Эрону. Я никогда его не видел! Но я видел тех двоих, и вовсе не в каком-нибудь облаке тумана! Они были рядом со мной, как ты сейчас, в той же комнате!

— Знаю, — кивнула Роуан. — Но ты ни в чем не виноват, ты всего лишь рассказал им о семье. Ты должен забыть это. Думай об ордене. Что еще ты можешь нам рассказать? Что насчет Верховного главы?

— С ним что-то не так. Я ему не доверяю. Он новичок. Ох, если бы ты видела то существо, Эша, ты бы глазам своим не поверила!

— Почему же, Юрий? — спросила Роуан.

— Ах да… Да. Ты ведь видела другого. Ты знала другого такого же.

— Да, в полном смысле этого слова. Но что заставляет тебя полагать, что тот, другой, старше и что он вовсе не пытался тебя смутить, так легко говоря с тобой?

— Волосы. У него в волосах две белые пряди. Они свидетельствуют о солидном возрасте. Я бы так сказал.

— Белые пряди… — повторила Роуан.

Это было нечто совершенно новое. Сколько еще может вспомнить Юрий, если они продолжат его расспрашивать? Она подняла руки к голове, как бы спрашивая: «И где были эти седые пряди?»

— Нет… вот тут, на висках, откуда начинают седеть люди. И эта седина встревожила Сэмюэля, как только он ее увидел. Лицо? Лицо человека лет тридцати. Роуан, продолжительность жизни этих существ неизвестна! Сэмюэль говорил о Лэшере как о новорожденном.

— Ну, он таким и был, — кивнула Роуан.

Она вдруг осознала, что Майкл наблюдает за ней. Он уже подошел к двери и стоял там, скрестив руки на груди.

Роуан повернулась к нему лицом. Все мысли о Лэшере она выбросила из головы.

— В этом нам никто не сумеет помочь, да? — Майкл обращался только к Роуан.

— Никто, — согласилась она. — А ты разве не знал этого с самого начала?

Майкл не ответил, но Роуан знала, что он думает. Он как будто сам хотел, чтобы она знала. Он думал, что Юрий почти сломался. Юрия теперь необходимо было защищать. А они ведь на него рассчитывали, на его суждения, помощь.

Звякнул дверной колокольчик. Майкл пошарил в кармане и достал несколько банкнот, прежде чем открыть дверь.

Как это необычно, думала Роуан, что он помнит о таких вещах, что он всегда все делает как надо. Но ей пришлось взять себя в руки, потому что она как будто почувствовала, как пальцы Лэшера впиваются в ее кожу. Все ее тело внезапно содрогнулось, она потянулась рукой туда, где он причинял ей боль снова, снова и снова.

«Следуй собственному совету, доктор. Спокойнее».

— Ну вот, Юрий, теперь садись и рисуй, — сказал Майкл.

Он держал в руках стопку бумаги и карандаши.

— А что, если Стюарт не знает о смерти Эрона? — спросил Юрий. — Я не хочу оказаться тем, кто принесет ему дурную весть. Боже, они должны знать… Они знают, да, Роуан?

— Сосредоточься, — мягко произнесла Роуан. — Я ведь уже тебе объясняла. Из конторы Райена в Таламаску не звонили. Мне нужно было время. А теперь мы можем использовать их неведение к собственной выгоде. Мы должны тщательно подготовиться к этому телефонному разговору.

— В соседней комнате есть большой письменный стол, — сказал Майкл. — А этот малыш в стиле Людовика Пятнадцатого просто рассыплется, если мы попытаемся воспользоваться им для дела.

Роуан улыбнулась. Майкл говорил, что ему нравится французская мебель, но в этой комнате все выглядело очень уж напыщенным. Детали золоченой резьбы на стенных панелях переливались светом, как будто были сделаны из неоновых лампочек. Гостиничные номера… Сколько их повидала Роуан! И каждый раз, входя в них, она думала об одном и том же: где тут двери, где телефоны, есть ли в ванной комнате окно, через которое можно сбежать в случае необходимости… И снова в памяти вспыхнуло: пальцы Лэшера, сжимающие ее руку. Роуан поморщилась. Майкл наблюдал за ней.