Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

Я робко подняла взгляд и судорожно сглотнула. Черноглазый блондин, яркий и мужественный, он превосходил капитана команды запасных королевских смертников в ширине плеч и росте, а также в самоуверенности, проскальзывающей в каждом движении и интонации. И немудрено, красив, богат, почти король, о его похождениях легенды слагали далеко за пределами как Треда, так и Приграничья. И вот теперь этот красавец обратил свой пленительный взор на меня и мягко улыбнулся, вопрошая:

— Не хотите рассказать о своих способностях?

И голос такой, каким моя прошлая любовь Тамиш нередко девчонок очаровывал. Невольно захотелось стать Катькой из Нагибы, которую наш староста предпочел мне, глупо хлопнуть ресницами и заявить, что я мясо с лимоном готовлю хорошо. Прям пальчики оближешь, а затем еще и сковородку!

Но мою похвальбу опередили.

— Она целитель… — произнес грифон. — Восполненный резерв принца — ее рук дело.

— Теперь многое становится ясно, — хмыкнул легендарный бабник и ухмыльнулся. — А я все гадал, откуда у барашка сила. И все это время она… — Я удостоилась пренебрежительного кивка.

— Тэннон, — призвал его к спокойствию король и, немного погодя, позволил мне и Равэссу удалиться.

Мы вылетели из кабинета, словно птицы, и уже в коридоре остановились, ошалело глядя друг на друга. Его Высочество пошатывало, меня трясло, а следом за нами стремительно вышли целители и охрана.

— Отставить, дальше мы сами, — скомандовал им смертник и внимательно посмотрел на меня, губу пожевал, тихо хмыкнул: — Вот уж влип.

— Я пойду, — произнесла, сделав шаг в сторону центральной лестницы.

— Да, со мной, — откликнулся метаморф, взял за руку и потянул в противоположную сторону, приговаривая: — Выходные проведешь здесь. Спишь здесь, ешь здесь… А в понедельник я тебя в академию верну.

Пройдя до стены в конце коридора, он прикоснулся к мраморной отделке, и та разошлась, открывая путь в роскошные апартаменты. Стены — синий шелк и парча, золото и жемчуг в декоративных элементах, мебель — солнечное дерево с искусной инкрустацией из сердолика, пол — мозаика из камня, а поверх него у кровати пушистый ковер. Кровать?

— Твоя… — Я не сразу опознала ее в широком ложе с резной спинкой и столбиками по краям. — Это твоя спальня? — Капитан команды запасных королевских смертников кивнул. — Но… почему я здесь?

— Потому что в общежитии я тебя ни от чего оградить уже не смогу, как и Гирби. — И прежде чем я смогла сказать хоть слово, заверил: — Как и Бруг… Далее по списку твоих опекунов шли Граф и Герцог с Ханом, первый в лазарете, два других вместе с ним. Извини, тебе придется остаться.

— А как же мой питомец? — расстроенно напомнила я. Лемур вот уже более получаса не подавал признаков жизни. — А вдруг я его за грань завела, и он там остался?

— Не сипи, — устало попросил Равэсс и, как был в одежде и обуви, растянулся поверх кровати. — Обещаю, завтра мы заглянем в лабораторию и проверим мои догадки, а пока, — он зевнул, — дай поспать.

Не прошло и минуты, как комнату наполнило сонное сопение, а я осталась стоять. Поначалу расстроилась и растерялась, но затем вспомнила, как чуть не усыпила насмерть брата и как он потом отсыпался, и поняла, что обиделась на многоликого я зря. Посмотрела на обессилевшего с сочувствием и решилась его по-нормальному устроить на кровати. С трудом стянула сапоги, затем ослабила ремень на брюках и ворот рубашки. А когда накрыла одеялом, кто-то стоящий сзади тихо прошептал:

— А таких заботливых девчушек у него еще не было.

Резко обернувшись, нос к носу столкнулась с духом-хранителем академии:

— Севой? Вы?! Как вы здесь оказались?

— И видишь, и слышишь?.. — Призрачный старичок внимательно посмотрел на мою форму кадета и нахмурил лоб, словно бы не узнавая. — А, так ты и есть та самая чудесатая! Наминка, да? Сумеречная, — воодушевился он. — А я Унг-унг Севой, брат Нваг-нвага.

Холодные пальцы схватили мою руку и крепко пожали ее, после чего дух приветливо улыбнулся и предложил:

— Чего изволите, дорогая невеста Герберта Дао-дво? Поесть, поспать, помыться, почитать, сменить облачение? — Хотела воспротивиться званию «невеста», но последующие его слова отбили всякое желание противоречить. И я, поначалу чувствующая себя одинокой, улыбнулась. — Да, в смысле все — да. И мне бы еще книги из моей комнаты в общежитии и некоторые склянки с образцами из ванной, такое возможно?

— Конечно… — откликнулся дух, взяв на себя обязанности радушного хозяина.

Через два часа, когда я уже вовсю корпела над книгами, метаморф проснулся. Извинился за свою негостеприимность, поел и опять уснул. Еще через три часа он выпил чай и мой, и свой, затем искупался и в полотенце забрался на кровать.

— Прекрасненько… проспит до утра, — накрывая его одеялом, вздохнул дух. — Намина, а для вас я постелил в… — Он не договорил и неожиданно растворился в воздухе.

До часа ночи я надеялась, что Унг-унг Севой вернется, даже пару раз его позвала, но тщетно. Походив по спальной комнате в поисках места, опытным путем определила, что кушетка для меня мала, кресла в кабинете слишком скрипучие, стол твердый, а ковер на полу недостаточно теплый. Посему я заняла противоположный край огромного ложа, отгородившись от Равэсса подушками.

А когда проснулась утром в его крепких объятиях, с ужасом осознала, что отгородиться нужно было никак не меньше, чем каменной стеной.

— Милостивый боже! — прошептала я и попыталась извернуться, чтобы ускользнуть, но в следующее мгновение оказалась сильнее прижата к постели.

— Спи, — скомандовал высокородный метаморф. А мне в этом положении уже как-то совсем не до сна. Полежала с минуту, не двигаясь, и опять предприняла попытку.

— Тихо, — хрипло посоветовали мне и поцеловали в висок, а затем губами скользнули по щеке. Если он продолжит в том же духе, то опять весь день проспит, а может, и неделю, месяц, год…

— Ох, ты ж! Равэсс, отпусти! — резко дернулась и зашипела, когда мочку уха накрыли и потянули его губы. Хорошо дернулась, так что лбом стукнула его по скуле. — Пусти.

— Пущу, — прошептал, не раскрывая глаз, и ухмыльнулся, точь-в-точь как Тэннон вчера, — но вначале поцелуй.

Липкий холодок ужаса скользнул по коже. Только не это! Не опять! И так перед глазами лица мертвенно-бледных, сжавшихся от боли парней, коим совсем не поздоровилось от прикосновений моих губ. Из всех них невредимым остался только рыжий, хотя и он получил проклятьем по голове. А теперь вот Его Высочество о ласке грезит. И ударить его нельзя ни физически, ни магически, иначе преступницей назовут и тихо в подземелье прикопают. А хуже всего, что разрешения метаморф не ждет, и уже пустился в поиски приключений, то бишь губ.