Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

— Возвращайся, — крикнула я, но не была услышана. Олли ринулась куда-то в глубь огромной льдины, вопреки моему совету и всем правилам безопасности.

— Кадет Крэббас, стойте! — Встревоженный магистр направил за нею поисковую сеть.

— Ничего не трогай! — завопила я, прежде чем сеть достигла цели, которая ее отбила! Синие нити плетения полыхнули белым огнем, и в пространстве морозильной камеры послышался треск, тихий, но выворачивающий душу страшной догадкой. Кудряшка все-таки к паразиту прикоснулась!

— Олли, брось эту гадость! Олли, не касайся ее. Слышишь? Не трогай!

— Это ещ-ще почему? — раздалось сердитое сопение из-за заледеневшего монстра.

— Отговори, — приказал Крохен, стремительно сплетая новую сеть.

— Она в твоих лапах оттает мгновенно и вцепится в тебя, — привела я один из веских доводов, надеясь на брезгливость оборотницы. И едва хотела озвучить второй аргумент, как треск повторился. Черная драконесса поступила по-своему и, взвизгнув, взмыла вверх, унося с собой внушительных размеров ледяной осколок.

— Проклятье! — не сдержалась я.

— Таррах! — поддержала группа.

— Да брось-сь ты, Сумеречная! — Замерзшая щитовидная пластина с паразитом полетела в сеть магистра, а Олли, ступив на пол, обернулась человеком и посмотрела с укором. — Я учла все и, как видишь, жи…

В это мгновение в морозильной камере раздался новый треск, на этот раз более громкий и резкий, чем прежде. Зловещий. Кудряшка удивленно смолкла, группа сжалась, а Крохен тяжело вздохнул, вызывая со своего браслета помощь. И в пронзительной тишине, наступившей всего на пару мгновений, отчетливо прозвучало мое во-вторых, ставшее пророческим:

— … и повредила ледяную ловушку бодрствующего монстра…

А дальше звон стекла, разбивающегося вслед за ледяными грудами, тонкий пронзительный писк и грохот. Упав на пол вслед за Кудряшкой, я не увидела, как нас прикрыл щитом магистр, услышала лишь его безудержную ругань вперемешку с заклинаниями оцепенения, которые, судя по звукам, рвались как струны. А еще в общем грохоте среди криков я различила команду Нваг-нваг Севоя, оглашаемую через эхо-порт.

«Внимание! Произошло внеплановое пробуждение Хаггвара! Немедленно все без исключения покиньте морозильные камеры!» — Затем еще один жуткий треск и рев монстра, в котором тонет голос призрачного старичка: «Группа целителей, первый курс, прекратить панику!»

Ему не вняли, в белой ледяной пыли, над которой возвышался пробудившийся монстр, кто-то стонал, кто-то сыпал проклятьями, и кто-то выл с надрывом:

— Спасите меня!

«Спасем! — грянул сверху дух-хранитель. — Только отпустите Крохена, дура! Вы мешаете процессу спасения! — Кого Севой настоятельно просит ослабить хватку, было неизвестно ровно до тех Пор, пока он не потребовал: — Азерр! Да, вы, кадет-истеричка, отлепитесь от магистра и следуйте за осталь…»

— Он мертв! — завыла несчастная в ответ.

«Всего лишь истощен! Ползите», — парировал хранитель академии.

— У-у-у-у! Хлюп, у-у-у! — раздалось в ответ, но, судя по подсчету, который велся, едва целители пересекали черту портала, наша умненькая Флиппа оставила профессора тут.

«Двадцать пятый… двадцать… двадцать девятый… — тишина и громкое. — А где еще двое?! — Эхо-порт теперь вещал голосом декана, Довар Горран негодовал и требовал ответа. — Сумеречная и Крэббас где?»

И удивленное от духа: «Я не знаю. Магистра уже переместил, а этих двух… нет».

— Как так?! Мы здесь! — Я поднялась на локтях и оглянулась.

— Ау! Севой!

Белая холодная пыль покрыла все вокруг толстым слоем, создав в камере красивый ледяной ландшафт, в котором взглядом что-то искал огромный спрут и на ощупь сухонький призрачный старичок. Вернее, два старичка. Ан нет, четыре… ой, их тут шесть. Или больше? И неужели они нас не видят?

«Севой, вы нашли их?!» — раздалось по эхо-порту. И духи ответили в один голос страшное: «Нет».

Грозное шипение, и вопрос к кому-то другому:

«Это список всей группы или только тех, кто присутствовал… Магда?» Ему что-то пробормотали или же пообещали невнятное, и змееволос отрубил: «Генерал, никаких запрещенных топоров. Пока не выясним… Я против! Сам нарублю на куски».

— Кого, нас? — возмутилась громко и толкнула оборотницу: — Олли, слышала? Вставай!

Но она не ответила. Ни после того, как я прикоснулась к ее волосам и произнесла формулу восстановления, ни после того, как кольнула ее заклинанием пробуждения. Пара минут безостановочного повторения: «Очнись, Крэббас, иначе ты не увидишь Бруга» были самыми тяжелыми за все мое утро. Я добудилась ее с трудом, а когда помогла подняться с пола, в морозильной камере остался один лишь спрут. Все еще живой, злой, огромный, внимательно взирающий на нас и тянущийся к нам щупальцем. Увидел! С громким «Чо-омк» монстр что-то разорвал, и пришло осознание — лопнул щит профессора, а затем и ужас от догадки, которую полностью подтверждала раззявленная пасть Хаггвара и пробой в стене позади него.

Нас сожрут! Не голодным же ему совершать очередной побег!

— Мамочки…

— Ой, блин! — вспыхнула оборотница, стремительно перевоплощаясь и разворачивая крылья. Но не успела она сделать ни того, ни другого, как вместе со мной оказалась в захвате щупальца.

Два звонких голоса тут же наполнили морозильную камеру испуганным «а-а-а-а-а!».

На что зажмурившееся сине-зеленое чудовище ответило еще более грозным «гря-я-я!» и оторвало нас от пола. Это конец! Цепенея от ужаса, я не то что проговорила, выплюнула в монстра ранее никогда не удававшееся мне проклятье. И отправила его не куда-нибудь, а прямо в пасть, радушно раскрывшуюся перед нашим приемом. И правильно сделала, потому что в следующее мгновение от шкуры чудовища отлетело с десяток чужих заклинаний, лопнувших со звоном струн.

— Твою ж! — раздалось многочисленное изумленное и такое знакомое. Запасные королевские смертники явились нас спасать. Но вопреки всеобщему разочарованию, щупальце чудовища все-таки застыло на полпути ко рту, а затем медленно начало усыхать, то есть уменьшаться, то бишь еще сильнее сжиматься вокруг нас. Милостивый боже!

— Сумерька! — Его Высочество неистовствовал.

— Кудряшка… — А это, кажется, Брут.

— Держитесь, мы сейчас! — Вот и все, что я смогла уловить, теряя сознание.

Я проснулась с квадратной головой и жутким самоощущением от шепота. Шептались двое, изредка поддакивал кто-то третий, но основную мысль вел один. Ему принадлежал глубокий, словно бы китовый, бас с вибрирующими грудными нотками, раздражающими и в то же время надежными.

— …и вот это чудо меня спасло? Ваше Высочество, вы явно шутить изволите. — И не дожидаясь ответа, с сомнением спросил: — Сколько лет этому ребенку?