Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

А почему? А потому что смертники точно знают — спасенный дает нерушимую клятву освободителю. Хотелось поймать Его Высочество на двуличье или лжи, но он пресек мои вопросы быстро. И прямо сказал, что запасники королевских игр еще никогда не вступали в ряды имперцев, так что не стоит бояться. К тому же я для игр слишком молода и маложизненна. Всего-то, человек Отрадно было слышать, но одного он не учел… Эррас Тиши все просчитал задолго до моего рождения и задолго до собственной победы в играх Смерти. И взирая на все произошедшее с момента нашей встречи, я все больше и больше убеждалась в том, что на игры мне попасть суждено.

Перевернувшись на спину и взбив подушку, вспомнила, как василиска из жаброга освободила окаменением, а затем и оборотня-кровопийцу из спрута иссушением. Кажется, нелепая случайность, чистый страх и ужас перед смертью — вот и все, что мне потребовалось для извлечения нужного проклятья. И в то же время я использовала тот прием, которым по природе своей владел противник.

Чем же славен скиф? Они управляют воздухом и потому обернуться могут лишь в летучую тварь, и только одну: либо маленькую, либо большую. Почти как василиски. Правда, у чешуйчатых вторая ипостась ползает и растет вместе с хозяином. И вариант, когда грузный мужик превращается в кроху зимородка, невозможен, чего не скажешь о скифах. Оборотням или двуликим повезло больше, помимо ипостаси, какой бы она ни была, у них есть полуоборот и пограничные возможности. Следом по уровню способностей идут счастливчики горцы. Ипостась у них пусть и одна, без каких либо промежуточных состояний, зато это целая фурия. Непобедимая тварь, сильная и опасная, которой не страшна никакая стихия. В умении приспосабливаться с ней может конкурировать только метаморф, достаточно развитый и очень сильный. Другими словами, это должен быть многоликий, что преодолел вершины ползающих, бегающих, плавающих и летающих видов и уберег не только голову, резерв, но и жизни. В противном случае, он фурии не противник.

И все-таки мой Гирби скиф, и надо спешно решить, как с ним сделать. Лишить воздуха? Наполнять воздухом, пока не лопнет? Или разозлить, а потом уже на месте надеяться на провиденье? Как ни жаль, одними размышлениями дела не решить, нужно все проверить.

И лучше всего сейчас.

Не желая разбудить Кудряшку, я, не зажигая ночник, в предрассветных потемках попыталась найти вначале халат или свою форму, а затем уже хоть какую-то обувь и дверь, предпочтительно в коридор. Но, споткнувшись несколько раз о спящих на полу смертников, бросила эту затею и выскочила так.

— Принеси мне сумку, — обратилась я к браслету, а в ответ лаконичное:

«Запрещено».

— Тогда Гирби, — попыталась я достичь желаемого другим путем. — Маленькую фигурку лемура, который лежит в моей сумке.

«Невозможно».

— Но почему? Он мне принадлежит.

«Ваша собственность находится за пределами юрисдикции кадетов. Измените запрос или заберите собственность лично», — уныло ответил мой магический гид.

— Хорошо, показывай дорогу.

С учений Герберт вернулся значительно раньше, и можно даже сказать — прямиком в лекарское крыло, в родную тридцать пятую палату. А попал он туда не потому, что на задании преодолел ползком десять километров и обессилел. И не потому, что с расчетом угодил в плен к противнику и прошел серию легких пыток. И совсем не потому, что Графитовые за считаные часы справились с задачей; пытки пытками, а выкрасть муляж с секретом Дао-дво все-таки сумел. И уж точно в стационаре многоликого не были виноваты ни жаброги, ни тренер, устроивший победителям трехдневную муштровку. Нет! Метаморф младшей ветви рода Дао-дво попал к целителям только из-за одной глупой, малолетней и пугливой до безобразия причины — Намины Сумеречной.

Час перелета на собственных крыльях, столько же ушло на ожидание поезда и восстановление сил, и еще три часа под мерный стук колес внутри темного и холодного купе. Он прибыл в столицу на рассвете, уставший, невыспавшийся, но неустанно подбадриваемый кукой. Именно благодаря неунывающей тварьке многоликий, добравшись до ближайшего капища, переместился в центральное здание родной альма-матер. И удивительное чувство упрямства под названием «Если не дойду, то доползу» накрыло его с головой.

— Где она? — строго спросил Гер у теневой, но ответа не дождался. Сумеречная выскочила на него из-за поворота, чуть не сбив с ног.

— Простите, кадет, не заметила! — И, придерживая подол ночнушки, помчалась дальше по коридору.

— Не понял… — Он обернулся, глядя ей вослед. — Это что такое?

— Видимо, пришло озарение, — прошептала кука, — у нее последние трое суток одни лишь эксперименты в голове. — Вот и…

— Намина! — рявкнул метаморф, но окрик потонул в словах бегущих за девушкой смертников.

— Сумерька, подожди…

— Не торопись ты так… — В коридоре объявился полуодетый капитан команды запасных, босой, в халате и пижамных штанах.

— Никуда он от тебя не сбежит! — заверил следующий за ним еще менее одетый Кардинал и, хватаясь за бок под расстегнутой рубашкой, прошептал: — Я это точно знаю.

— Что знаешь? — спросил Гер, бросая сумку на пол и сжимая кулаки. Общий вид безобразия и смертников его нисколько не радовал, и, нет сомнений, всей тройке придется сделать новый втык.

— О! Дао-дво… — Парни остановились.

— Ты почему вернулся? — воскликнул Бруг и, схватившись за подоконник, согнулся пополам, со свистом втягивая воздух. — Неужели… сборы… закончились раньше времени?

— Дя! — похвасталась кука.

— Значит, дух не врал? — удивился Равэсс, плотнее запахивая халат и завязывая пояс. — Выиграли красные…

— Графитовые, — с высоты своего положения заявила теневая. — И это тоже мы!

— А! — протянул Его Высочество и в волнении покосился на коридор, где скрылась девчонка. — Что ж, поздравляем и, извини, спешим. — А затем уже задыхающемуся оборотню: — Тугго, не отставай.

— Да бегу я, бегу…

Герберт решительно последовал за ними, но очень скоро замедлился, а затем и вовсе остановился и, едва не упав, уперся в стену кулаком. Его силы были на исходе, а вот желание воздать за глупость сероглазой поганке, наоборот, росло. Последние вспышки, так щедро дарованные испугом безголовой Сумеречной, напоминали о себе тупой болью в ребрах и общей слабостью. Метаморф уже не ощущал своего резерва, но и отступать не собирался. Он через браслет забросил свою сумку в комнату и сделал еще три шага по коридору, стараясь не обращать внимания на тварьку, которая с тревогой заглядывала в его лицо.

— Кука, убери уши, я не вижу, куда иду.

Она послушно убрала и робко предложила:

— Хозь-зяин, а давай отложим наш визит.