Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

— Да ты издеваешься?!

— Молодец. Хорошая интонация! — произносит девчонка, все так же глядя расфокусированным взглядом куда-то над его плечом. — А теперь встряхни меня, только аккуратно, и сообщи о том, что убьешь…

— Таррах! Что происходит?

Прищурился и понял, что взгляд ее не совсем адекватный, лихорадочный. Дрожит человечка, из его хватки не вырывается, кожа холодная, а губы пунцовые, и она их вот-вот искусает от возбуждения в кровь. И страшная догадка его распалила.

— Ты что, дурмана напилась? — взревел он и встряхнул девчонку. Чтобы хоть чуть-чуть привести ее в себя. — Сумеречная, твою ж мать! Сдурела?

— Так держать, — шепчет эта уникалка и напоказ кривится от боли. — А теперь скажи что-нибудь про то, как будешь меня убивать и…

— Да, голыми руками! — яростно пообещал свирепеющий Гер, отшатнувшись от ненормальной. — Вначале по заднице отхлестаю, а потом придушу!

— Замечательно! — восклицает мерзавка.

— Да чтоб тебя! — ругнулся Дао-дво и, схватив малявку за руку, потащил к идиотам, опекавшим ее. Если его предположение окажется правдой, если она действительно дурман пьет, смертники поседеют и посинеют несколько раз, не дожидаясь игр. — А теперь говори, живо, кто из этих трупов тебе дурь дал. Ну?!

— А… — попытался вступиться за нее Его Высочество и указал назад.

На этот раз Гер все-таки обернулся и только поэтому успел увернуться от лапы зверя, решившего снести ему голову. Миг, и девчонка за спиной, еще одно мгновение, и уже метаморф наносит удар озверевшему… Чему озверевшему, он так и не понял, но сразу осознал, что тварь двигается не хуже шипастого пса, почти незаметно. Если бы не ее надсадное дыхание, многоликий давно простился бы с жизнью, вначале с первой, а затем и с последней, второй. Он еще раз увернулся от лапы и нанес удар в корпус монстра, как оказалось, покрытого шерстью. Затем уклонился от пасти и нанес второй удар уже в горло.

Зверь захрипел. А Герберт подметил, что шерсть у неизвестного серая, знакомая до боли, и он где-то такую уже видел и, более того, хотел содрать. Затем воспоминания наложились на недавние слова Сумеречной и… Момент понимания не только ошеломил, но и испортил защиту многоликого, и полосатый хвост твари, обвившись вокруг ног, лишил его опоры.

— Не-е-ет! — закричал кто-то истошно.

Нехило приложившись головой об пол, затем об потолок, и вновь… а впрочем, какая разница обо что — серию вышибающих дух столкновений с плоскостями завершила пасть, вцепившаяся в его плечо. И голос, который только что требовал: «Брось его, брось!», вдруг завопил:

— Гирби, фу!

Будь резерв разведчика полон, он бы выкрутился легко, ну или почти легко. А так оставалось лишь перекрыть этому чудовищу воздух, что Гер и сделал, руками сжав расширенные ноздри. Ошалелый взгляд желтых круглых глаз подтвердил правильность поступка, а проклятье, прозвучавшее в тот же миг, подтвердило и его своевременность.

Зверь задрожал от разрывающего его воздушного потока и звучно лопнул через миг.

Третий мужчина, спасенный мной, третья клятва и рыжий, истекающий кровью на полу. Это утро было богатым на происшествия, так что даже страшно представить, что принесет мне день. Я лишилась друга, чуть не лишилась фиктивного жениха и временно потеряла способность говорить. Отзывая лемура, вначале охрипла, затем осипла, а после… Уму непостижимо, как Дао-дво услышал мою просьбу и зажал зверю нос, но еще удивительнее, как мне удалось активировать проклятье. Я же сипела почти, и вот сейчас безголосая ничем не могу помочь Герберту.

— Не волнуйся, — шепнул мне Равэсс и одобрительно похлопал по плечу, — он быстро на ноги встанет.

Быстро не получится, я это видела невооруженным глазом. Рыжий настолько ослаб, что даже кука не ощутила опасности, грозящей ему, и на помощь не ринулась. И стоило о ней подумать, как теневая появилась на моем плече, зевнула.

— А вы уже все? — оглянулась вокруг, увидела обрывки шкуры и пропела: — Ой, шикарненько, сейчас и договоримсь-ся про обед. А где хозь-зя-йик… — И теневая всем тельцем вздрогнула. Ее взгляд упал на Дао-дво, коего парни аккуратно подняли магической сетью, пока Довар Горран открывал портал в палату.

— Ой, ей! Как же так, как же… без резерва совсем. У-у-у-у! Хозь-зяин, родненький! — Нежить незамедлительно переместилась к метаморфу и, прижав уши к его груди, тихо всхлипнула: — Продержись, хороший мой, до обеда, и Наминочка тебя на ноги поднимет. — И смотрит на меня в ожидании ответа. — Дя?

Я молча указала на горло.

— Понь-няла, понь-няла, — пролепетала кука и исчезла вслед за рыжим, кадетами и деканом в черном, как ночь, пространственном провале.

Устало потерла лицо и присела в ближайшее кресло. А в соседнем с ним оказалась Сули.

— Знаешь, Намина, — начала она, отрешенно глядя на стену, — я, конечно, предполагала увидеть нечто особенное, когда ты проникла в приемную и подняла с кроватей декана и меня, но чтобы такое…

«Извините», — прошептала одними губами.

— Нет, нет, нет! За это я спасибо сказать должна. — Она взяла мою руку в свою и мягко сжала. Милостивый боже, какое счастье, что я и сплю в перчатках! — Во-первых, подтвердилась моя догадка о скрытых потенциалах многоликого племени, во-вторых, я наконец-то увидела, до какой точности Гер отточил свои навыки, и в-третьих, со времен войны я уже и забыла, как выглядят боевые лирросы. А тут такой образец!

Она даже присвистнула, а мое крайнее удивление заметила лишь через минуту и пояснила:

— Лирросы смущают? — Я кивнула. — Ну, маленькими они выглядят как обычные лемуры, а вот когда созреют для тренировок…

Наверное, мой взгляд стал под стать воплю, прозвучавшему в голове: «Да, как же так! Да мне его Октован Кворг подарил! Да как он мог вручить мне боевое чудовище и не сказать ни слова?!»

— А чему ты удивляешься? — улыбнулась генерал. — Это же очевидно. Вспомни жаброга — высшая нежить, ядовит, силен, быстр и очень опасен, или спрута — огромен, озлоблен, плотояден, и вот теперь твой лемур… Милый нежный зверек с очаровательными глазами? — произнесла она и усмехнулась. — Нет-нет… император знал, какое создание дарить и кому. Предвидел многое.

Я криво улыбнулась и поднялась, а она, словно бы не видя, что собеседник уходит, продолжила говорить:

— Но лично для меня остаются загадкой целых три момента. Как Октован заключил лирроса в малую форму? Как скоро здесь появится Авур? И… — понизив голос, она доверительно прошептала: — Когда же я получу его клык?

— Не клык, а челюсть, и в самое ближайшее время, — ответил ей горец, неожиданно объявившийся в приемной. И уже мне декан Горран сказал: — Намина, идти можете? Нет. Хорошо, я вас провожу.

В следующий раз я проснулась значительно позже полудня, со странным ощущением, что на меня кто-то смотрит. Открываю глаза, поднимаю руку и вижу: на ней сидит теневая, точь-в-точь как Гирби, которого у меня больше нет. Волна сожаления и грусти накатила ни с того ни с сего, я едва удержала себя от горестного всхлипа.