Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

— Амидд? Они что же, помирились?

— А… у этих все не как у людей, — отмахнулась теневая и почему-то заверила: — Тебе нечего и переживать.

— В смысле? — Но ответа я не дождалась, из ванной вернулся Гер.

Отмытый, надушенный, важный и властный. Он без лишних разговоров направил теневую с поручением, а меня вытолкал в ванную вместе с простынею. Ибо мой мундир превратился в решето и на одежду более не походил, как и рубашка, и белье, которое словно бы вымочили в жирном бальзаме от ожогов. Узнав состав по консистенции, сообразила, почему мои руки так странно перебинтованы. Бальзам из «живых», в смысле ползающих. Наложен был на запястья толстым слоем под бинты и самостоятельно распределился по коже. Дорогое средство, очень дорогое и лишившее меня слов. А после душа я, будучи в удивленной прострации, получила новую порцию изумленного молчания вместе со своей сменной одеждой и приглашением на ранний ужин.

Кушать хотелось очень, но компания настораживала. Дао-дво спокоен, ест быстро и много, а я сижу и смотрю на него. Он не орет, и мне не верится.

— Ешь, — посоветовал рыжий, сдабривая внушительный кусок копченой ветчины ароматным соусом и посыпая его перцем.

— Не могу. — Я нутром чуяла, что он такой спокойный только лишь потому, что представляет меня вместо этого куска. — Жду, когда ты озвереешь.

— Правильно ждешь, — хмыкнул метаморф, прожевав, и серьезным тоном добавил: — Я имею на это все основания.

— Не сказала бы. — Уже озвучив это, следовало бы помолчать, но я уловила момент, когда многоликий куснул еще шмат, и нервно проговорила: — Понимаю, в тот несчастный случай ты лишился жизни. — Он промычал сердито, но я решила договорить: — А по нашим меркам она приравнивается к тридцати годам из максимальных девяноста…

— Тебе не понять, потому что столько не прожить.

Намек, не иначе. И все равно я продолжила:

— Ты многое перенес. Но вас, разведчиков, учат выдерживать и не такую бо…

— Я понял, — оборвал он. — Что еще тебе не терпится сказать?

— И мы уже установили, кто повинен в тех твоих страданиях.

— Точно не доживешь…

Гер отбросил приборы, сцепил руки перед собой. А я поняла, что мне срочно нужно занять рот. Правда, получалось плохо, под прожигающим карим взглядом рыжего кусок становился поперек горла. Давилась, но ела. И так долгую минуту, пока он не задал странный вопрос:

— Что ты знаешь о кровной привязке многоликих? Замыкании на опекающем?

— Что это уголовно наказуемо…

— И все? Это весь багаж твоих знаний?

— А у нас что, экзамен? — Я подняла на него взгляд и тут же опустила. Еще загрызет. — Три года назад стало наказуемым. Говорят, какая-то баронесса из оборотней за ночь забав с любовником непреднамеренно убила троих сводных братьев и двух дальних кузенов и стала единственной наследницей рода. Дело замяли, но в старых книгах по некромантии сказано, что связь опекающего с объектом опеки ощущается приблизительно так же, как и смертельное проклятье. — И совсем тихим голосом: — Золоченое забвение.

Все! Вот сейчас он вспомнит, как я его жизни лишала, и вспылит. Точно-точно, вот сейчас еще секунду и…

— О! — миролюбиво хмыкнул рыжий Дао-дво вопреки всем моим ожиданиям. — А я-то думаю, что ж в тот… несчастный случай, — эти два слова он произнес медленно, издевательски выделяя мою формулировку, — такие ощущения знакомые были, а вон оно как.

И я жду, когда ухмылка на его лице прекратит свой переход в открытую улыбку и превратится в оскал. Мгновение, еще мгновение и…

— Сумеречная, не смотри так затравленно, иначе у меня появится желание вцепиться в твою шею.

— Будто бы ранее такого желания не было.

— Было, и весьма оправданное. — Метаморф вернулся к началу нашего спора, а затем огорошил: — Ведь тебя на мне замкнули. Признаться, я и ранее испытал прелести жизни опекающего — с кузенами. Но с тобой понял всю глубину и многогранность этих ощущений. — И посмотрел так, что жалко его стало безумно. Но ровно до тех пор, пока многоликий не продолжил говорить с нарастающей злостью: — Сильный страх, испуг до дрожи, смертельную опасность и привлеченных тобой любвеобильных идиотов… я чувствую собственной шкурой.

— Чего?! Привлеченных? — Я тоже отбросила столовые приборы и сжала руки в кулаки, чтобы, не дай боже, не треснуть по рыжему Колоколом, Туной или хоть этим вот тяжелым подносом.

— Именно так.

Я резко поднялась и нависла над рыжим.

— Слушай, ты, — с трудом удержала рвущееся наружу ругательство, — а чем я, по-твоему, Тэннона привлекла, а? — Хороший вопрос, правильный, если учитывать, что я со спины на худощавого парня похожа, а с лица на девочку-подростка. Миленькую, но крайне юную, под стать фигуре. Вот и Дао-дво не сразу нашелся с ответом, прищурился, рассматривая возмущенную меня.

— Ладно Бруг в темноте перепутал, застрявшему в обороте простительно. Ладно Равэсс со сна принял за свою зазнобу, но быстро сообразил, как просчитался. Но наследный явился среди дня, ко мне. К изможденной, обмазанной бальзамом, дурно пахнущей и основательно потрепанной мне.

Я была готова к очередной порции язвительности на свой счет, но он лишь ухмыльнулся:

— А действительно, и чем ты его зацепила?

— Кукой! — рявкнула со злостью и села.

Как ни странно, но Амидд была права. Сумеречная не только прониклась его словами и явно посочувствовала его нелегкой доле, но и согласилась с пактом о НЕраздражении. Именно так, с большим упором на «НЕ», иначе Гер обещался применить максимально доходчивое внушение — физическое. О самом наказании он не задумывался, но был уверен — напугал. Иначе с чего бы это безобразие бледнело, поджимая губы и теребя длинный светлый локон? Правда, и от нее пришло условие — не орать и рук не распускать без доходчивого объяснения проблемы на нормальном человеческом языке. То есть даже рычать запретила ввиду полного непонимания с ее стороны и как следствие — неповиновения. И создавалось ощущение, что это не он, а она формулировки обдумывала и к разговору готовилась, пока летела «на помощь».

Впрочем, это было неудивительно. Чтобы подумать о своем плохом поведении, у нее время явно нашлось, в короткие промежутки затишья между происшествиями. Придя к этой мысли, метаморф младшей ветви рода Дао-дво уже хотел покинуть палату, но остановился в дверях, спросил:

— Слушай, Сумеречная, тебе у поганца Тиши что понадобилось? Едва проснулась и сразу к нему… Тебе что, прошлой вашей встречи не хватило, захотелось впечатлений?

— Хватило, — ответила тихо, — но чтобы помочь Бругу, мне нужен толковый лаборант.

Во время их перебранки-диалога она более не сдвинулась с места и ничего не съела. Многоликий нутром чувствовал ее смятение, а вместе с ним и явный подвох. Закралось неприятное подозрение.