Воронье Гнездо

— Что поделать? Час мой настал слишком рано для всего этого. Может, если эта эльфийская штука существует, то в ней я потом попробую все это. Как ее там? Рай, кажется?

— Да по–всякому называют. И раем тоже.

— Ты же метис? Вам вроде необязательно верить?

— Да, но верю в бога. Не знаю, какой он, как его зовут, какая религия правильна, но верю, что над нами есть какой–то еханый владыка, который нас всех и создал.

— Я читал про такое. Кажется, это называется деизм.

— Черт его знает, сынок. Вот скажи мне, почему люди ни в кого не верят? Ни богов у них, ни ангелов…

— Ну, концепция бога, она тормозит… Мешает развиваться в нужных направлениях, отвлекая на церковь. К тому же, идея бога претит тезису о том, что мы сами по себе, сами властители наших судеб. Это мешает развиваться. А отсутсвие бога же дает нам самодостаточность, которая и помогает развиваться…

— Это как глянуть. Как раз таки в самодостаточности и кроется проблема. Это тупиковая дорожка, самодостаточность не помогает, а мешает развиваться. А бог — это стимул. Когда осознаешь, что у тебя есть великое предназначение, что тот, кто дал его тебе смотрит на тебя с небес и возлагает надежды о том, что ты его не подведешь, когда знаешь, что у тебя есть верный друг и наставник, который в трудную минут пошлет тебе надежду, то просто не можешь сидеть на месте. Вера и есть настоящая благость.

— Раз уж бог такой друг и наставник, чего это он обрек эльфов на такую участь? Как так получилось, что имея безграничные возможности, он обрек вас, любящих его, копошиться в грязи и коленопреклонствовать перед людьми? Неужели он просто любит людей больше, чем эльфов!?

— Нет. Как бы тебе ответить… Во всех священных писаниях говорится о том, что прежде людей были сотворены эльфы, которым, по достижении достойнейшего уровня детей божьих, в награду были ниспосланы люди, чтобы эльфы растили их, как бог растил нас. Люди получились безбожными, капризными и мерзкими. Если причина первого ясна — безбожны они потому что не должно для них было быть ничего превыше эльфов — то почему они получились капризными и мерзкими понятно не всем. Возможно, бог порой ошибается, а может просто мы вас не сумели воспитать.

— Капризные и мерзкие. Точно. Такими их история и показывает.

— Ой, парниша, не подмазывайся, ты мне и без того нравишься.

— Но я правда так считаю… А с чего это ты решил, что я подмазываюсь к тебе? Ты даже не эльф. Не совсем…

— Да. Мне повезло, метисам на совершеннолетие позволяют выбрать кем быть. Я выбрал сторону своей трудолюбивой матери, а не развратного отца. Да, шпиняют, да, раб. Но я не жалею о своей причастности к великому.

— Некогда великому.

— Э-не, погоди гвозди в крышку гроба забивать. Шустровата нынче молодежь, все бы им похоронить себя, других. Все еще будет. Главное — дожить.

— Хе–хе.

— Я тебе устрою "хе–хе". Глаза на месте, мозги на месте, почки тоже. Подлатают, не унывай.

— Зря вы так, дядь Яков…

— Не дядькай тут, мы ж все одной корзины. О корзине говоря, Амедей заходил уже?

— Нет. Чего бы ему?

— Да ничего. Ладно, спи. А то еще какие бредовые мысли взбредут.

Яков похлопал Славу по ноге, встал и начал выходить из палаты, как вдруг услышал:

— Яков…

Он не ответил.

— Хочется света.

Мужчина грустно вздохнул, медленно шагнул за порог, закрыл дверь и оставил Славу в темноте, наедине с храпящим Ильей.

До самого утра из–за стены доносились скрипы, редкий грохот и несвязное бормотание. Лев Саныч решил прекратить ментальное сопротивление духам болезней только к утру. Именно тогда провернулся ключ в замочной скважине дальше по коридору и вошли два заснеженных врача — диагност и невролог.

— …похолодало раньше, чем нужно, — договаривал Кашемир.

— Тебе, полагаю, виднее, как нужно, — Сева вешал куртку, — это не математика. Ну, вернее, природа и есть математика, но в ней слишком много всяких хреновых переменных, которые регулярно капризничают, как девочка–подросток, когда любовник забывает в очередной раз спросить как у нее дела. Формулы–то есть, но погрешностей все равно дохрена.

— А, нахрен математику. Ты пытаешься обмакнуть мое настроение в чан с дегтем уже с самого утра.

— Я думал, это уже сделала та огромная рекламная афиша.

— Ты определенно пытаешься это сделать, — Кашемир помахал перед другом пальцем, как бы говоря "ах ты пройдоха", — прекрати, прекрати тебе говорю.

— О, теперь я виноват в том, что напомнил тебе о ней? — Сева заходил в индивидуальную палату: больные уже не спали. — Да брось, Элейн Зильбер не так плоха.

— Она делит один роман на десяток гребаных книженций, разбавленных рассуждениями о всякой херне типа отрывных листочков и частных извозчиков.

— Да, бывает ее заносит, но кто ж виноват, что она родилась с коммерческой жилкой и знает как выжать из истории максимум серебряных? Отбрось все лишнее — получишь первоклассные сюжеты.

— Зильбер? — встрял Слава. — Да ладно, все эти рассуждения и есть ее фишка! Сюжеты ни к черту! Нет, серьезно? Кому–то нравится синопсис истории о рекламном щите, который убивал людей?

— "Полотно"? — Сева изумился. — Ну ты, блин, хватил. Это все равно что судить великих писателей по их школьным сочинениям. Вот "Почтальон и Плохие Новости" — гениальная хрень! Все эти буйные персонажи, ощущение путешествия, выдержка интриги — не думаю что что–то так увлекало меня за последнее время.

— Вот херня, — шепнул Кашемир Илье, — сейчас полдня будут трепаться об этой претенциозной сучке.

— Что с ней вообще? — Илья обратился лицом туда, где, ему казалось, стоял Кашемир. Вышло не очень удачно.

— С Элейн? Возомнила себя царицей философии и мессией истины. Пишет всякую обыденную херню в особо напыщенных тонах, от чего все и тают. Дошло до того, что теперь от нее фанатеют даже те, кто прежде в жизни книжек в руках не держал. Огромное культурное бедствие. Того гляди завтра распишет пару томов о том, как Иваныч за пивом в ларек вышел.

— Звучит погано. А я думал, Слава в книгах разбирается. Или нет. Он вообще очень внушаемый и впечатлительный. Ну, насколько я смог узнать, пока мы тут лежали…

— Сева, как водится, тоже. Одного дерева яблоки, почти одинаково и зовутся. Э, эстеты, мать вашу! — Крикнул Кашемир.

— Да погоди, — Сева отмахнулся и обратился к Славе, который "смотрел" в потолок, — вот новая книга, "Сайвовая груша", которую и рекламируют сейчас, ты думаешь это она проплатила? Или в знак признания маркетологи сами заявились и предложили свои услуги со скидкой в пять процентов? Ни то, ни другое, просто министерство культуры взяло ее под крыло, а эти ребята знают толк в том, что народу правда нужно.

— Я и не спрою, но… — отвечал Слава, но Кашемир его перебил.