Стивен Эриксон - Сады Луны

На тонких губах тисте анди заиграла сухая усмешка.

— Оправданное предположение, Барук. Тем не менее в данном случае Ласиин хочет получить Даруджистан неповреждённым. Я не собираюсь этого допустить. Однако уничтожить город из одного лишь противоречия было бы слишком просто. Я мог бы сделать это несколько недель назад. Нет, я желаю, чтобы Даруджистан остался таким, как есть. Неподвластным Ласиин. Вот это, алхимик, и называется «победа». — Он взглянул на Барука серыми глазами. — В противном случае я бы не искал союза с тобой.

Алхимик нахмурился.

— Если только ты не задумал предательство.

Некоторое время Рейк молчал, разглядывая сложенные на коленях руки.

— Барук, — тихо сказал он, — всякий опытный военачальник знает, что предательство порождает измену. Когда совершено предательство — неважно, против врага или союзника — оно становится законным для всех, подвластных тебе, от последнего рядового, который мечтает стать генералом, до ближайших советников, телохранителей и офицеров. Мой народ знает о нашем союзе, алхимик. Если я предам тебя, недолго мне оставаться Владыкой Семени Луны. И вполне справедливо.

Барук улыбнулся.

— И кто же способен потягаться силами с тобой, Рейк?

— Каладан Бруд, например, — незамедлительно ответил Рейк. — Ещё остаются четверо моих магов-убийц. Даже Силана, что обитает в пещерах Луны, может пойти на то, чтобы свершить надо мной суд. И я могу назвать других, Барук, многих других.

— Так тебя удерживает страх, Сын Тьмы?

— Этот титул используют дураки, которые полагают, будто мне следует поклоняться. Мне он не по нраву, Барук, и я более не желаю его от тебя слышать. Говоришь, меня удерживает страх? Нет. Страх обладает великой силой, но она не сравнится с тем, что движет мною. С долгом. — Владыка Луны не сводил глаз с рук, которые перевернул ладонями вверх, но цвет радужки снова изменился, стал серовато-коричневым. — У тебя есть долг перед родным городом, Барук. Он гонит тебя, придаёт тебе форму. Сие чувство ведомо и мне. Семя Луны укрывает последних тисте анди в этом мире. Мы умираем, алхимик. Ни одно призвание или великое дело, кажется, не в силах вернуть моему народу вкус к жизни. Я пытаюсь, но умение воодушевлять никогда не было моим коньком. Даже эта Малазанская империя не сумела вынудить нас встать и защищаться — до тех пор, пока было куда бежать. И мы продолжаем умирать на этом континенте. Хорошо, по меньшей мере, что здесь мы гибнем от меча. — Руки Рейка соскользнули с коленей. — Представь, что твой дух умирает, а тело продолжает жить. Не десять лет, не пятьдесят. Тело продолжает жить пятнадцать, двадцать тысяч лет. — Рейк быстро поднялся. Он посмотрел на Барука, и от улыбки тисте анди сердце алхимика словно пронзил кинжал. — Поэтому меня удерживает долг, но долг этот — пуст и лишён смысла. Довольно ли этого, чтобы сохранить тисте анди? Просто сберечь их? Поднять Семя Луны в небеса, где мы будем жить дальше, безо всякого риска, в полной безопасности? Что же тогда я стану сохранять? Историю, особое мировоззрение. — Рейк пожал плечами. — История закончилась, Барук, и мировоззрение тисте анди зиждется на стоическом равнодушии и тихом, пустом отчаянии. Стоит ли сохранять для мира такие дары? Сомневаюсь.

Барук не сразу нашёлся с ответом. То, что описал Аномандр Рейк, не поддавалось никакому пониманию, но алхимик почувствовал в этих словах боль тисте анди.

— И всё же, — произнёс Барук, — ты здесь. Заключил союз с жертвами Империи. Это только твоё решение, Аномандр Рейк? Твой народ его одобрил?

— Им всё равно, — ответил Рейк. — Они подчиняются моим приказам. Идут за мной. Служат Каладану Бруду, когда я прошу. И гибнут в болотах и лесах чужой земли на чужой войне, гибнут за чужих людей, которые до смерти их боятся.

Барук подался вперёд.

— Так почему же? Зачем ты всё это делаешь?

В ответ Рейк хрипло рассмеялся. Впрочем, горькое веселье быстро покинуло его, и тисте анди сказал:

— Разве благородное устремление нынче ничего не стоит? Что с того, что мы его восприняли у других? Мы сражаемся не хуже любого другого. Мы умираем рядом с другими. Мы — наёмники духа. И даже плата такой монетой немного стоит для нас. Почему? Неважно, почему. Но мы никогда не предаём союзников. Я знаю, ты обеспокоен тем, что я ничего не сделал, дабы не позволить т'лан имассу войти в курган. Я полагаю, Барук, что яггутский Тиран будет освобождён. И лучше пусть это случится сейчас, когда я рядом с вами, чем в иное время, когда здесь не окажется никого, кто смог бы с ним совладать. Мы встретим легенду и вырежем из неё жизнь, алхимик, дабы навсегда избавить вас от этой угрозы.

Барук не сводил глаз с тисте анди.

— Ты совершенно уверен, что сможешь уничтожить яггута?

— Нет. Но, когда он покончит с нами, сил у него останется немного. И он падёт под ударами других — твоей ложи, если говорить начистоту. Никакой уверенности тут нет, Барук. Подобные ситуации почему-то страшно пугают вас, людей. Лучше научитесь принимать их. Быть может, мы сумеем уничтожить яггутского Тирана, но даже это пойдёт на пользу планам Ласиин.

Алхимик был сбит с толку.

— Я не понимаю тебя.

Рейк ухмыльнулся.

— Когда покончим с ним, сил у нас останется немного. А потом явятся легионы Малазанской империи. Потому, как видишь, она побеждает в любом случае. Если что-то её и беспокоит, то лишь твоя ложа Т'орруд, Барук. О ваших способностях она ничего не знает. Поэтому посланцы Императрицы ищут Воркан. Когда глава Гильдии примет контракт, убийцы ликвидируют опасность, которую вы представляете для Империи.

— Однако, — пробормотал Барук, — в действие вовлечены и иные факторы.

— Опонны, — согласился Рейк. — Это опасность для всех участников борьбы. Думаешь, Опоннам есть дело до смертного города? До его жителей? Опонны видят узел силы, водоворот, где идёт игра, в которой уже не до шуток. Прольётся ли бессмертная кровь? На этот вопрос боги жаждут получить ответ.

Барук перевёл взгляд на свой кубок с козьим молоком.

— Что ж, по крайней мере, этого мы пока смогли избежать. — Он сделал мелкий глоток.

— Ошибаешься! — заявил Рейк. — Заставив Престола Тени выйти из игры, мы пролили первую каплю бессмертной крови.

Барук чуть не подавился молоком. Он отставил кубок и посмотрел прямо на тисте анди.

— Чьей?

— Два Пса пали от моего меча. Это слегка вывело Престола Тени из равновесия, как мне кажется.

Барук откинулся в кресле и смежил веки.

— Значит, ставки выросли, — проговорил он.

— До самого Семени Луны, алхимик. — Рейк снова уселся в кресло, вытянув ноги к теплу камина. — Итак, что ещё ты в силах поведать мне об этом яггутском Тиране? Помнится, ты собирался проконсультироваться со специалистом.