Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара

Он как будто покидает нас, навсегда.

— Нет! — воскликнула я. — Мы должны что-то сделать! Мы должны быть рядом, мы должны…

— Предвестники Мельтиара.

Я замолчала, обернулась на голос.

Я никогда раньше не видела этого человека. Высокий, в темной одежде, струящейся складками, непохожий ни на кого из знакомых мне звезд. Он обвел нас взглядом, медленно, спокойно, и сказал:

— Арца. Амира. Рэгиль. Что вы здесь делаете в такое время?

Он стоял всего в полушаге от нас, но до меня не доносилось ни единого отзвука его чувств или силы, — словно он был за стеклянной стеной. Его правую руку сжимал браслет, — золотой, тяжелый, с мерцающим голубым камнем.

Он был не похож ни на кого — а значит он живет там, куда не ведут лестницы, куда не подняться на крыльях. Он из высших звезд.

Я опустила глаза и ответила:

— Мы привыкли не спать по ночам.

— Мы раньше всегда летали ночью, — добавил Рэгиль.

— Тогда идите тренироваться. — Темный рукав взметнулся, незнакомец указал на северный выход. — В зал с молниями.

Я кивнула, и мы втроем устремились туда, не разжимая рук, почти бегом.

— Мы сделаем, как велел Мельтиар, — прошептала Амира.

Я знала, что она права, но повторила, упрямо и тихо:

— Но мы должны быть рядом с ним.

Если не отводить взгляд от витража, легко представить, что мы во дворце в Атанге. Солнце искрится в разноцветной стеклянной мозаике, вьюнок оплетает колонну, белые осенние цветы тянутся к небу.

Но стоит прислушаться — и понимаешь, что дворец слишком шумный, полный громких и непривычных звуков. Стоит сделать глубокий вдох — и чувствуешь привкус соли, голос морского ветра.

Да, так легко притвориться, что ничего не произошло, мы все еще в Атанге, — но я никогда не хотел жить во сне. Мне нужна настоящая жизнь.

Я отвернулся от витража, подошел к краю балкона, встал рядом с курившим гвардейцем. Тот поймал мой взгляд и протянул сигарету. Дыма в ней оставалось всего на пару затяжек, я вдыхал их медленно и не остановился, пока сигарета не обожгла пальцы. Первый дым за столько дней, — желтый, проясняющий мысли, так необходимый мне сейчас.

— Не спрашивай, — сказал гвардеец с усмешкой. — Там, где я взял, уже нет.

Я взглянул вниз, — на лестницу, белой лентой уходящую к пристани, на зеленые склоны, усеянные разноцветными заплатами шатров, на людей, казавшихся крошечными с высоты. Небо здесь было куда ближе, чем в Атанге, прыжок через перила, — и я взлечу, оно примет меня. Сколько еще ждать, пока король позовет нас? Я мог бы сейчас взлететь, мог стать быстрее ветра.

Но нельзя.

Я закрыл глаза, попытался вновь ощутить ускользающий вкус желтого дыма и вернуть мыслям ясность.

Если я взлечу сейчас — прогремят выстрелы. Я был уверен в этом. Когда я пел на пристани, никто не подходил ко мне, — только те, кто давно меня знают, или те, кого прислал король. Когда я шел среди палаток, люди отворачивались. Я знал, что не должен винить их, — они всю жизнь считали магию вражеским ремеслом, а теперь она разрушила их жизнь. Вчера один раненый сказал Ниме, когда она хотела спеть над ним песню исцеления: «Лучше сдохну, чем это».

Поэтому я не мог взлететь и не должен был петь лишний раз, люди слишком напуганы. Так сказал мне старший офицер, это приказ и нужно подчиняться.

Я взглянул вверх, — небо звало меня. Сколько еще нам ждать? И почему мне велели прийти с Лаэнаром?

Он сидел на перилах балкона, словно не замечая высоты, и тоже смотрел в небо, на текучую гряду облаков. За спиной у него было ружье, он придерживал перевязь, уверенно и небрежно, словно всю жизнь ходил с таким оружием. Сколько людей на острове знают, кто он? Если многие не доверяют даже мне и Ниме, что случится, когда станет известно, что Лаэнар раньше был врагом?

— Эли! — крикнули из глубины дворца.

Я махнул Лаэнару, и он соскользнул с перил, следом за мной вышел с балкона.

Нас провели через длинный зал, — должно быть, раньше здесь проходили приемы. Но теперь ковры и мозаичные полы были истоптаны, столы и скамьи сдвинуты, стало душно и шумно. Повсюду были семьи уцелевших придворных и аристократов, — дорогая одежда потрепана войной и бегством, у женщин вместо сложных причесок — простые косы, на лицах страх и усталость. У каждого входа стояли гвардейцы, и то тут, то там появлялись всадники — скользили по залу как серые тени.

Часовой распахнул перед нами двери, и я вновь увидел небо. Оно дышало через высокие стрельчатые окна, наполняло комнату гулом ветров, запахом моря.

Двери захлопнулись у меня за спиной, эхо гулом прокатилось по полу, — я вспомнил, где нахожусь и поспешно отсалютовал. Я ждал, что Лаэнар повторит мой жест, но он лишь остановился рядом и крепче сжал перевязь ружья.

Должно быть, весь королевский совет собрался в этой комнате. Те, кто остались в живых и не оказались врагами, — лишь несколько человек. И верховный всадник, запретивший мне петь над своими кораблями. Он стоял рядом с королем у окна, держал развернутую карту. Ветер шевелил светлые волосы короля, трепал высокий воротник. На столе шелестели страницы раскрытых книг, шуршала карта в руках всадника, — и его крылья отзывались шепотом горького дыма.

— Эли, — сказал король, — совет пересмотрел свое решение. Возможно, все еще есть шанс уничтожить врагов. Мы должны выяснить, насколько они сильны, прежде чем бежать в неизвестность.

Пытаясь найти слова, я обвел взглядом советников. Я не помнил их имен, не узнавал лица. Из всего совета только Керген общался со мной, и он оказался врагом.

Тогда, в Атанге, они не захотели слушать меня. Теперь они не хотят плыть, — хотя я наполнил корабли песней, они преодолеют бури, пересекут океан. Мы могли бы отправиться в путь хоть завтра, и рано или поздно добрались бы до берегов другого мира, — и начали бы новую жизнь, вдали от войны, вдали от врагов.

— Наши предки плыли в неизвестность, — сказал я.

— Это не так, — ответил верховный всадник. — Они знали, куда плыли.

Я хотел возразить: как это может быть правдой? Мы даже не знаем, в какой стороне света родина предков, — так откуда им было знать, где другие земли?

Я хотел сказать об этом, — но порыв ветра отогнул угол карты, и я увидел на ней синеву моря, контуры островов, красные линии пути.

Всадники знают, куда плыть.

Король переглянулся со всадником и кивнул.

— Лаэнар, как ты считаешь, — проговорил он, — нам нужно уплывать или пытаться вернуть свою землю?

Я повернулся к Лаэнару, хотел поддержать его словом или жестом, — но он не растерялся и не задумался, ответил тут же:

— Вернуть! — Его голос был решительным и звонким. — Они не ждут нас, а Эли знает, где их главное убежище, мы должны напасть на них!

Король вновь кивнул, перевел взгляд на меня и сказал: