Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 1

Хуторяне задвигались. Двое начали поднимать Игора. Несколько человек вцепились в плечи Шака. Суна за ноги волокли из-под стола.

Конь закрыл глаза и расслабился. Главное не поломать игры. Жители хутора уверенны, что он и пальцем шевельнуть не может. И пусть будут уверенны. Им невдомек, что он не простой конь, а боевой.

Особо отобранных мальчиков, предназначенных в будущем для дальней разведки, с раннего детства приучали к некоторым ядам. Запихни Шаку в рот всю горбушку, не миновать ему настоящего оцепенения. Но три крошки, которые таки провалились между зубов и быстро растаяли на языке, большого вреда нанести не могли. Хорошо, что сумасшедший старик так долго и подробно объяснял, зачем их надо убить. За это время Шак почти полностью пришел в себя. Не на столько, чтобы тут всех положить, но достаточно, чтобы здраво рассуждать и прикидывать дальнейшие действия.

К несчастью, старик оказался весьма осторожным фанатиком — приказал спутать коня, как только того вытащили из-за стола. Вязали лесные уроды умело — не пошевелишься. К тому же, мышцами, дабы послабить веревки, не поиграешь.

Шак лихорадочно прикидывал, что делать, когда в представлении наступила непредвиденная заминка. Пользуясь тем, что хуторяне отвлеклись, конь скосил глаза в сторону двери.

Ой, мама! как говорит Игор. По проходу, оставленному отхлынувшими людьми, к столу несмело шлепал растоптанными опорками Ири.

— Еще один апостол! — возопил старец, указуя костлявым перстом в нового гостя.

— Я не апостол, — отказался Ири. — Я шел по знакам.

— Знакам… знакам… — прошелестело по комнате.

— По каким знакам? — подозрительно спросил давешний проводник.

— У большой воды, у кривого дерева, где дорога расходилась в три стороны, у креста…

— Он пришел по знакам! — крикнул кто-то из глубины помещения. — Он и есть Спаситель.

— Тогда отведай нашей трапезы, — предводитель общины трясущимися руками протянул Ири горбушку.

Ни в кого он не верит, сообразил Шак. Появление нового персонажа, обескуражило старика на столько, что праведник потерял контроль над лицом, — ни улыбки, ни ласкового прищура, — но быстро собрался и вернул смиренную мину. Понятно: раз паства просит — поиграем еще.

Уже почти не таясь, Шак вновь скосил глаза. Положение осложнялось. Рядом с его головой с одной стороны мелькала чья-то дубина, с другой — отточенный каменный топор.

Замри, — приказал себе конь. Единственный выход — притвориться беспомощным. Потом он как-нибудь вырвется. И тогда уже жителям заморочного хутора придется ой как не сладко. Накатила черная досада. Ири не ел целый день. Постоянно голодный бывший раб сейчас схватит горбушку и проглотит, как небывало. Шак чуть не застонал.

У стола произошла некоторая заминка. Про коня все забыли. Люди смотрели в другую сторону. Ири взял из рук старика хлеб познания, поднес к носу и глубоко вдохнул. Глаза он закрыл, голову откинул, и некоторое время постоял так, будто наслаждаясь необычным ароматом, а потом отломил кусочек, положил в рот, проглотил и улыбнулся.

Физиономия кровожадного предводителя общины постепенно начала меняться. Из строгой она превратилась в недоумевающую, затем по щекам поползла бледность. В помещении настала мертвая тишина.

А Ири стоял себе и не думал падать. Он столько раз на представлениях проделывал трюк с глотанием разных предметов, что добился полного правдоподобия.

— Спаситель!!! — завопило сразу несколько голосов. — К нам пришел настоящий Спаситель.

Люди начали валиться ниц. Даже подручные главного старца уткнулись носами в стол. Только сам он стоял и щерил редкие кривые зубы. Однако против реальности не попрешь. Некуда бечь от очевидного. И смирная паства, усомнись ты в том, что сам всю жизнь предрекал, — да хотя бы и не веря ни на воробьиный шаг, — тебя самого разнесет по кусочкам, растянет по сухим жилочкам.

Лицо старика сделалось на мгновение свирепой маской. На Шака повеяло жуткой ненавистью. И сожалением. Старик жаждал насладиться убийством. Власти ему было мало, всеобщего поклонения и смирения — мало. Сухую плоть волновало только умершвление себе подобных. Но справился и с этим:

— Возликуем, братья. Свершилось! Спаситель с нами!

Некоторое время в избе стоял страшный гомон. Люди на глазах сходили с ума. Один начал раздеваться. Вскоре почти все покидали на убитый земляной пол свои хламиды. Они толкались, сворачивали скамейки, сталкивались друг с другом. Несколько человек подскочили к Ири и подняли его на вытянутых руках к потолку. Следом за ним к выходу понесли остальных гостей.

Ночь встретила свежим ветром и мелкими капельками дождя. Ири приказал поставить себя на землю.

— Развяжите моих спутников.

Люди медлили. Ири пришлось повысить голос. Но общее помутнение рассудка, обуявшее людей в душном помещении, начало проходить. Спаситель был маленький, толстый и совсем не страшный. Когда он потребовал в третий раз…

Чуры мои и Пращуры! Иногда Вы все же приходите на помощь бедному заблудившемуся жеребенку!

Последние слова толстяка потонули в оглушительном раскате грома. Стоявшая на дороге, так и не распряженная лошадь, присела и взвизгнула. Кто-то из толпы повалился на землю. Раскат случился прямо над головой и слился с ослепительной вспышкой молнии.

Еще не успело отгрохотать а Шака уже распутали, развязали руки неподвижному Суну. Игора положили с ними в ряд.

Новая вспышка — новый раскат. А дальше всех накрыл шквал, обрушившейся с неба воды. Кто-то кинулся под крышу, кто-то еще метался в потоках дождя. Ири поднял руки и пронзительным голосом заорал, чтобы все уходили. Обалдевший от обилия впечатлений народ, толкаясь, полез в помещение. Ири захлопнул за ними дверь. Не вскочивший — взлетевший, Шак подпер ее, валявшимся тут же колом. В руках заплясала жердина. Но как он ни всматривался в сплошную стену дождя, никого не увидел.

Бросив дрын, конь взвалил на плечи обоих незадачливых товарищей и бросил в телегу. Ири бежал следом, тяжело переваливаясь на коротких ногах. Шак помог толстяку забраться в повозку, развернулся и погнал прочь из зачумленной деревни.

Испуганная, но отдохнувшая лошадь, бежала во весь опор. Ничего перед собой не видя, Шак гнал под дождем, чутьем выбирая направление, и сам удивился, когда они под утро выскочили на дорогу к разлившейся реке.

Дождь приутих. Лошадь могла пасть в любую минуту. Рассудив, что за ними вряд ли погонятся так далеко, Шак загнал повозку под крону дуба, и бессильно свалился в телегу. Товарищи начали помаленьку оживать. Ири распряг, напоил-накормил скотинку, прикрыл телегу промасленной парусиной и только потом сам полез к остальным, спасаться от сырости.