Сергей Шуба - Поиски мира

Тахиос промолчал.

Фрольд Паэн усмехнулся ему в лицо и достал кинжал, присев на корточки рядом с Малтефоном.

– Чтобы ты не решил в своём скудоумии, что сможешь меня одурачить, я расскажу, как у вас тут было дело, – доверительно сообщил он побледневшему ученику магистра Раммаса. – Твой господин научил тебя заклятью и дал карту, по которой вы добрались сюда. Ты жив пока только благодаря этому – ненужная, бесполезная кукла. Ведь дверь нашел Раммас, пока ещё мог свободно разгуливать по этим землям. И он знает, как с ними обращаться. А теперь знаешь ты. И в ту ночь, когда так удачно начавший падать снег заметал все следы, ты отправил отсюда в Анриак некую даму с человеком. Они оба шагнули сквозь завесу, а ты остался заметать следы, а потом бежал под защиту своей гильдии. У меня не было времени подниматься на каждый холм и соваться в каждую ложбину, хотя я чуял направление. Потом оказалось, что я чуял тебя, потому что на Венце я побывал. А теперь ты подскажешь мне, как она открывается.

Произнося каждую фразу, остриём клинка Чернокнижник деловито вырезал на лбу, висках и щеках Малтефона рунические узоры, зажав ему рот левой рукой. Когда он закончил, то убрал руку, любуясь проделанной работой.

– Ну так как? – ласково спросил он. – Порадуешь нас, до того, как разожгут костёр?

Послушник, словно усыпленный его словами, вяло помотал головой и тогда Фрольд, уперевшись коленом ему в грудь ловким движением левой руки содрал с него скальп, отхватив на затылке кожу кинжалом.

Звенящий крик заметался под потолком пещеры.

– Или ты думаешь, я буду тебе сказки рассказывать на ночь? – осведомился Чернокнижник, встряхивая свой кровавый трофей. – Я покажу тебе кое-что ещё, подожди.

В пещеру ступили две мрачные фигуры, тащившие охапки веток.

– Мне нужно больше, – тусклым голосом сказал Фрольд. – Срубите дерево, я хочу кое-кого зажарить сегодня.

Ури и Гани стали деловито разжигать пламя, чиркая кремнями. Малтефон хрипел, вжимая лицо в камень.

– Нет, я не дам тебе так просто умереть. Я покажу тебе такие вещи, о которых твой учитель и думать не смел.

Тахиос, невольно сглотнув, смотрел, как несколькими пассами Чернокнижник останавливает кровотечение. Треск отрывающейся кожи засел у него в голове, и он не сразу понял, что Кискейлт, воспользовавшись тем, что слуги отвлеклись на костер, дергает его веревки своими пальцами.

– Что ты делаешь? – спросил его Фрольд. – Ты, тупое мясо, бравый солдат, погубивший четверых моих людей. Ты хочешь сбежать?

– Будь ты проклят… – прошипел горец, когда Фрольд, склонившись над ним, схватил его за горло. – Я – Кискейлт Лам'карин. Встань со мной лицом к лицу…

– Я так и сделаю. Мы будем стоять лицом к лицу, как ты и хотел.

Огонь уже плясал у стены, а со стороны входа конь всхрапнул, пропуская троих, тащивших срубленную ель с наскоро обрубленными сучьями.

– Примотайте его цепью, – Чернокнижник кивнул на горца, и у Тахиоса похолодело в груди. – Гани, Ури – посадите этих двоих так, чтобы они всё видели.

– Я покажу тебе настоящее колдовство, – прошипел Фрольд, склоняясь к окровавленному лицу послушника. – И ты увидишь, что будет с тобой, если станешь противиться. А ты, – и он посмотрел на Тахиоса глазами, в которых уже стояла тьма, – мог бы стать хорошим слугой, но дик и упрям, и мне некогда с тобой возиться. Я лучше ещё раз посмотрю, как к тебе придут Старшие.

– Мне не нужны ваши заклятия! – взревел он вдруг, потрясая крепко сжатыми кулаками. – Кровь открывает любые двери, и я принесу вас в жертву, чтобы они открылись пошире.

«Я не хочу это видеть», – решил Тахиос. Он сидел, прислонившись к стене пещеры, и его руки лежали теперь у него на коленях.

Ствол поставили под углом к стене, уперев основание в какую-то яму, выбитую предыдущими жильцами пещеры, а верх – в трещину между зарождающимися сталактитами. Ури и Гани обматывали амалера цепью, оглушив ударом кулака и придерживая безвольное тело.

Молчаливые воины принесли ещё еловых лап, сучьев и ветвей кустарника. Тахиос, пользуясь моментом, вцепился зубами в веревки. Малтефон рядом с ним смотрел блуждающим взглядом вокруг. Он был близок к безумию.

В онемевших пальцах сначала закололо, потом они запульсировали, потом стали слушаться. Тахиос сидел, ощущая, как разум его раздвоился: расширенными глазами он наблюдал, как Фрольд, крича на отвратительном, резком, мёртвом языке, водружает себе на голову скальп Малтефона и внезапный гул смыкается вокруг его фигуры, преобразуя воздух, пространство и на месте Чернокнижника возникает существо, нелепое и опасное, и оно глумливо пляшет рядом с извивающимся в путах Кискейлтом, а пальцы дёргали и крутили веревку, как заведённые. Ещё юноша успел удивиться, почему он так плохо слышит, как сквозь вату.

Потом в воздухе проступили письмена, а Тахиос освободил левую руку. Взгляд его наткнулся на валявшиеся на полу пещеры кости и камни.

– Да снизойдут повелители к жертве моей! – это то, что неожиданно понял юноша из кованых лязгающих слов. Кискейлт безмолвно корчился в огне.

Или это всё сон? – запоздало спросил себя Тахиос, рывком поднимаясь на ноги. Ури, стоявший ближе, получил в лицо горсть грязи, залепившей ему глаза и осколком кости в ярёмную вену. Тахиос рывком развернул прислужника, прикрываясь от спохватившегося быкообразного Гани, и потянув на себя меч из ножен, но тут Ури схватил его за плечи. Лицо его исказила ярость, кровь хлестала из шеи тугой струёй, а Тахиоса пробрал озноб: за завываниями Чернокнижника он услышал шелест клинка Гани и какой-то, на грани бытия, ликующий вопль Иных . Потом он увидел как внезапно Гани потерял равновесие и посунулся вперед – это Малтефон протянул свои длинные ноги и толкнул ими слугу под колени. Тахиос ударил головой Ури в лицо, попал ему в подбородок и, освободив-таки меч, ударил им – скользнув по нагруднику – снизу вверх – под нижнюю челюсть. Ури схватился за клинок, но поздно. Гани поднимался, оказавшись очень близко – его плечо нависало над Тахиосом слева, и сирота толкнул на него мертвеющее тело, а сам отскочил к Малтефону, полоснув по веревке у него на руках.

– Да откроется дверь! – грохотало, казалось, само пламя, изрыгая искрящиеся ленты огня.

Фрольд, возвращая себе свой истинный облик, развернулся, взметнулся плащ за плечами, его лик дрожал, перетекая, лицо было ужасно.

– Кто ты, щенок?

Рука Чернокнижника отшвырнула Гани с дороги и он влетел прямо в марево, из-за которого доносился вой. Тахиос призвал Лига и встретил тянущиеся к нему пальцы мечом. Зазвенело. Камень вздыбился у юноши под ногами и он упал, проехавшись спиной добрых десять шагов. Недалеко от него храпел и бил копытом вороной Фрольда. Кискейлт наконец-то закричал – громко, отчаянно. Наполненные тьмой глазницы следили за юношей, он понял, что Фрольду нужно мгновение, чтобы приблизиться, и решение пришло само.