Сергей Шуба - Поиски мира

Тахиос содрогнулся, представив гудящую огнём пещеру и мертвенный оскал Фрольда.

– Поверь мне, это лучше чем бездумно подыхать здесь. Эти коротышки – могущественные колдуны, они бы стёрли тебе память и ты всю жизнь пас бы скот в деревне или толок лекарственные травы в миске. Если один из нас может спастись – это надо сделать. Только время в том пространстве способно на удивительные вещи, как мне говорили, и лучше там не задерживаться…

– Спастись… – задумчиво повторил юноша.

– Ты ведь знал Дахату?

– И что с того? – насторожился Тахиос.

– Нет, ничего. Судя по тому, что говорил Лёкхед, вы работали в паре, там, в Ангмассалике. Ты уводил от неё погоню, я так понял, и тебя ранили.

Сирота промолчал. «В паре! – надо же».

– Как… прости за любопытство, но ты последний, кого я вижу тут… – послушник замялся, – В общем, я не думаю, что за мной пришлют людей.

Тахиос опять не ответил.

– Я только хочу чтобы там знали – я не предавал. Если тебе удастся попасть в Анриак, скажи своим, что магистр жив, но нескоро подаст о себе весточку. И я не стремился к двери , просто есть мнение, что когда волк на охоте, проще переждать в его норе, чем бегать по лесу. Я сплоховал, да ты и сам видел, что я боялся.

– На что тогда ты надеешься? – спросил сирота.

– Мой учитель вернется. Может… может он найдёт способ, – на бледном, осунувшемся лице с синяками под глазами жила какая-то неуверенная надежда и Тахиос подумал, что не стоит разрушать её какими-либо рассуждениями.

– Можешь рассчитывать на меня.

– Спасибо.

Тахиос услышал, как упал камень и посмотрел вверх. На вершине скалы стояли старик и его преемник и смотрели на них. Ястреб кружил высоко в небе.

– Как ты думаешь, они накормят меня ужином?

– Вряд ли, – шляпа сползала Малтефону на глаза, но он не делал попыток поправить её, вероятно, считая, что так даже лучше. – Мы нечисты для них.

– В таком случае, ты действительно протянешь здесь не дольше, чем я там, – сказал юноша.

Солнце освещало внутренний двор замка, и было видно то, что ранее зима скрывала за пеленой снега. Ланье, прохаживаясь по каменным плитам, брезгливо отворачивался от брошенных сломанных телег, нечищеных навозных куч у стены конюшни, каких-то очистков и грязной жижи, что текла чуть ли не в ворота, сворачивая в сторону лишь в пяти шагах и образуя зловонную лужу в тени сарая с припасами.

Танкред впервые за месяц рано утром покинул свои палаты и выехал с охраной на охоту, что, подумал расчетливый Ланье, не прибавит ему популярности в народе.

Скримири, вышедший из привратной башни, лениво сплюнул скорлупу лесного ореха и направился к мажордому.

– Эй, Ланье! До меня дошли слухи, что вчера вечером прибыл Байла?

– Прибыл, – подтвердил мажордом, гадая, что может понадобиться такому верзиле. – Он и его люди остановились в зеленых казармах, как и всегда.

– Ты видел его? – продолжал допытываться капитан стражи, подойдя вплотную.

– Э-э, да. Они вчера держали совет с его величеством…

– Что? Без нас? Ты не лжешь?

– Это, скорее, была приватная беседа… – попытался выкрутиться мажордом, понимая, что попадает в неприятную ситуацию.

– Он сам не ранен? Потерял много воинов?

– Я не знаю всех подробностей, но вроде бы Байла здоров.

Скримири что-то досадливо прорычал себе в бороду.

– Я хочу в поход, – прямо объявил он. – Засиделся в этом каменном мешке. У нас война или что? – Белон и остальные рыщут по стране, состоялось уже два сражения, а мы сидим тут, лакаем прогорклое пиво и щупаем опостылевшие задницы всё тех же курносых шлюх по кабакам. Я устал давить крыс в подворотнях, и хочу на волю.

– Если бы это было в моих силах… – попытался улыбнуться Ланье.

– А это в твоих силах, лизоблюд, – рыкнул Скримири. – Скажи повелителю, что пора собрать совет вновь. Большой совет. Гвардия хочет в поле. Я знаю, Красавчик собрал много недовольных на Юге, которые не могут простить Отеру того, что тот вторгся в страну с имперцами, и нам нужно быть с ними…

– Повелитель будет действовать так, как сочтет нужным, – повысил голос Ланье, которому вовсе не улыбалось тащиться непонятно куда по весенней распутице и принимать участие в кровавых схватках. Слава богам, или Единообразному, что Танкред был воистину безумен, и пока такая мысль не приходила ему в голову – он слишком боялся города, и боролся с ним, забывая о своей собственной стране.

Перепиской же с Белоном Красивым ведал Ланье и это давало ему иллюзию управления военными делами.

Капитан рывком придвинулся, и навис над мажордомом, а тот испуганно отступил, кипя от злости.

– А никто и не заставляет , – внушительно сказал Скримири, дыша перегаром и фундуком. – От постельничего я узнал, что герцог хочет послать меня на север, к Ульрике, так вот – будь я проклят, если стану лясы точить с этой бабой, когда мечи звенят на Юге! Пусть Красавчик окручивает её, или прирежет Байла – туда этой суке, в общем-то, и дорога, а я своё слово на совете скажу!

– Что касается вашего желания, – насколько мог холодным и презрительным тоном выдал Ланье, – думаю, его величество не станет препятствовать…

Если у вас с Отером свои счёты…

Скримири воззрился на мажордома в немом удивлении, а потом просто развернулся и молча ушел.

«Будь ты проклят, седой ублюдок», – подумал Ланье и направился через двор к воротам, а оттуда на внешнюю стену замка.

Он смотрел на призамковую площадь, в которой месили грязь несколько лоточников и редкие прохожие отворачивались от них, как от заразных, смотрел на четыре канала, отведённых от реки ещё при империи, на выжженное место с грудами битого камня, которое осталось на месте «Червоточин» и квартала «забытых». И там тоже бродили люди.

«Они как сорная трава, – мажордом наблюдал за далёкими фигурками, почти неразличимыми, двигающимися медленно-механически, – они упорно цепляются за жизнь. Зачем? Если Танкред узнает, что кто-то оказал помощь „забытым“ – того ждет виселица или дыба. Зачем? Как они спаслись?»

Потом он услышал звук рога. Это означало, что герцог возвращается с охоты.

Ланье неторопливо прошелся по стене, похлопал ладонью по прохладному камню и, прищурившись от слепящего солнца, посмотрел на главную улицу. Там уже можно было различить знаки на штандартах. Герб Наорка, три узких коричневых флажка и цвета восьми баронов, примкнувших к Танкреду с подачи Белона Красивого. Впрочем, сами бароны, как и Белон были на Юге герцогства, организовывая сопротивление, а при дворе присутствовали их сыновья или доверенные лица, чтобы разузнать обстановку.

Часовые на воротах среагировали на призыв рога, и отворили створки. Медленно опустился подъёмный мост. Ланье стоял до последнего, высматривая герцога в лицо, увидев, облегченно вздохнул – тот даже не был ранен, значит, всё обошлось. «И всё же, – лезла в голову упрямая мысль, – Надо подсунуть ему письмо к Ульрике. Не может граф Мельдфандский остаться в стороне, когда нашей земле грозит опасность. Нам надо выяснить там обстановку… Дэл давно должен был вернуться с головой этого щенка и принести добрые вести…»