Гейл Карсон Ливайн - Самая красивая

Спасибо большое.

– Ты как-то повлиял на айортийскую историю?

– Можно сказать и так. Помнишь гражданскую войну из-за королевского совета? Я приложил к ней руку. – Он весело засмеялся. – А незадолго до гражданской войны одной из моих владелиц была ваша королева Урсалу.

– Ее казнили!

– Мне не пришлось чересчур ломать голову, чтобы осуществился этот план. – Он засмеялся громче: – Фея Люсинда даже ни разу не поинтересовалась, что я делаю. Какая же она все-таки дура!

Какой же он ядовитый паук!

Скулни продолжал болтать. Получалось, что он стоял за каждой трагедией, за каждой катастрофой в нашей истории.

Наконец он закончил, и я спросила:

– А что ты делаешь, когда попадаешь в живой мир?

– Путешествую. Не терплю заточения. А еще люблю поесть. Вот и выискиваю новые продукты, превосходные…

И он рассказал мне во всех подробностях о блюдах, которые предпочитает. Назвал каждую гостиницу, где подают превосходные блюда.

Я тихо охнула:

– Так это ты мастер Икулни! Это ты приезжал в «Пуховую перину»!

– «Пуховая перина», говоришь? Оленина с огненным перцем? Очень вкусно. Никогда прежде не едал…

– Деньги, которыми ты расплатился, исчезли после твоего отъезда.

Он расхохотался:

– Надо же, «Пуховая перина»!

Наконец спустилась ночь. Мы провели ее молча. Я чувствовала, что мое тело в Пещерах гномов постепенно угасает.

И снова дневной свет. Мой третий день в зеркале. Хоть бы Иви скорее приехала.

Пришло время завтрака и ушло.

А в Пещерах гномов мое сердце то замирало, то снова билось, то замирало, то билось.

Наступил полдень и прошел.

Я услышала шаги. Голос Иви.

– Нет, мне ничего не нужно. Только покой. Я должна побыть одна.

– Да, ваше величество, – отвечал женский голос.

Я услышала, как закрылась дверь. Теперешнее мое сердце громко стучало в ушах. Лицо Иви – человеческое лицо, а не лицо гнома – появилось в зеркале-окне. Слеза упала на стекло. Она плакала, смотрясь в зеркальце сверху вниз.

– Ох, Скулни, выходи. Выходи.

– Ваше высокое-высокое высочество, ваш покорный слуга внимательно слушает.

– Я действительно ее убила? Она на самом деле умерла?

– Вы снова самая красивая.

– Иви! Я здесь, – выкрикнула я.

Она меня не услышала.

– Как я могла ее убить? Она ведь мне так нравилась. Когда она была неуклюжей деревенщиной, мы с ней дружили.

Неуклюжая деревенщина?!

Иви, должно быть, взяла в руки зеркальце. Движения я не почувствовала, но потолок, на фоне которого появилось ее лицо, исчез, а вместо него возникла стена с гобеленами. Иви продолжала плакать.

– Иви! Послушай! Иви! – вопила я что было мочи.

Она опять меня не услышала.

– Моя храбрая, храбрая королева, неуклюжая деревенщина не сделала бы из себя красотку, если бы была вам настоящей подругой.

– Но теперь она мертва. Мне бы хватило, если бы она вновь превратилась в себя прежнюю.

– Оплакивайте ее, моя королева. Если бы вы не скорбели, я бы думал о вас не так хорошо.

– Я любила мою неуклюжую бедняжку.

– Это говорит ваше любящее сердце. А ваш острый ум знает, что красавица Эза была вашей соперницей.

– Ты прав. – Иви промокнула глаза. – Она была моей соперницей. Она поцеловала Айори.

– А он хотел на ней жениться.

– Она заслужила смерть.

– Ваше высокое-высокое высочество, ваш покорный слуга волнуется за вас.

Она нахмурилась:

– Почему? Деревенщина мертва, ты за мной приглядываешь и всегда будешь мне верен.

– А почему я всегда буду вам верен?

Она ответила не задумываясь. Сразу видно, ей не раз приходилось повторять эти слова:

– Потому что ты преклоняешься перед моей красотой.

Тошнотворно!

– Да, – подтвердил Скулни, – преклоняюсь. А волнуюсь я из-за гвардейца Уйю. Он для вас опасен.

Не Айори! Меня захлестнула радость, а потом стыд. Я не хотела, чтобы погиб Уйю.

– Чем же он опасен?

– Вы приказали ему убить вашу деревенщину.

– Ничего подобного!

– Прямого приказания не было, но вы пообещали произвести его в рыцари, если она умрет. А затем вы не сдержали обещания.

– Но ведь он ее не убил!

– Да, но, скорее всего, он разозлился, причем разозлился настолько, что может выступить против вас.

Звучало очень правдоподобно. Быть может, даже все так и было. Я нависла над Скулни, поднимаясь и опускаясь на цыпочках от расстройства. Потом я почувствовала, что мое сердце в Пещерах гномов остановилось. Прошло секунд десять, прежде чем оно снова ожило.

С этим ударом меня осенило. И я проиллюзировала мой голос, который прозвучал словно из уст Скулни.

– Ваше величество! Это Эза.

Ваша деревенщина. Дальше я пропела:

– Я нахожусь внутри волшебного зеркала.

Я пела, и ко мне снова возвращались силы. Скулни замахал ручкой перед своим ртом, пытаясь прогнать мой голос. А я пела дальше:

– Скулни не хочет, чтобы вы знали, что я здесь.

– Эза? Ты где?

Я пропела:

– В зеркале. – Я опустила глаза, пытаясь придумать, что сказать. – Здесь, в зеркале.

Именно в ту секунду я обратила внимание на ковер. Пока я пела, мои ступни утонули в ворсе. Я снова обрела вес! Я перестала петь. И ворс снова выпрямился. Пение действительно возвращало мне силы.

– Ты по-прежнему красива? – выкрикнула Иви.

– Моя королева, – сказал Скулни, – только не…

Я не дала ему договорить:

– Он пытается сделать так, чтобы вас убили. Он вам солгал. Он…

– Ты по-прежнему красива? – Иви перешла на визг.

Я запела, больше не иллюзируя:

– Уходи! Прочь! Вон!

Я столкнула Скулни со стула. Он оказался легче пылинки. Испуг на его лице сменился яростью.

Я села на его место. Обыкновенный стул по виду, но едва я опустилась на сиденье, как стала единым звеном с зеркалом. Оно стало такой же частью меня, как мои руки, и пользоваться им было так же легко. Мне захотелось, чтобы Иви увидела кое-что в зеркале. Этот образ возник в мыслях. Я направила его в зеркало.

Для начала я продемонстрировала ей свое прежнее лицо.

Иви заулыбалась:

– Эза!

Я показала себя теперешнюю и пропела:

– Я все еще красива.

– Эза!

Лицо исчезло, королевские покои качнулись. Я снова увидела потолок, потом подол юбки и туфлю на тонком каблуке, который приближался к нам.

Да!

Я сейчас умру?

Каблук ударил в зеркало-окно. Оно не разбилось. Еще один удар. И еще один. Иви с силой топала по зеркалу.

Но так и не сумела его разбить.

Тогда Иви попробовала другие способы. С размаху ударила зеркальце о дверную ручку. Набросилась на него с ножом.

А Скулни рядышком кланялся и злорадно улыбался.

Иви принялась вопить:

– У меня не получается тебя разбить. Почему я не могу тебя разбить? Скулни, почему я не могу тебя разбить?

– Он хочет добиться твоей казни, – пропела я, – поэтому он…