Сурен Цормудян - Кровь королей

– Мой отец говорил, что у феодов Кабрийского ордена слишком много свободы, чтобы зваться Гринвельдом.

– Просто подати там собирают не люди твоего папашки, а казначей магистра рыцарского ордена. И бо́льшую часть они тратят на нужды ордена, а не отдают в Артогно. И все же это уже Гринвельд.

– А если Артаксата выдаст нас, чтобы улучшить отношения с Тассирией?

– Вполне возможно, – кивнул Харольд. – Тогда, наверное, придется уйти в Виргамнирийское царство. Это враги Тассирии. Говорят, виргамнириец насрет себе в руку, прежде чем поздороваться с тассирийцем. Оттуда можно найти путь на север и выйти в Скифарийские земли. Но это уйма времени.

– Ничего не нужно, – вдруг проговорил Леон. – Я сдамся. Мне держать ответ. Вы не проливали кровь тассирийцев.

Нордвуд усмехнулся, покачивая головой.

– Ты так же туп, как и безумен. Тебе бы следовало получше изучить их нравы. Ты убил императора! Богоподобного! Жалкая жизнь сопливого принца такую цену не покроет! Кроме того, ты, возможно, убил эту… Кто она? Наложница или жена? Если жена, то все еще хуже! А если она уже дала наследника, то хуже втройне! Тупое никчемное животное!

– Мало того, что ты не единожды поднял руку на наследного принца, так еще и продолжаешь оскорблять меня…

Леон поднял взгляд на рыцаря.

– А ты убил императора. И что?

Леон неожиданно вскочил, сжав кулаки.

– Он убил Инару!

– Да это ты ее убил, недоносок! Ты, твоя похоть ненасытная!

– Я любил ее!

– И где грань между сердцем и перцем, когда речь идет о красивой девице?! Нет, Леон! Это ты погубил девчонку! А еще ты погубил своего оруженосца! И его бедную Никки! И знаешь, я скажу больше! Ты погубил тысячи жизней, потому что минувшей ночью начал войну! Ты видел их боевых носорогов, их слонов?! Ты хоть представляешь, что нас ждет?! Хочешь сдаться на милость тассирийцам?! Это лишний раз доказывает твою тупость! Они, конечно, снесут твою пустую башку! А быть может, скормят тебя твоему дракону! Но на этом дело не кончится! Они потребуют от Гринвельда земли за твое преступление! Земли или война! А какие земли?! Мыс Клинок, Золотая Гавань с округой. Может, Кессар-Сворд. И это станет Тассирией. Нас уже не будет разделять Срединное море! И чуть погодя они найдут повод, чтобы начать войну и забрать все остальное! Да я бы с радостью отдал тебя тассирийцам. Но прежде чем держать ответ перед ними, ты ответишь перед отцом! Ты ударил короля в спину! Я не желаю, чтобы ты занял когда-нибудь трон, но ты единственный сын короля, а я давал клятву верности!

– К тринадцатому все твои клятвы! Я освобождаю тебя от них!

– Я не тебе ее давал, щенок!

– Прекрати меня обзывать!

Леон решительно шагнул к Нордвуду, но тот поднял меч, обагренный кровью императора.

– А то что? – оскалился рыцарь.

Наследник престола уставился на меч, которому вернул имя Гнев Богов.

– Ах, вот даже как. Очень по-рыцарски – угрожать мечом безоружному. Ну давай же, сир. Убей меня. Я не стану сопротивляться, клянусь. Убей меня, и покончим с этим! Я все равно уже мертв!

– Я уже сказал: так легко не отделаешься, – засмеялся Харольд. – О нет, высочество. Желаю тебе долгих лет жизни. Каждую минуту которой ты будешь казнить себя за содеянное. Закрывая глаза, ты будешь видеть свою Инару. Но не только ее. Еще юного Брекенриджа, его юную Никки!

Охранитель швырнул меч к ногам Леона.

– Все же это оружие королей. Так что омой в воде. И запомни каждое сказанное мною слово. Принц.

В последнее слово рыцарь вложил столько презрения, что даже брызнул слюной.

– Если не собираешься меня убивать, – медленно проговорил наследник престола, – потрудись помнить, кто я по праву рождения, и разговаривай со мной соответственно.

На суровом лице Нордвуда заиграли желваки.

– Мелкий, заносчивый ублюдок, – прошипел он и кинулся на принца. – Ненавижу!

Может, принц и принял бы удар мечом, как обещал, но побоев он потерпеть не мог. Они сцепились со звериной яростью, вскоре рухнули на землю и продолжили схватку в пыли.

Уильям Мортигорн какое-то время растерянно глядел на происходящее. Затем воскликнул, дав петуха:

– Прекратите!

Его робкая попытка не увенчалась успехом, и он кричал еще и еще, пока наконец не додумался выплеснуть из меха воду на дерущихся. Это помогло. Принц и охранитель оттолкнули друг друга и встали на ноги, тяжело дыша.

– Вы что творите?! – снова закричал Уильям. – Нам надо продолжить путь, и как можно скорее!

Пожалуй, впервые Билли Мортигорн оказался разумнее окружающих.

– На его месте, возможно, и я бы не сдержался, – сказал лорд Матиас.

Симидар Фэтч внимательно разглядывал этого человека лет сорока. Чем-то он напоминал проклятого болвана Эродина Тандервойса. Такие же длинные черные волосы. Столь же грубое, угловатое лицо, и взгляд такой, будто он ненавидит все на свете.

Лорду Матиасу Губерту было отчего ненавидеть весь мир. Левую сторону его лица безобразной расщелиной пересекал глубокий шрам. Когда-то Губерту тонул в ледяной воде Черного озера, как и сотни других гринвельдцев, угодивших в ловушку восточного князя. Скифарии доставали тонущих баграми. Правда, не всех. Некоторых, наоборот, толкали под воду. Матиасу повезло и не повезло одновременно. Железный крюк багра зацепился за рот, выкорчевав несколько зубов и разорвав щеку почти до глазницы. Однако его спасли. Как и его зять Эродин Тандервойс, муж его сестры Гвендолен, Матиас был «мыльным» рыцарем. Только с обезображенным лицом. Длинные черные волосы постоянно прикрывали левую часть лица, чтобы хоть как-то скрыть уродство.

Он стоял, облаченный в полный доспех, прижимая к правому боку шлем. Шлем из толстого железа походил на ведро. Рыцари Кабрийского ордена часто носили такие. С парой узких щелей для глаз, с выдающейся вперед клиновидной частью, чтобы хватало места для дыхания. Плоскую макушку шлема венчала железная ладонь. Такая же ладонь была отчеканена на железном нагруднике. Это был фамильный герб дома Губерту.

– Хотите сказать, благородный лорд, что, окажись вы на месте вашего зятя Эродина, вы тоже пустили бы кровь скифарийским князьям? – спросил подменный король.

– Я не сказал, что поступил бы именно так. Я сказал, что не исключаю подобного. Племя скифариев – это скопище зловонных животных. И трудно удержаться, когда видишь их поганые рожи.

– Знаете, мне они ни зловонными, ни погаными, ни уж тем более животными не показались. Во всяком случае, пока были живы.

– Ты не был на льду Черного озера, Фэтч, – с вызовом бросил Матиас.

– Так ведь и скифарии вас к себе в гости не звали.

Симидар шагнул к лорду.

– И запомни, герой ты наш. Впредь, обращаясь ко мне, не забывай о почтении и моем титуле. Я что-то не слышал слов «ваше величество».