Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

- Прекрасно, - сказал я с энтузиазмом. - Пусть у вас будет новое настоящее. Правильное. Никакая война не длилась бы так долго и с таким ожесточением, если бы правда была только на одной стороне!.. Вы должны признать, что те и другие были не правы. Разве не видите, именно Господь этого хочет? Точнее, хочет именно этого?

Уриэль сказал ревниво:

- Почему ты уверен, что тебе виднее, чего хочет Господь?

Я ответил скромно, даже глазки приопустил:

- Разве я не по Его образу и подобию?

Михаил сказал резко:

- Ты слишком часто об этом говоришь.

- Но это правда, - напомнил я со скромным достоинством. - Да вы и сами, если чуть остынете, подумайте, разве Господь когда-либо одобрял войны?..

- Но Он позволяет им длиться на земле, - напомнил Гавриил со злорадством.

- Да, - подтвердил я, - но лишь затем, чтобы люди увидели неверность решения проблем с помощью войн.

- И что, - спросил Уриил, - люди увидели?

- До одних доходит раньше, - сообщил я, - до других позже, но постепенно поймут все, что выиграть войну так же невозможно, как невозможно выиграть землетрясение. Вы сами убедились, войны кончаются только для победителей!.. Те наслаждаются победой, а побежденный мечтает о реванше, копит силы, строит новые крепости, готовит новые ударные отряды… Михаил, где твои сорок девять миллионов ангелов?.. Оскорбленные и униженные тобой ангелы, низвергнутые в глубины ада, в первые же дни истребили почти половину твоего изнеженного войска в парадных доспехах!

Михаил поднялся во весь рост, прогремел:

- Нас застали врасплох!

Я крикнул:

- А теперь вы их постараетесь застать врасплох?.. А потом они вас? И сколько будет длиться эта бессмыслица?

Он умолк, архангелы все еще спорят между собой и с архидемонами, но уже не так яростно, без злобных выкриков. Мне даже показалось, что в самом деле больше стараются подыскать доводы пове-сомее, но, увы, те есть у темных и у светлых, и тоже вроде бы несокрушимые.

- Дело даже не в том, - крикнул я, - что Господь желает!.. Разве вы сами не желаете справедливости?..

Михаил сказал оскорбленно:

- Мы для того и созданы, чтобы стоять на ее страже!

- Вообще-то вы созданы не для этого, - сказал я миролюбиво, - но это хорошо, что готовы стоять и на страже. Никакая война не может быть справедливой, потому что воевать справедливо нельзя, даже если воюешь за справедливость!

Мне показалось, Михаил и Вельзевул смотрят с одинаково непонимающими лицами, я уж подумал, не слишком ли красиво я завернул, сам еще не понял, что сказал, просто звучит так весомо и многозначительно, как бы мудро, добавил поспешно:

- Но если вы поступите правильно, а правильно бывает только так, как говорю я, то вы зело узрите, что и Господь именно этого хочет и ждет от вас!

Вельзевул выкрикнул с яростью:

- Чего? Чтобы мы склонились перед Михаилом?

- Нет, - крикнул я. - Чтобы вы с Михаилом склонились перед ним! Перед Господом! И оба признали, что тогда… погорячились. Поспешили. Один сказал, не подумав, а второй, не подумав, начал действовать. Оба не правы!.. И даже если вы оба считаете себя правым друг перед другом, то перед Господом вы не правы оба!.. И сами теперь хорошо знаете. Можете покаяться молча. Господь читает даже мысли. Ну?

Михаил и Вельзевул посмотрели друг на друга испытующе, помолчали. Я затаил дыхание, вокруг тоже стало мертвенно тихо. Краем глаза увидел бледные и восторженные лица Сигизмунда и даже Тамплиера, в самом деле величайший момент в истории мира, а главы противоборствующих партий молча стояли друг перед другом, глядя один другому в глаза, и все мы, архангелы, архидемоны и люди, видели, как меняются их лица.

Благостность я сам ненавижу, но даже на свирепом лице Вельзевула она проступила отчетливо, хоть и ненадолго, и я понял, что оба сделали то, на чем я так настаивал.

Словно устыдившись того патетического шага, который совершили, переломив нечто древнее в себе, оба отступили на шаг, развернулись и двинулись неверными шагами к своим соратникам.

Вельзевул тихонько принялся объяснять своим, что отныне последует, а Михаил шагнул ко мне и сказал со странным выражением:

- Ты столько этого добивался…

- Наконец-то ты понял, - ответил я. - Теперь, зарыв топор войны, к новым победам?

Он взглянул на меня испытующе:

- Ты готов повести отряды в бой?

- А ты готов за меня полежать в постели? - спросил я.

- Что?

- Нет уж, - сказал я, - веди ты. Твоя прерогатива. Я могу пойти во главе свиньи… прости, вы это животное особенно не любите, я имею в виду во главе клина. Если ты не против?

Он буркнул:

- Я могу быть против, но вы, люди, похоже, вспомнили о своей независимости. Даже от Творца! Никак не могу понять, зачем Он вам ее дал.

Я отметил миролюбиво:

- Михаил… у нас разные задачи. Вы, ангелы, умеете немного, но бесподобно хорошо! К примеру перемещаетесь быстрее скорости света, что кажется немыслимым и противоречит некоторым устоявшимся теориям, но для вас это как два пальца, а то и лбом, о дерево! А мы, как ты знаешь, разве что на лошадке пятьдесят миль в сутки… С другой стороны, нам Господь дал зачатки всего на свете, но самые крохи, так что мы, если честно, еще ничего не умеем, а только барахтаемся да разеваем голодные пасти…

Он сказал в неудовольствии:

- А еще умеете говорить долго и непонятно.

Я ухмыльнулся:

- Видишь, даже говорить не умеем по-солдатски. Итак, вторая попытка?

- Они хорошо укрепились, - предупредил он. - Мы потеряли… я даже не знаю, сколько. Боюсь, полегло даже больше, чем мы думаем.

- Хорош архистратиг, - сказал я с уважением, - даже не знает своих потерь! Мне нравится. Что значит военная косточка!.. Наплевать на потери, главное - противника прижучить. И мы его прижучим.

Он кивнул, не все поняв, но уже привык больше догадываться, чем понимать, спросил с непривычной нерешительностью:

- Значит, ты пойдешь впереди?

- Я и мои друзья, - подтвердил я. - Если и сейчас не одержим победу полную и безоговорочную, мятежники воспрянут. Потому должны действовать быстро, решительно. Зови своих к карте!

Он повернулся к архангелам, а я помахал рукой Вельзевулу. Он кивнул своим, подошли все четверо злые и собранные, готовые к любым неожиданностям и провокациям.

Я оглядел их, усталых, изнуренных, потрясенных свершившимся впервые с момента мятежа Люцифера.

- Все, - сказал я резко, - никаких обвинений!.. Умолкаем! Напоминаю вам то, что вы должны знать намного лучше меня: Всевышний в первую очередь - милостивейший и всепрощающий. Он прощает вас всех, баранов. Потому сверху видит, вся ваша свара для Него драка младенцев в песочнице за красивый совочек. А теперь все смотрим на карту!

Все еще стоя по разные стороны стола, они осторожно намечали дороги, которыми идти удобнее, а я подумал, что вообще-то действительно можно было бы ввести в ад свои войска Первой Победоносной и Познавшей Радость Побед, ангелы во плоти представляют собой жалкое зрелище, мечи вообще поднимают с трудом, движения неровные, дерганые, какие из них воины…