Александр Новичков - Второе пришествие

Но злился я вовсе не на нее. Я просто не мог на нее злиться. На них обеих. Как бы непослушно они себя ни вели. Ведь эти своенравные дамочки были единственными в этом безумном мире, кто знал обо мне все и не отвернулся. Даже наоборот, они доверились мне, признали мою человечность. А учитывая мое непростое положение, это было необходимо даже больше, чем воздух.

Я злился только на себя. На свою бесполезную, пусть и невероятную силу. Эфир мог помочь мне разрушить что угодно, уничтожить кого угодно, но не мог заставить ветер лучше дуть, а парусник быстрее плыть. Это было за пределами возможностей того, кто на самом деле мог оказаться демоном-разрушителем.

Знания?

Конечно, у меня сохранились знания информационного общества. Технологии и способы разогнать судно до скорости в тридцать, а то и сорок узлов. Я знал, как соорудить паровой двигатель. Что там паровой! Бензиновый или дизельный. Да будь у меня нужные запчасти и оборудование, я смог бы построить и ядерный реактор. Подробные схемы его основных систем я смог бы начертить всего лишь за пару дней. И пусть я попал в мир, где рядового жителя можно ввести в глубокий шок обычным электронным калькулятором.

Но на все изобретения, на пересмотр технологий, на обучение персонала ушли бы годы или даже целые десятилетия, а я должен был успеть догнать Германа до того, как он потеряется где-нибудь на другом берегу. Конечно, штиль должен был застать и его судно, но я планировал перехватить беглого мага еще в море. Каравелла по определению должна двигаться быстрее тяжелого галеона. Вот только все мои планы пошли крахом.

С капитаном каравеллы у меня прошел серьезный разговор по этому поводу. Он принял меня без особых возражений, видно понимал, что простые люди на его корабле не плавают. Но, услышав о плане абордажа королевского судна и дальнейшей переправке на него единолично меня, вдруг рассвирепел и обозвал меня безмозглой сухопутной крысой.

В ответ я тоже разошелся и выдал пару словечек из пиратского, как мне казалось, лексикона, но капитан продемонстрировал мне всю широту своих познаний корабельного сленга. Но я не хотел угрожать ему или команде, да и захватывать корабль мне запретили строго-настрого. Пришлось признать поражение и покорно покинуть каюту, что вызвало у меня волну необоснованного гнева.

Именно поэтому я напугал Берту своей зловещей гримасой.

А потом чуть не сшиб тощего паренька, бредущего по коридору к своей каюте. Ему тоже было нехорошо во время путешествия, и случайные толчки он переносил очень тяжело. А я даже не извинился. О чем задумался только позднее.

И так, медленно, но верно, к вечеру второго дня от начала нашего путешествия у меня началась банальная паранойя. Беспричинная, нелогичная, вообще бессмысленная. И я ничего не мог с нею поделать.

Казалось, что этим путешествием на корабле могли наслаждаться только двое, та пара наемников, сумки которых, как оказалось, были набиты не только разным оружием, но и огромным количеством спиртного.

А до конца плавания оставалось не менее двух суток.

Нам, можно сказать, повезло.

К утру третьего дня от начала нашего плавания внезапно поднялся попутный ветер, и мы на лихой скорости устремились к южным берегам, к огромному счастью всей команды и особенно Лилии, которой показалось, что болезнь немного отступила.

Корабля, на который проник Герман, мы по пути не встретили. Как, впрочем, и любое другое судно из всех тех, что использовала церковь для переправки войск. Капитан имел свой собственный маршрут, не пересекающийся с обычными маршрутами торговых кораблей. Для их занятия это было необходимо. Ведь я не ошибся, между особо выгодной перевозкой пассажиров они занимались самой обычной контрабандой.

Мы причалили поздно ночью. И разумеется, не в городской порт Турии. Высадка пассажиров прошла в небольшой бухте, закрытой от посторонних глаз высокими скалами. Чтобы белые паруса не заметили с высоких башен города, шли вдоль берега, практически скребли килем морское дно, но таковой была стратегия капитана — быть незаметными для всех и всегда.

Мои ноги еще не коснулись прибрежного песка, а у меня уже неприятно засосало под ложечкой. Появилось ощущение совершенно необоснованного беспокойства, словно кто-то хотел предупредить меня, что скоро случится беда и мне следует быть к ней готовым. Или еще хуже, что беда уже случилась.

Хотелось надеяться, что это было лишь продолжением паранойи, возникшей у меня на корабле, когда я перестал есть и спать, днями смотрел на воду, а ночами — на луну и не мог успокоиться. Но что-то подсказывало мне, что это не так.

Лилия была счастлива до слез. Она упала на колени и хотела расцеловать песок в заливе, не в силах сдержать чувств, нахлынувших после исчезновения морской болезни. Берта, словно ее говорящий хвостик, бегала вокруг и поздравляла старшую подругу. Она и о злобной моей физиономии забыла, лишь довольно улыбнулась, когда я потрепал ее по головке. Она совершенно не представляла, что готовит ей каждый последующий день, но была безмерно рада тому, что кто-то уделяет ей внимание. А в минуты радости, казалось, она полностью забывала, что совсем недавно осталась круглой сиротой.

Но несмотря на потерю родителя, девочке жилось не хуже. Конечно, одержимый демоном пришелец из другого мира, помешанная на геройствах молодая воительница да временно пропавший маг-недоучка не самая удачная компания опекунов, но жилось ей с нами намного легче. Она всегда была сыта, а оттого бодра и румяна, носила практичный костюмчик и удобные маленькие сапожки и, главное, могла смотреть на людей, не боясь, что они попытаются закидать ее камнями.

Мы двинулись в сторону Турии. Этот город должен был стать пристанищем для кораблей с рыцарями и церковниками на борту. Именно оттуда должны были двинуться войска в глубь страны, на поиски таинственных злодеев, стремящихся пробудить демона-разрушителя Вельзевула от вечного сна. Как это должно было выглядеть, я не мог себе даже представить и не понимал, почему для воплощения этой идеи потребовалась столь могучая сила — целая армия разных церковных орденов, насчитывавшая несколько тысяч послушников, если только не десятков тысяч.

Но не мне следовало пытаться понимать действия, основанные на религиозном фанатизме. Мне были чужды идеи, спровоцированные верой во всемогущее существо, обладающее правом судить человечество, хотя я прекрасно знал на собственном опыте, насколько сильным движущим фактором была и остается вера человека в бога.

Не все из людей, прибывших на каравелле, направились в сторону Турии. Даже наоборот, вместе с нами пошла меньшая их часть. Только тощий парень, на лице которого сияла довольная улыбка, примерна такая же, как и у Лилии, да пара наемников: мужчина и женщина, от которых за версту несло перегаром, а сумки их выглядели полегчавшими. Но я планировал в самом скором времени избавиться и от этой компании.