Пенни Хэнкок - Проклятие темных вод

— В подобных делах, если речь не о несчастном случае, а о преступлении, почти всегда причина — в семье, в отношениях с домочадцами, — отвечает юноша.

Кервин легко толкает его под ребра и окидывает строгим взглядом.

— Мы пока не уверены ни в одной из версий случившегося, — говорит она. — Следствие идет по нескольким направлениям.

— Ну, Хелен-то вряд ли имеет к этому отношение, — говорит Кит. — Или Мик. Они классные. Джезу всегда нравилось жить у них. По правде, он любил их дом больше, чем собственный, в Париже. Хелен и Мик такие ненапряжные. Они просто крутые.

— Значит, вы в последнее время не замечали перемен в поведении Хелен? — спрашивает Кервин.

— Господи! Нет, конечно! — Грег глядит на меня. — Ничего такого. Правда, Соня?

— Ничего, — с трудом выговариваю я. — Мы виделись вчера, и она была такой же, как всегда.

— Не было ли у нее чрезмерных нагрузок, проблем на работе?

— Мы почти не видели Хелен в последние дни, — отвечаю я. — Вчера мы впервые за несколько месяцев пообщались толком. Подруга очень переживает за племянника, но в остальном — как всегда.

— Вы не обратили внимания, что она выпивает?

Смотрю на Кервин. Конечно, я заметила, что Хелен много пьет. Но к чему полицейская клонит? Что я всколыхну, если заикнусь об этом?

— Она любит выпить. И всегда любила.

— То есть ничего необычного. Ничего, что могло бы вас насторожить?

Качаю головой.

— А что его отец? — спрашивает Грег. — Он во всем этом не участвует, Соня?

Перевожу взгляд на мужа. C чего он вдруг решил, будто я что-то знаю о чьем-то племяннике?

— Понятия не имею.

— Мама, а помнишь, Хелен говорила, что папа Джеза ушел от них года три назад и теперь живет в Марселе.

— Ах да, вроде того, — спохватываюсь я.

— Мы связывались с ним, — говорит полицейский. — Мать мальчика сейчас живет у своей сестры. С ней мы тоже побеседовали. В общем, на данный момент мы подозреваем, что парень утонул, хотя…

— Джош, достаточно, — обрывает его Кервин.

— Зацепки у вас хоть какие-то есть? — спрашивает Кит.

— Почти никаких. И к сожалению, утопление не исключить. Не самоубийство, судя по имеющимся фактам, а, скорее, несчастный случай. Такое происходит намного чаще, чем можно представить. Особенно учитывая, что жертва любила забираться на стены и под мосты на реке.

— Жесть… — роняет Кит.

— Благодарим за помощь, — говорит, вставая, прыщавый мальчик-офицер.

— Всегда пожалуйста, — отвечает ему Грег. — Если будет еще что-то нужно — обращайтесь. В конце концов, господи, он нам почти друг. Это ужасно. Дадите нам знать, если что-то прояснится?

— Вы все об этом узнаете, не сомневайтесь, — отвечает Кервин. — К сожалению, журналисты любят подобные случаи. Огласка, конечно, палка о двух концах. Но иногда помогает.

Когда полиция уходит, мы несколько секунд молча переглядываемся.

— Ужас, — говорит Кит. — Меня такие вещи пугают до смерти. Бедный, бедный Джез!

— Давайте все же надеяться на счастливый конец, — произносит Гарри.

— Знаете, я почти спокойно переношу все, с чем сталкиваюсь в отделении травматологии и скорой помощи. Но когда встречаешься с чем-то зверски жестоким, особенно если это происходит со знакомым человеком, просто в голове не укладывается… — Кит вот-вот разрыдается.

— Ну, не надо так… — Гарри обнимает ее за плечи.

— Ребята, вам пора ехать. — Грег глядит на часы. — Не падайте духом! Уверен, Джез найдется. Подростки ведь частенько удирают из дома, и у них для этого находится куча причин. Может, он ищет смысл жизни, совершая хиппи-тур по Марокко или где-то еще.

— Господи, папа! — вздыхает Кит. — В каком веке ты живешь?

— Бегом в машину! — командует Грег. — Подброшу вас до Юстона.

— А ты что, остаешься? — Я бросаю на мужа короткий взгляд.

— Ха-ха! Все ждал, когда же ты спросишь. Я отложил командировку. Еще немного побуду дома. С тобой, дорогая.

В глазах мужа — легкий проблеск надежды. Как будто если у нас вчера случился секс, то я непременно запрыгаю от счастья, останься он со мной еще на несколько дней.

Чувствую, как на скулах играют желваки. Возвращается ярость, которую я испытала, когда пришлось отправить Джеза в гараж. Она буквально сжигает изнутри, и я начинаю дрожать. Это все неправильно! Мальчик не должен был там сидеть! Вчера, когда я вернулась из оперы, ему пришлось почти час терпеть жуткие унижения. Я его вымыла и переодела, как ребеночка, не развязывая, чтобы не попытался что-нибудь сотворить от отчаяния. А потом настояла, чтобы он позволил накормить себя с ложки. Это было унизительно для нас обоих.

Целую дочь на прощание. Волосы Кит коснулись моей щеки, и это ощущение пробудило острую, но скоротечную тоску по тому времени, когда она была маленькой и крепко держала меня ночью за руку. Иногда девочка утягивала меня в свою кровать. Я ложилась рядом и ждала, пока она не заснет, и ее пальчики-перышки, повинуясь какому-то детскому инстинкту, отыскивали на моем лице напряженное место и гладили, расслабляя. Но сейчас уже взрослая девушка, шагая через двор с Грегом и обнимающим ее Гарри, уносит с собой частичку меня. Ее уход меня будто расколдовывает. Мы больше не обнимаемся, едва прикасаемся друг к другу. Я ей не нужна. По большому счету уже много лет. Дочь исчезает через дверь в стене. У меня внутри разверзается пропасть. Это больно.

Слава богу, что теперь со мной Джез.

Суббота

Соня

Как только все уезжают, я возвращаюсь в дом, бросаю в сумку кое-какие продукты и спешу в гараж. Но тут же прихожу в ярость: Бетти торчит на крыльце перед своим домом, полирует медный дверной молоток. Поднимаю взгляд на камеру видеонаблюдения. Желание проверять ее всякий раз, когда иду к Джезу, непреодолимо, хоть и знаю, что объектив направлен не на гаражи, а на комплекс жилых и офисных зданий, который возводят на берегу в месте, что прежде называлось Ловеллс-Уорф.

— Никак не возьму в толк, зачем они постоянно все меняют, — ворчит Бетти, проследив за моим взглядом. — Было ж отлично. Ну и как, скажите на милость, они собираются заполнить все эти офисы, когда на дворе кризис?

Бетти из тех женщин, с которыми я бы непременно подружилась, если бы успела. Уважаю ее и ее мнение.

— Вы правы. Напрасная трата времени и денег.

Больно смотреть, как эти растущие новые здания стирают прибрежную аллею, вырывают ее сердце. Строить дома можно где угодно, они никак не связаны с рекой и ее историей.

— И шумят жутко, — жалуется Бетти. — Причем постоянно. Иногда кажется, рехнусь, если не прекратят молотить. А кран, вон тот, синий, торчит уже несколько месяцев. Прямо как виселица над нами.

Надо сказать, сегодня на стройке тихо, но вой перфораторов заменили визг детей, крики чаек и резкое чириканье черного дрозда на маленьком деревце, нависшем над водой. Заунывное предупреждение об опасности. И среди этих звуков, я почти уверена, слышно «бух-бух-бух» — глухие удары доносятся со стороны гаражей. Джез пытается привлечь внимание! Мое сердце понеслось вскачь, кровь так гудит в ушах, что заглушает все остальное. Придется понадежней спеленать его скотчем и заклеить рот как следует. Ненавижу этот скотч! Сердце чуть не разорвалось, когда я вчера увидела мальчика. Но позволить ему поднимать такой грохот я не могу. Снова начинаю злиться. Ну почему Грег не уехал! А сейчас надо спешить к гаражу, но сначала как-то отделаться от Бетти, не вызвав подозрений.