Ник Перумов - Дочь некроманта

— Раньше б взяла… да только слишком много на нем всякой дряни начаровано, — пояснила она монаху, хотя тот ее ни о чем не спрашивал.

Тот лишь покачал головой — сам Красный монах до сих пор успешно справлялся вообще голыми руками.

— Пошли, — кровь бурлила и кипела, рвалась на свободу, словно понимая, что струиться по венам и давать жизнь этому совсем еще юному телу осталось совсем недолго.

Ниакрис теперь помнила почти все… скрытым оставался лишь самый конец.

Однако они не успели подняться и на десяток ступеней — сверху вновь послышались шаги.

— Если у него там наверху приличный арсенал, то эти пустые доспехи он может нам навстречу еще долго гонять, — скривилась Ниакрис.

Однако на сей раз Враг послал им навстречу отнюдь не мертвого рыцаря.

Дорогу им преградило вообще совершенно ни на что не похожее существо, больше всего напоминавшее оживший пень. Последнему девушка бы, наверное, и не удивилась — мало ли на какие чудеса способны, к примеру, Царственные эльфы в глубине своего Зачарованного леса — однако сейчас Враг и впрямь постарался.

«Пень» этот имел короткие ножки, кривые и толстые, и пять длинных узловатых лап, оканчивавшихся каждая семью многосуставчатыми пальцами. Серая кожа маслянисто поблескивала, покрытая тысячами и тысячами мельчайших капелек «пота»; от существа исходил резкий и неприятный запах, чужой запах, запах творения высшей магии, чему нет и не может быть подобия среди живущих или когда-либо живших созданий.

Существо ни имело ни рта, ни глаз. Руки-лапы были пусты, судя по всему, оно, как и Красный монах, не нуждалось в оружии.

— Лейт! — выкрикнул за спиной у девушки ее спутник. — Не шевелись, Лейт! Тебе его не…

Прежде чем монах успел закончить фразу, Ниакрис атаковала. Так, как ее учили в Храме. Не какой-нибудь там банальной молнией или шаром огня — а заклятьем, что отыскивает путь к жизненному средоточию любого создания и останавливает его «сердце» раз и навсегда.

Страшное, гибельное и неотразимое заклятье. Жаль только, что использовать его воин Храма мог относительно редко — чем мощнее магия, тем многочисленнее граничные условия, зачастую совершенно нелепые и глупые. У Ниакрис хватило бы силы, сжигая себя, на десять таких заклятий — но она знала, что отдача от второго просто убьет ее. Враг добьется победы, не пошевелив даже пальцем. Само заклятье Ниакрис не жалела — она не настолько глупа, чтобы думать, будто Враг беззащитен перед подобного рода магией.

Чем-то подобным она останавливала сердца главарей крестьянского мятежа в сотворенной для нее Стоящим во Главе иллюзии…

Маслянисто-серый пень даже не дрогнул. Он был настолько чужд этому миру, что, похоже, никакие хитроумные заклинания, основанные на понимании природы врага, здесь не действовали.

Казалось, он по-прежнему просто стоит, загораживая путь Ниакрис, — но все пять длинных, гнущихся в четырех местах разом рук рванулись навстречу девушке, рванулись с такой быстротой, что даже хваленый меч гномов в руке ученицы Храма запоздал. Пусть на долю мгновения, но все-таки опоздал.

Ниакрис в один миг оказалась туго спеленута, связана по рукам и ногам. Прежде чем оторопевшая мстительница успела прибегнуть к магии, мир вокруг начал гаснуть — чудовище властно раздвигало саму плоть Эвиала, верно, готовясь вернуться в те неведомые бездны, откуда его извергла воля Врага.

Ниакрис не успевала даже крикнуть. Мысли гасли, и даже казавшееся ей неистребимым желание покончить с Врагом исчезло, сметенное ужасом и болью, — она уходила в то самое небытие , куда собственноручно отправила стольких имевших несчастье оказаться у нее на дороге.

Отчаянный вопль Красного монаха настиг ее, рванул вверх, словно арканом. Ниакрис окатило волной жгучего, непереносимого сухого жара, словно от железоплавильной печи, тотчас сменившейся потоком столь же нестерпимого холода. Ниакрис было не до размышлений, какие именно силы пришли в действие, повинуясь приказу ее спутника, — важным было лишь то, что смертельные объятия разжались; тварь с беззвучным воплем сорвалась вниз, она летела прямо сквозь земную толщу, куда не проникнет взор даже самого сильного мага.

Заливаясь сухим судорожным кашлем, Ниакрис вновь очутилась на каменных ступенях винтовой лестницы — а вот монах, тот не смог даже устоять на ногах.

Остро и резко прошлось по сердцу железо. Что с ним?

— Не… оставляй… меня… помоги… подняться…

Ниакрис хотелось крикнуть, мол, куда ж тебе, оставайся тут — но монах только один раз взглянул на нее — и она молча, послушно подставила плечо.

— Да ты… ты же вся в крови!.. — внезапно вырвалось у монаха.

Ниакрис опустила взгляд — из-под гномьей кольчуги, которую не смогла взломать даже эта тварь бездны, срывались одна за другой тяжелые алые капли. Странно, но сама Ниакрис совсем не чувствовала боли.

— Надо… посмотреть… — начал было монах, но девушка со внезапной резкостью оттолкнула его руку.

Между ними и Врагом не осталось больше никого. Она чувствовала открытый путь, прямую дорогу — впереди, за сколькими-то сотнями истертых лестничных ступеней в панике и предсмертном ужасе забился Он — судорожно сплетал какое-то особенно изощренное, злое, запретное даже для некромантов волшебство.

Оставалось совсем чуть-чуть…

…Но какие же бездны, оказывается, скрываются под тонкой, точно яичная скорлупа, плотью Эвиала! Неведомые провалы неведомых пространств, где властвуют совсем иные силы, — не оттуда ли вырвался в свое время сам Враг-некромант, потому что как же может земля ее родного мира рождать таких созданий?..

Казалось, лестница сама понесла Ниакрис на своем жестком каменном хребте, словно диковинный дракон — Владыка из древних сказок. Спотыкаясь, мало что не падая, за нею еле успевал монах — верно, тоже понял, чем сейчас может закончиться их безумный прорыв.

И хорошо, что под кольчугой — раны, которых она до сих пор не чувствует, хорошо, что ее крови открыта дорога наружу. Потому что пришел день ее последнего боя, и настал черед отдать все: и душу, и кровь — для победы.

Виток, виток, виток…

Растет, крепнет охватывающий Врага ужас — словно передовые отряды войска Ниакрис, ворвавшиеся в неприятельскую крепость. Стонет за спиной монашек — ничего, брат, осталось совсем немного, и потом мы с тобой отдохнем… и тогда уже никто, даже ты сам, не помешает мне обойти костер и лечь рядом с тобой…

Лестница внезапно кончилась.

Узкая площадка, справа и слева — глухие стены; и под напором вражьей магии гаснет затепленный монахом летающий «светлячок».

Ниакрис с разбегу ударилась грудью в глухую каменную плиту. Замуровал сам себя, вражина, и решил, что это остановит воина Храма?..