Ник Перумов - Дочь некроманта

Ниакрис поднялась на ноги. Рана на груди Врага уже затянулась, едва заметный бугристый след покрылся живым ковром, бахрома колыхалась, словно пшеничное море под ветром, — похоже, этому Врагу нипочем была даже зачарованная сталь.

Хотя, конечно, трудно назвать клинок поури по-настоящему зачарованным. На что, на что она рассчитывала, когда лезла сюда?!

— Ты догадалась? Когда я убил беднягу вампира? — спросил Враг. — Ну да… и память крови… я не ожидал, что в тебе она окажется так сильна… однако, — голос Врага окреп, — то, что ты теперь знаешь, дела ничуть не меняет. Как бы то ни было, твою мать и деда убил я…

— Мой отец, — глухо простонала Ниакрис.

— Твой отец, — легко согласился Враг. — Но что это меняет? Подними меч, и продолжим бой…

— Почему ты спас меня?.. — Ниакрис не имела силы поднять глаза и встретиться взглядом с… со… своим… нет, выговорить это слово применительно к Врагу она по-прежнему не могла.

— Потому что не смог, — вдруг вырвалось у Врага. — Не смог… промахнулся… — торопливо попытался соврать он.

— Не так, — покачала головой Ниакрис. — Ты убивал вампира, не меня. Иначе ты никогда не использовал бы это, это и еще вот это… — она стремительными росчерками высвечивала то или иное использованное заклинание.

— Ишь ты, — протянул Враг, — ловка, дева… не зря училась… все поняла… ну ладно… не смог я… понимаешь? Ты должна была выжить…

Ниакрис уже стояла. И меч поури по-прежнему оставался в ее руке. И… и перед ней по-прежнему был Враг, который подверг гнусному насилию ее маму, а потом и вовсе убил ее, убил дедушку, исковеркал и искалечил жизнь самой Ниакрис — которого, конечно, нельзя было и единый миг называть святым словом «отец» и которого она по-прежнему должна была… нет, просто обязана была…

Убить. Конечно же, только и непременно убить. Ничего не изменилось, Ниакрис. Твоя месть по-прежнему перед тобой. Бой еще не проигран. Он не будет проигран вплоть до самого твоего последнего вздоха — но даже и из серых пределов она постарается дотянуться до него, потому что, если на свете есть высшая справедливость, ее возмездие должно совершиться. По-иному просто не может быть устроен мир.

Кажется, в пока еще человеческих глазах Врага промелькнуло нечто вроде удовлетворения?.. И все-таки, почему он убил вампира? Почему? ПОЧЕМУ? — мысль эта не давала Ниакрис покоя. Какой в этом смысл? Враг не шутил, когда насылал на нее орды зомби и прочей нечисти, он вполне серьезно пытался убить ее, свою дочь, и не колебался ни секунды, а когда ему представилась такая возможность — вдруг убил своего слугу. Это было неправильно, это ни во что не укладывалось, Враг обязан был добить ее, когда она валялась на полу, беспомощная, отравленная вампирьим ядом, — а Он вместо этого стал ее лечить… для чего? Не хотел легкой победы? Хотел честного боя? Но Он настолько сильнее ее, что ни о какой равной борьбе и речи идти не может…

Она пыталась вновь оживить былую ненависть, пыталась — и не могла. Ничего не могла.

Острие меча само собой опустилось к полу.

— Ну что же ты? — загремел Враг. — Останавливаешься, дрянь?! Давай же! Я прикончил твою мать и деда, прикончу и…

— Нет, — вдруг сказала Ниакрис. Ненависть не возвращалась. Было что-то за всей этой историей — нечто поистине пугающее и по-настоящему страшное, бездна, в которую лучше не заглядывать. Однако именно это она и намеревалась сейчас проделать.

— Нет. Скажи мне, зачем тебе все это понадобилось? Даже самый заклятый злодей имеет право на защиту…

— Какого ответа ты от меня ждешь? — глумливо выкрикнул Враг, однако в этой браваде слышался и какой-то странный надлом. — Мне доставляло удовольствие убивать! Я наслаждался, глядя на муки твоих родных! Какого ответа ты еще ждешь?!.

И тут Ниакрис показалось, что она нашла главный вопрос.

— Почему ты хочешь, чтобы я сражалась с тобой? Почему не убить меня просто сейчас?!

— Потому что мне скучно, — раздалось в ответ резкое. — Потому что это способно меня развлечь, а больше мне, как ты понимаешь, уже давно ничего не надо…

Он лгал. Храм Мечей учил распознавать выраженную в словах ложь. Наверное, способна была б солгать магия, но слова — тут Ниакрис Врага явно опережала.

Она наконец смогла взглянуть Ему прямо в глаза.

— Врешь, — сказала она. Словно и впрямь дочь, укоряющая заведшего интрижку на стороне отца. — Тебе нужно не это.

Вместо ответа Враг тяжело соскользнул с трона. Чудовищные ноги едва не продавливали пол. Одним движением сорвал с боковины трона громадный череп какого-то давным-давно вымершего страшилища с клыками чуть ли не в руку длиной; с хрустом выломал один из зубищ и размахнулся им, точно дубиной.

Ниакрис ушла легким, изящным полуповоротом. Этим ее не проймешь. Она способна танцевать так хоть всю ночь напролет, пока Враг сам не свалится от усталости.

В следующий миг ее швырнул к дальней стене внезапный магический удар — обычная оплеуха, но нанесенная с такой стремительностью, что ни отбить ее, ни уйти от нее не было никакой возможности.

Точно так же Враг ударил по щеке девочку Лейт много лет назад…

Только Он не учел, что девочка побывала после этого и у поури, и в Храме Мечей и привыкла держать не такие удары.

И привыкла не впадать в истерику, получив пощечину.

Что ты сделаешь дальше, Враг? Меня больше не выведешь из себя какими-то там оплеухами. Тебе придется или драться по-настоящему и по-настоящему же стремиться меня убить, или…

Стоящий во Главе хорошо учил Ниакрис. Ей потребовалось не больше минуты стремительного боя, чтобы понять — Враг лишь хочет разозлить ее. Если бы Он пожелал, от Ниакрис уже давно бы ничего не осталось.

Она уворачивалась, уклонялась, не обращая внимания на пробивавшие ее защиту удары. Но что же Он от нее хочет?..

Меч Ниакрис так и не вступил в дело. До того мгновения, когда она, в очередной раз утерев кровь из рассеченной губы, попыталась атаковать сама — и поразилась тому, с какой готовностью Враг вдруг раскрылся навстречу ее атаке — не всамделишной, и потому — не смертельной.

— Довольно! — Ниакрис одним прыжком оказалась в противоположной от Врага стороне округлого зала. — Я поняла! Ты хочешь…

— Не произноси! — внезапно завопил Он, разом теряя все достоинство, срываясь на постыдный визг. — Молчи! Молчи!..

Ниакрис смущенно замерла. Было в этом что-то неправильное, неестественное — ей следовало не тратить время на рассуждения, а и в самом деле свершить свою месть, потому что, конечно же, стоящий перед ней породивший ее злодей не имел никакого права оставаться в живых после всех своих злодеяний.

И тем не менее она медлила. Потому что, похоже, пробуждалась память крови не только со стороны матери.