Джоанн Роулинг - Дары смерти (перевод Snitch)

Она отпустила Гарри, наклонилась через перила и крикнула: «Рон! РОН! Скорее поднимайся!»

Через минуту появился Рон, тяжело дыша, с палочкой наготове.

— В чём дело? Если это опять здоровые пауки, то я сперва хочу позавтракать, перед тем как…

Нахмурившись, он посмотрел на табличку на двери Регула, на которую молча указывала Гермиона.

— Что? Это же брат Сириуса? Регул Арктур… Регул… Р.А.Б! Медальон… помните?..

— Сейчас выясним, — сказал Гарри. Он толкнул дверь. Заперто. Гермиона направила палочку на ручку и произнесла: «Алохомора». Послышался щелчок, и дверь распахнулась.

Они вместе перешагнули через порог, оглядываясь по сторонам. Спальня Регула была чуть меньше комнаты Сириуса, но ощущение былой роскоши в ней тоже присутствовало. Если Сириус всячески старался выставить напоказ своё отличие от остальных членов семьи, то Регул стремился подчеркнуть его полную противоположность брату. Цвета Слизерина — изумруд и серебро — были всюду: на обивке кровати, на стенах и портьерах. Над кроватью был старательно выведен семейный герб Блэков и девиз, TOUJOURS PUR. Ниже был небрежный коллаж из жёлтых газетных вырезок. Гермиона прошла через комнату, чтобы осмотреть их поближе.

— Они все о Вольдеморте, — сказала она. — Похоже, Регул несколько лет был его поклонником, прежде чем присоединился к Пожирателям смерти.

Подняв облако пыли, Гермиона уселась на покрывала и начала читать вырезки. Гарри, тем временем, заметил другую фотографию: со снимка улыбалась и махала руками квиддичная команда Хогвартса. Он подошёл ближе и на груди у игроков заметил эмблему: извивающиеся змеи образовывали слово «Слизеринцы». Он сразу узнал Регула, сидевшего в самом центре переднего ряда. У него были такие же тёмные волосы и слегка надменный взгляд, как и у брата, хотя сам он был меньше, более худой и не так красив, как Сириус.

— Он был ловцом, — заметил Гарри.

— Что? — рассеянно отозвалась Гермиона; она всё ещё была погружена в газетные вырезки о Вольдеморте.

— Он сидит в центре переднего ряда, ловцы всегда… ладно, проехали, — сказал Гарри, заметив, что его никто не слушает. Рон стоял на четвереньках и что-то выискивал под платяным шкафом. Гарри осмотрелся в поисках возможного тайника и подошёл к столу. И здесь уже тоже кто-то порылся до него. Содержимое ящиков не так давно было перевёрнуто вверх дном, пыль потревожена, но внутри не было ни чего ценного: старые перья, устаревшие учебники со следами грубого обращения, разбитая чернильница, чьи липкие остатки содержимого растеклись по всему ящику.

— Можно сделать проще, — сказала Гермиона, видя, как Гарри вытирает испачканные чернилами пальцы о джинсы. Она подняла палочку и произнесла: «Акцио медальон!»

Ничего не произошло. Рон, обыскивавший складки выцветших штор, выглядел разочарованным.

— Что, всё? Его здесь нет?

— Он всё ещё может быть здесь, но находиться под действием контрзаклятий, — пояснила Гермиона. — Ну, чары, которые не дают призвать его магическим способом.

— Как те, что Вольдеморт наложил на каменную чашу в пещере, — Гарри вспомнил, как не мог призвать поддельный медальон.

— Как мы тогда его найдём? — спросил Гарри.

— Будем искать вручную, — сказала Гермиона.

— Отличная идея, — Рон закатил глаза и продолжил осмотр штор.

Больше часа они обшаривали каждый дюйм комнаты, но в итоге были вынуждены признать, что медальона там не было.

Солнце уже взошло; его свет ослеплял их даже через грязные окна лестничной площадки.

— Он вполне может быть в каком-то другом месте дома, — подбадривающим тоном заявила Гермиона, когда они спускались вниз. В отличие от упавших духом Гарри с Роном, она, казалось, была полна решимости. Смог ли он его уничтожить или нет, но он должен был спрятать его от Вольдеморта, так? Помните все те жуткие вещи, от которых нам надо было избавиться, когда мы были здесь в последний раз? Часы, которые всех подряд обстреливали болтами, старые мантии, которые пытались задушить Рона? Регул вполне мог заколдовать их, чтобы охранять тайник с медальоном, а мы об этом тогда даже и не… не…

Гарри и Рон посмотрели на неё. Она замерла на полушаге с таким онемевшим взглядом, словно её подвергли чарам забывчивости, её глаза смотрели в никуда.

— …и не догадывались, — закончила она шёпотом.

— Что случилось? — спросил Рон.

— Там был медальон.

— Что? — хором сказали Гарри и Рон.

— В шкафу гостиной. Его ещё никто не мог открыть. И мы… мы…

Гарри вдруг почувствовал, будто кирпич скользнул в груди и упал в желудок. Он вспомнил. Он даже держал его в руках, они все по очереди пытались её вскрыть. Его бросили в мешок с мусором вместе с табакеркой с бородавочным порошком и музыкальной шкатулкой, которая всех усыпляла.

— Скрипун тогда кучу вещей перепрятал, — сказал Гарри. Оставался единственный шанс, слабая надежда, и Гарри был намерен цепляться за него до конца. — У него в кухонном буфете тайник со всяким барахлом. Скорее.

Он метнулся вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки; друзья устремились вслед за ним. Они так шумели, что, пробегая мимо прихожей, разбудили портрет матери Сириуса.

— Выродки! Грязнокровки! Подонки! — заорала она им вслед, когда они забежали на кухню в подвале и захлопнули за собой дверь. Гарри пробежал через всю кухню, затормозил перед буфетом Скрипуна и распахнул дверцы. Внутри оказалась гора грязных старых одеял, в которых когда-то спал домашний эльф, но они уже не сверкали всякими безделушками, которые спасал Скрипун. Единственным предметом был старый экземпляр книги «Природная знать: генеалогия волшебников». Отказываясь верить глазам, Гарри схватил одеяла и начал их трясти. Из них вывалилась дохлая мышь и зловеще покатилась по полу. Рон взвыл и запрыгнул на кухонный стул; Гермиона закрыла глаза.

— Это ещё не всё, — сказал Гарри и крикнул: — Скрипун!

Раздался громкий треск и перед остывшим и пустым камином ниоткуда появился домашний эльф, которого Гарри с такой неохотой унаследовал от Сириуса: крошечный, в половину человеческого роста, его бледная кожа свисала складками, а из ушей, похожих на уши летучей мыши, торчали густые седые волосы. Он был одет в ту же грязную тряпку, в которой они встретили его в первый раз, а высокомерный взгляд, которым он одарил Гарри, говорил о том, что его отношение к новому владельцу изменилось также как и его одеяние.

— Хозяин, — прохрипел Скрипун своим жабьим голосом и низко поклонился, бормоча себе под нос: — вернулся в старый дом моей хозяйки с этим предателем рода Уизли и грязнокровкой…

— Я запрещаю тебе называть кого-либо «предателем крови» и «грязнокровкой», — прорычал Гарри. Он бы не питал симпатии к Скрипуну с его носом-хоботом и налитыми кровью глазами даже если бы тот не сдал Сириуса Вольдеморту.