SoNew - Писания про Юного мага

— Против… — для гнома это словосочетание было настолько невероятным, что гномишке понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что сказал караванщик. — Даже не тайком, а вот так прямо против? — глаза у девушки стали испуганными.

— Да, — коротко ответил Седди. — Он спрашивал, он долго пытался доказать, что тут удобное место… но ему запретили. Только он все равно это сделал. Поэтому не всякий гном сюда зайти осмеливается, чтоб ты знала.

— Но послушай, Седди, ведь за ослушание Совета наказывают… — жалобно пробормотала Марусенька.

— Наказывают… — Изгнанием, — кивнул Седди. — Да, Тарсод — изгнанник и не может появляться в Сердце гор. Ты все еще хочешь войти? — он остановился на крыльце, скрестив руки на груди. Марусенька посмотрела на чистенькие домики, на струящийся под сводами пещеры легкий дымок из труб, на гигантскую беседку и… решительно взялась за ручку двери.

— Кажется, — прошептала она скорее себе под нос, чем Седди. — Что понятие «враг моих врагов» становится для меня более близким, чем «друг моих друзей».

— И это правильно, девочка! — густым басом произнес заросший коричневой, как медвежий мех, бородищей, гном, распахивая дверь дома. В ухе у него болталась причудливого вида серьга.

— Спасибо, парень, что не забыл мою науку. Извинения твой подружке я уж сам принесу, — усмехнулся хозяин, пропуская гостей внутрь. — Я — Тарсод-изгнанник, ежли вас это не пугает.

— Кажется, вы слышали весь наш разговор, — глаза у Марусеньки снова прищурились. — Какое-то механическое устройство или магия? — с пониманием кивнула она хозяину, всматриваясь в странную серьгу.

— Немного механики, немного магии, — уважительно склонил голову Тарсод. — Постоянно таскаю это лабуду в ухе, словно эльф на балу, зато слышу все, что делается в моих пещерах. Именно потому, что друзья моих друзей не так торопятся вставать на мою сторону, как враги моих врагов.

— Отец наш погиб, — без предисловия сказал Седди, обменявшись с Тарсодом рукопожатием.

— Слыхал, слыхал, — вздохнул хозяин. — Спервоначалу я все надеялся, что это брехня. Мне очень жаль.

— Похоже, все наши теперь будут на твоей стороне, — глядя в стену, произнес Седди.

— Неужто и до вас мои жрецы докопались? — изумился гном. — И то, все же твердят, что караван сожгли…

— Не столько жрецы, сколько их предводитель. Ты рассказывал о неком эльфе…

— Мразь ушастая! Не знаю я его имени, а то заказал бы упокойную службу в храме Эйнхазад! — зло дернул щекой Тарсод. — Что, он опять использовал заклятое оружие?

— Да, стрела, — кивнул Седди. — Попала отцу в горло и все… — плечи караванщика дрогнули.

— Поганая смерть, — огорчился за старого друга изгнанник.

— А я — вот… — Седди задрал широкую штанину и показал свой протез.

— Солоно ж тебе пришлось, парень. Да ты садись, садись! — Тарсод поспешно пододвинул Седди кресло-качалку.

— Не беспокойся, я уже привык, — усмехнулся караванщик.

— Ну а в наши края тебя как занесло?

— Скажу откровенно: мы тут прячемся от дракона, — хитро подмигнул Марусеньке Седди. — Причем, не от вражеского, а от самого что ни на есть дружеского. Моей подружке позарез приспичило отомстить одному колдуну, ну а я увязался за ней.

Тарсод понимающе кивнул:

— Я вижу, тебе есть что рассказать мне. Но нечего драть сухое горло. Сначала поедим, потом я покажу вам ваши комнаты, а разговаривать станем вечером.

— Спасибо, Тарсод, — Седди присел на лавку и откинулся к стене. — История и впрямь длинная. Скажу я тебе и кое-чье имя. Но если нужно чего помочь, как в прежние времена — мы оба с радостью…

— Отчего не помочь? — улыбнулся хозяин. — Работы тут много. Маг мой все таскает гигантовское барахло, жрец строит алтарь в дальнем конце пещеры — говорит, что одного Храма мало для истиного благословения. Есть работенка и в хлеву, и в коридорах. В последнее время где-то неподалеку завелась шайка мелкого ворья — может гоблины, может кобольды. Нападают на караваны, таскают в основном жратву и деньги. Вот я и остерегаюсь — как бы они ход в мои владения не проковыряли. Их потом как крыс не выкуришь.

— Укрепляешь стены? — понимающе кивнул Седди.

— И стены, и своды, — согласился Тарсод. — И духов туда приваживаю для пущей острастки.

— И они вас слушаются? — не выдержала любопытная Марусенька.

— Ну, ежли долго толковать, то и медведь послушается, — хмыкнул Тарсод. — Но я их приманиваю обычно.

— На котел или на живца? — с деланым равнодушием бросил караванщик.

— Ну парень… ушки на макушке, да? — хозяин хлопнул себя по бедрам. — Знаешь, да? Я ведь из пришлых только твоему отцу и рассказывал. Ни за что не поверю, что Доникор с тобой поделился.

— Нет, конечно, — Седди махнул рукой. — Просто ты свою серьгу в бане-то снимаешь да в полотенце оставляешь, а я тогда еще мальцом был… любопытным до жути.

— Ну ладно, раз ты знаешь, скажу не таясь: на котел с кровью духов приманивать проще всего, но мне жалко на это каждый раз теленка резать. Тут и так скотину разводить непросто, без выпаса-то. Поэтому я на страх приманиваю.

— Много ли чужаков к тебе забредает? — удивился Седди. — Ты же не разбойник, чтобы пленников по дорогам отлавливать и в штреках приковывать.

— Нет, конечно. Такое редко бывает — если вора поймаем или шпиона какого, — рассмеялся Тарсод.

— Но мы с моей хозяйкой другой способ нашли — жаль, не знал я его раньше, подсказал бы твоему отцу, как ребятишек от любопытства вылечить, — и гном погрозил гостю пальцем.

— Без любопытства-то что я за караванщик? — пожал плечами Седди. — разве только хвосты буйволам крутить, а не торговать.

— Верно говоришь, да и я шуткую, — кивнул Тарсод. — Дело было так: наказал я старшего своего за какую-то провинность. Поставил в штреке в угол да пугнул — мол, придут духи и зададут тебе. А он малой был, испугался по правде. Ну, эти мокрохвостые и сползлись на его страх, как пчелы на мед. А тронуть не смеют — его договор защищает, моя кровь. С тех пор так и делаю — отвожу кого из своих мелких в дальние забои и говорю — сиди и бойся. Дети вроде давно смекнули, что духи их не тронут, но боятся все равно очень убедительно. Играют вроде как. У взрослых так не получается. Мы уж если знаем, что не страшно, так и не напугаешь нас ничем. А эти придумывают разное… потом сами же хихикают.

— Мы тоже любили страшилки придумывать, — кивнула Марусенька. — От страха так щекотно делается, хочется перестать бояться, а уже не можешь.

— Во-во, — Тарсод рассмеялся. — А то давай тебя посажу, рыженькая? Сумеешь мне духов приманить?

— А как же договор? — прищурилась гномишка.

— Честь по чести! — с этими словами Тарсод достал из кошеля на поясе цепочку из тех оберегов, что вешают мужьям или детям на шею гномские женщины. В тончайшие звенья золота и мифрила были вплетены каштановые волосы, образуя с металлом еле различимый узор гномских букв.