Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

Мерет шел рядом с их конем, он показался ей более словоохотливым, рассказывал весело:

– Мы живем в лесу, нам здесь нравится. Да и люди нас не любят и побаиваются…

– Почему?

Он отмахнулся.

– Какой-то глупец пустил слух, что мы – это двое эльфов, забредших в их края. Глупости!

Ютланд посмотрел на него косо.

– А что не глупости?

Мерет открыто улыбнулся.

– Мы в родстве с эльфами, это правда. Но все-таки мы оба больше люди, чем эльфы. Эльфы бы нас точно не приняли! Да и мы к ним не рвемся… Хотя ты нас понять должен.

Мелизенда не поняла последнего замечания, спросила живо:

– Вон тот шалаш… это ваш дом?

– Глазастая, – похвалил Мерет. – Обычно его не замечают.

Незаметная тропка вывела на поляну, где в самой серединке шалаш, как его назвала Мелизенда, хотя это скорее большой шатер, умело сплетенный из живых ветвей. Ни одна не засохла, зеленые листья свежие и сочные, на них упитанные муравьи пасут тлей, толстые шмели гудят над цветами.

Герильд откинул полог из ветвей перед гостями. Ютланд покинул седло и вошел первым, все-таки осторожным быть нужно. Следом вскочила рассерженная Мелизенда и громко ахнула. На полу настоящий ковер, зеленый с коричневым, стены покрыты цветами, дивный тонкий аромат заполняет помещение, посреди шатра стол и лавки, под стенами два ложа, укрытых толстыми медвежьими шкурами.

Мерет вошел за гостями, быстро взглянул на Ютланда и сказал торопливо:

– Нет-нет, Герильд там разжигает костер. Сейчас будет мясо жареного зайца. Садитесь вот здесь, если вопросы какие, с удовольствием отвечу. А потом и сам пристану… я сгораю от нетерпения понять, что заставило такую странную пару идти через долину Песнь Ветров.

Мелизенда с удовольствием опустилась на чисто выстроганную лавку и покрытую чем-то твердым и блестящим, гордо повела плечиками.

– Почему странную?

Мерет смотрел на нее смеющими глазами.

– Разве нет? По вам видно, что из очень благородной семьи, очень даже… а ваш спутник… гм…

Она поспешила на помощь:

– Да, он дикий пастух и ничего в жизни еще не знал, кроме своих коз, потому обычно дик и груб, но все-таки иногда бывает заботлив! И еще он взялся отвезти меня в мои земли…

Мерет кивнул, взгляд стал странный, а прежде чем сказать, запнулся, словно тщательно выбирал ответ:

– Дикий пастух?.. Ну, если взялся… то отвезет. Это я знаю… понимаю.

Ее глаза загорелись любопытством.

– Откуда?

– Мы в родстве с эльфами, – напомнил он. – У нас очень эдакое предчувствие… Ого, какой запах снаружи! Пойдемте, Герильд готовит что-то особенное.

В трех шагах от их шалаша весело и бодро потрескивает сухими ветками костер, пламя взмывает высоко, но узкой свечой, а рядом над углями жарится мясо широкими тонкими ломтями. Герильд как раз выгребал из костра новую порцию этих багровых раскаленных рубинов, оглянулся, кивнул в ответ на вопросительный взгляд Мерета.

На тропке загрохотало, примчался хорт, волоча в зубах крупного горного барана. Оба охотника, хоть и старались не показывать удивления, но у Мерета чуть глаза не вылезли на лоб, а Герильд все сравнивал взглядом тощего хорта и могучего барана.

Оставив зайца, Герильд взялся разделывать добычу, все он делал быстро и умело, Мелизенда оценила его искусство и снисходительно похвалила, сказав, что он почти такой же ловкий, как ее спутник.

На этот раз безмерно удивились все трое, особенно Ютланд. Герильд, закончив снимать баранью шкуру, отрезал голову и бросил хорту, уверенный, что тому хватит возиться на сутки, но не успел порезать мясо, как хорт подошел, облизываясь, сел скромненько и начал намекающе смотреть на мясо.

Герильд оглянулся, охнул. На том месте, где только что был толстый и прочный череп горного барана, остались кончики рогов. Мерет тоже смотрел остановившимися глазами, но, переглянувшись с братом, покачал головой и, потерев ладони, сказал наигранно бодро:

– Садимся!.. На свежем воздухе все готовится быстро. Начнем пока с зайчика, а там и барашек подоспеет. Ваш хорт умеет выбирать, задавил и принес молодого и толстенького!

Он умолк и уставился на Ютланда в ожидании ответа, но тот лишь отмахнулся.

– Молодой он еще. Избалованный. Вырастет, посерьезнеет, перебирать харчами перестанет.

Герильд смерил уважительным взглядом хорта, словно старался представить, каким станет взрослым, а Мерет снова весело потер ладони.

– Герильд готовить умеет, убедитесь!

И хотя на взгляд Мелизенды ничего особенного в приготовлении мяса на прутиках или на раскаленных камнях нет, однако она призналась себе, что никогда такого волшебного блюда не ела. Как будто не просто ломоть мяса, грубо зажаренный на простых углях, а нечто изысканное, приготовленное лучшими поварами Вантита.

Она с жадностью обгрызала заячью лапку, спросила Мерета тихонько:

– А твой брат… он немой?

Мерет раздвинул губы в улыбке.

– Видишь, Герильд? Тебе нужно хоть «драсьте» научиться говорить! А то совсем очеловечиваешься, хорошие манеры теряешь… Нет, прекрасная Мелизенда, он умеет говорить, но у нас… гм… в общем, он умный, а я… ха-ха!.. красивый.

Она окинула взглядом Герильда.

– Да? Но ваш брат вам не уступает и в этом.

Он улыбнулся шире.

– Я сказал «красивый» в том смысле, что… в общем, в другом. А брат говорит только тогда, когда есть о чем. А когда не о чем, он помалкивает. А мне приходится болтать с белками, зайцами, даже деревьями…

Ютланд заметил ровно:

– То-то у тебя рот не закрывается. Скажи, не приходилось ли вам видеть черного всадника на черном коне, что дышит огнем, а от копыт летят искры, что могут поджечь лес?

Братья переглянулись, Мерет уже покачал было головой, затем переспросил:

– А с ним большой черный хорт? Как у тебя, но только не такой умирающий шкилетик?

Сердце Ютланда застучало чаще и взволнованнее. Он едва не подавился, когда торопливо кивнул.

– Да, он.

Мерет снова посмотрел на брата, тот нахмурился, и Мерет сказал неохотно:

– Нет, не видели…

– Но что-то о нем слышали? – спросил Ютланд настойчиво.

– Слышали, – ответил Мерет. – Но это другое дело. Говорить, что только не говорят. Когда-то и в этих местах давным-давно он пронесся на своем жутком коне, ломая деревья. Гнался за одной женщиной, сотканной, как говорят, из лучей света… Но она успела взлететь и уйти в облака, так что остался ни с чем, а нам на память остались вон тот пролом в горах, когда он в ярости крушил каменные стены…

Мелизенда пригорюнилась, слушая захватывающую и печальную историю, а Ютланд стиснул челюсти, молчал, укладывая и это в память. Значит, Порею Солнцерукую преследовали давно…

Мелизенде показалось, что братья очень неохотно с ними расставались, но Ютланд был строг и непреклонен: отвезти ее в Вантит немедленно, а потом у него какие-то очень важные дела…