Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

Мерет грациозно преклонил перед нею колено, Мелизенда встала на него и уже поднималась на коня, но все испортил этот грубый пастух: вздернул ее, как какого-то утопающего в ручье крысенка и усадил на этот раз впереди, не спрашивая ее желания.

Мелизенда улыбнулась Мерету, мы же, дескать, воспитанные люди, понимаешь, что этот дикарь иначе не умеет. Мерет в свою очередь кивнул, полностью понимая ее положение и горячо сочувствуя.

Мелизенда даже успела помечтать, как было бы здорово, если ее в Вантит вез бы этот замечательный и такой учтивый Мерет, такой красивый, хорошо одетый, хоть и живет в лесу… потом как-то сперва подумала, что у Мерета нет коня и такой противной собаки, а затем поерзала, поудобнее устраиваясь в кольце рук этого грубого пастуха, и решила, что с некоторыми пустячками приходится смиряться, зато у него такие надежные крепкие руки, широкая и горячая грудь, она прижимается щекой и слышит, как медленно и мощно работает сердце, как в венах шелестит на порогах кровь, и вообще ей уютно и хорошо, как никогда…

Горы справа и слева пока что больше похожи на глинистые ковриги, только налезают одна на другую, постепенно переходя в скалистые, отвесные, с острыми гранями. Алац на ходу перепрыгивает через огромные каменные глыбы, обкатанные неведомой силой так, что похожи на гигантские яйца неких допотопных птиц, а когда их много, фыркает и поневоле переходит на шаг, каким обычно кони и преодолевают эту дорогу.

Мелизенда вслушивалась в звенящую тишину, поерзала, пихнула Ютланда в спину.

– Слышишь? Поют!

– Не поют, – буркнул он, – а горланят.

Тропка еще дважды вильнула между камней, Алац не успел набрать скорость, голоса стали громче, молодые и задорные, как определила Мелизенда.

Еще поворот, и они увидели идущую навстречу толпу молодых парней, с ними две девушки, все с луками и полными тулами стрел. Все до одного одеты в легкие, но прочные и теплые ткани, рассчитанные на передвижение в лесу, а здесь, похоже, все уже начинают зябнуть.

Завидев Ютланда и Мелизенду на черном страшном худобой коне, все оживились, передние весело закричали:

– Вы с перевала?..

– С той стороны?

– Кого-нибудь встречали?

– Мерета или Герильда видели?

Ютланд не успел рта раскрыть, как эта женщина, не знающая правил приличия, заверещала первой:

– От них и едем! Очень оба милые. Просто чудные, нам у них так понравилось…

Передний парень, быстрый и с замашками вожака, сказал уверенно:

– А мы идем к ним проситься принять в следопыты!.. Вот эти – Асмодей, Велегрин, Алиса, маленький Екола, Гаорус, Берета, Кротик, – из клана «Атлантис», а остальные – из разных.

Вперед выступила девушка, спросила, глядя на Мелизенду:

– Меня зовут Виталинка. Как думаете, меня допустят к испытаниям? Ты ведь их прошла, верно?

Мелизенда мило улыбнулась.

– Ты такая красивая! Тебя не только допустят, но ты победишь.

Ютланд громко хмыкнул, Мелизенда ощутила, что брякнула что-то не то, однако молодые лучники ничего не заметили, пошли обходить их по кромке тропинки, опасливо косясь на хорта, а он поглядывал на них с пренебрежением.

Один из парней оглянулся, крикнул:

– Первым лучником Куявии стану я – Упивец!

Ему с хохотом прокричали:

– Ничего подобного, я – Подкейн!

– Нет, мы, Создание Ночи и Зобр!

Ютланд толкнул Алаца коленом, тот с шага перешел на рысь, но еще долго слышали голоса молодых энтузиастов, карабкающихся вверх по склону.

Мелизенда сказал нерешительно:

– Что-то у них имена… какие-то…

– Многие меняют, – сообщил он, – когда взрослеют. Или берут другую профессию. Или просто, когда переезжают в другие края.

– Имена нельзя менять, – сказала она авторитетно. – Их дают не люди, боги!

– Какая дура, – сказал он рассерженно.

– Зато красивая, – отпарировала она.

Он запнулся, даже голову наклонил, будто хотел посмотреть в упор злыми глазами. Она содрогнулась, но женщина всегда лучше себя чувствует, когда щебечет, и она храбро спросила:

– Что, правда?

Он медленно кивнул.

– Да…

– Что? – переспросила она испуганно. – Что «да»?

– Красивая, – ответил он, и тупое изумление послышалось в его недружелюбном голосе. – Ага…

Она незаметно перевела дух, красиво поиграла бровями, они у нее безупречные, соболиные, безукоризненно ровные дуги, очень четкие, восхитительные…

– Красивой можно, – заявила она с напором. – Да! Можно быть дурой. Потому что она уже и так красивая. А умной еще нужно стараться!.. Но я еще и умная, только тебе этого не понять, дикарь-людоед кровожадный.

Он подумал, покачал головой.

– Вообще-то я не людоед…

Она прижалась щекой к его груди, твердой, как поверхность скалы, и такой же холодной, но при ее прикосновении всегда разогревается так, что обжигает щеку.

– Не смотри на меня так!.. Людоед, людоед!

Он вскинул голову и даже посмотрел на низкие облака с растрепанными краями, будет ли завтра дождь, не хотелось бы попасть под него в голых горах, и только потому заметил быстро летящую в синем небе птицу. Походила она больше на коршуна, хотя крылья не зубчатые, а широкие, словно у огромной летучей мыши.

От ее лап в глаз Ютланда больно стрельнуло узким лучиком, он прищурился, стараясь рассмотреть, что же птица держит в костистых лапах, а руки его уже словно сами по себе ухватили лук.

Потревоженная Мелизенда сказала сонно:

– Ты чего?

Не отвечая, он быстро наложил стрелу, рывком оттянул до уха. Мелизенда подняла голову, не сразу отыскала взглядом то, что рассматривает этот пастух.

– Не достанешь, – сказала она.

– Не каркай под руку.

– Ах, это я каркаю? Ты обозвал меня вороной?

Он разжал пальцы. Стрела исчезла с громким сухим щелчком тетивы. Птица успела еще дважды взмахнуть крыльями, ее подбросило незримым для Мелизенды толчком, замахала крыльями суматошно и беспорядочно, закричала совсем не птичьим голосом, тут же ее понесло вниз, переворачивая в воздухе и подбрасывая при каждом ударе крыльев по воздуху.

Блестящая вещица выпала из лап и понеслась к земле. Алац, не дожидаясь приказа или получив его мысленно, ринулся вперед, затем резко остановился.

Ютланд вскинул руку, Мелизенда слышала, как в растопыренную ладонь что-то шлепнуло.

Она с недоверием покачивала головой, глаза стали совсем огромными.

– Никогда бы не подумала…

– Правильно, – наставительно сказал Ютланд, – и не думай. От этого кожа желтеет.

Она спросила с тем же удивлением:

– Что там было?

Он протянул ей руку, кулак медленно разжался.

– Это тебе.

Она ахнула, на ладони горит неземным жаром драгоценный камень ярко-красного цвета в обрамлении изящного ободка из чистого золота. Сперва она подумала, что рубин, но цвет слишком уж чист и просто изысканно благороден, так может сиять только ограненный алмаз…