Дмитрий Воронин - Высокий замок

План проникновения в Святилище был тщательно продуманным – но крайне трудновыполнимым. Никому из простых смертных не дозволялось входить сюда – лишь перед служителями Триумвирата открывались окованные железом двери. Оставалось найти безликого, который одолжил бы Алкету свою маску. Поскольку никто из магов Триумвирата не сделал бы этого добровольно…

Четыре дня Гард кружил по городу, выслеживая одинокого безликого. И нашел…

Алкет неспешно двинулся вперед – чуть прихрамывающей, шаркающей походкой. Он следил за Летраем несколько часов и успел хорошо рассмотреть, как тот двигался. Он помнил его голос – и был уверен, что даже человек, лично знакомый с Летраем, не заметит подмены. Многие из служителей не снимали масок даже среди своих. И никто не вправе потребовать от служителя открыть лицо. Точнее, почти никто.

Он поднял руку и легонько постучал. Ворота распахнулись сразу – четверо послушников, еще не заслуживших право закрывать свои лица, склонились перед обладателем бронзово-серебряной маски. Гард приветствовал их небрежным жестом, но не сказал ни слова – служитель второго круга был слишком важной персоной, чтобы вступать в беседы с низшими – возможно, кое-кто из этих пареньков даже не обладал магическими способностями.

Знакомые лестницы, вырубленные в камне. Знакомые тоннели. Гард шел медленно, стараясь не выходить из образа. Он преодолевал ярус за ярусом, раскланивался с попадавшимися навстречу магами, равнодушно проходил мимо склонившихся послушников. Многие смотрели ему вслед – но никто не решился задать вопрос. Вне всякого сомнения, все в Святилище знают о том, что служитель второго круга Летрай упустил приговоренного к смерти преступника. Кто-то не прочь посмеяться над неудачником, нашлись бы и готовые проявить сочувствие, пожелать ему удачи. Но все встречные молчали.

Самый верхний ярус. Гард усмехнулся, вспомнив, как приходил сюда, окрыленный мыслями о своей избранности. Он думал, что только что услышал голос Эмнаура, и явился сюда, чтобы исполнить свой долг. Так ему казалось.

Вновь, как и в тот раз, густо и протяжно зазвенело бронзовое кольцо. Дверь распахнулась, словно сигнала ждали. Черный балахон, знакомое лицо…

– Служитель второго круга Летрай.

Это не было вопросом. Если кто и помнил все рисунки масок служителей, так это слуга верховного жреца.

– У меня назначена аудиенция, – Алкет говорил с легкой хрипотцой, дыхание было тяжелым, неровным, как и полагалось дышать нездоровому человеку, преодолевшему многоярусную лестницу к самой вершине Скалы.

Слуга некоторое время помолчал, изучая посетителя, затем склонил голову.

– Я знаю. Верховный жрец ждет тебя.

Жестом он предложил гостю войти, аккуратно закрыл дверь, опустил в пазы тяжелый засов. Алкет вдруг почувствовал, как холодок пробежал по спине… двери личных покоев Бороха всегда были закрыты, и все же ему вдруг показалось, что лязг бронзовой пластины – это знак. Знак того, что обратная дорога отрезана.

Прихрамывая, он двинулся к залу, где встречался с Борохом в прошлый раз – и замер, остановленный мягким знакомым голосом.

– Я рад видеть тебя, сын мой.

Алкет склонился перед верховным жрецом. Борох ничуть не изменился – все такое же сморщенное лицо… все такой же добрый взгляд. Скольких людей этот ласковый взгляд сопроводил на смерть?

– Для меня честь… – прохрипел он, напружинивая мышцы и готовясь к прыжку. Сейчас Борох даст знак снять маску, и тогда обман рассеется. А Юрай, несмотря на прожитые годы, остается очень, очень сильным магом. Свои шансы на победу в магической дуэли Алкет оценивал не более, чем один к трем. А потому позаботился о длинном кинжале – если речь пойдет о стали, молодость и сила дадут ему некоторое преимущество.

Но верховный жрец не торопился приказывать гостю открыть лицо. Вместо этого он посмотрел на слугу, улыбнулся уголками сухих губ и мягко сказал:

– Твои услуги мне более не понадобятся. Можешь идти. Наша беседа не предназначена для посторонних ушей.

Слуга дернулся, словно собираясь возразить, но передумал и низко склонился перед хозяином. А затем исчез за одной из дверей.

– Пойдем, сын мой. – Борох повернулся к Гарду спиной и направился в свой кабинет.

Алкет последовал за ним. Сердце бешено колотилось, лоб под бронзовой маской взмок от пота. Ударить кинжалом в спину… как легко. Но он пришел сюда не столько ради убийства – хотя подобный исход представлялся весьма вероятным – но ради ответов на вопросы. Которые еще следовало задать.

Проследовав за Борохом в его кабинет, Алкет подошел было к жесткой табуретке, которую ему было предложено занять в прошлый раз, однако верховный жрец указал на мягкое глубокое кресло.

– Садись сюда, сын мой. Я вижу, раны беспокоят тебя.

– Благодарю, отец мой.

Гард опустился в кресло – и буквально утонул в нем. Тут же встревожился – пожалуй, из такого положения быстро не вскочишь.

– Думаю, мягкая обивка для тебя полезнее, чем твердые доски, – заметил Борох, усаживаясь в такое же кресло напротив. – Но что за раны беспокоят тебя?

– Я… – начал было Алкет, но старик не дал ему закончить.

– Насколько мне сообщили, в той стычке ран ты не получил, сын мой. Чего нельзя сказать о несчастном Летрае. Он хоть жив?

Алкет дернулся было – и вдруг понял, что не может встать. Тонкие металлические прутья, выскользнувшие из подлокотников, надежно удерживали его в сидячем положении. Старик мелко затрясся от беззвучного смеха.

– Гард, Гард… неужели ты думал, что я не узнаю тебя? Летрай на два пальца ниже и заметно уже в плечах. Хотя, признаю, голос ты подделал неплохо. Так ты не ответил на вопрос, блудный сын мой. Летрай жив?

– Думаю, уже нет, – спокойно ответил Алкет. Затем снял маску и небрежно бросил ее на пол. – Кажется, я уже не имею права на нее, не так ли?

– Стало быть, служитель Летрай умер… – задумчиво протянул старик, не отвечая на вопрос, который и не требовал ответа. – Что ж, должен признать, что ты решил за меня эту маленькую проблему. Видишь ли, Летрай допустил оплошность. Непростительную – хотя и вполне предсказуемую. Вероятно, ты считаешь меня негодяем, но даже мне не нравится отправлять на казнь своих детей… особенно если в происшедшем не было их вины.

– Не было вины?

– Я вижу, ты не собираешься кидаться фаерболами. Похвально. – Старик усмехнулся и взял со стола кувшин. – Прости, тебе не предлагаю. Это, знаешь ли, не вино. Просто травяной отвар, весьма полезный в моем возрасте, но вряд ли он придется по вкусу молодому и полному сил мужчине.

Он налил в чашу неприятно пахнущей зеленоватой жидкости, сделал глоток, скривился.

– В жизни так много несправедливого, сын мой. Этот отвар невероятно дорог и столь же невероятно полезен. Он возвращает силы и прогоняет болезни. Почти все болезни… кроме старости. Но, видит Эмнаур, какой же у этого напитка мерзкий вкус. Мда… о несправедливости. Видишь ли, ошибка Летрая не в том, что он допустил твой побег. Нападение наемников было предопределено, но в той схватке ты должен был погибнуть, сын мой.