Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

Эрагон поспешил к кострам за столами, и Сапфира за ним. Сотни людей поддерживали огонь, разделывали мясо, били яйца, месили тесто, таскали чугунные котелки, наполненные странными жидкостями, чистили огромные груды грязных горшков и сотейников, в общем, были втянуты в огромную и беспрерывную задачу приготовления провизии для Варденов. Они даже не прервались, чтобы поглазеть на Эрагона и Сапфиру. Важнее ли дракон и Всадник в сравнении с беспощадными требованиями ненасытного многоротого существа, голод которого они должны насытить?

Плотный мужчина с коротко подстриженной черной с сединой бородой, достаточно невысокий, чтобы сойти за гнома, поспешил к Эрагону и Сапфире и низко поклонился.

- Я – Куот Мерринссон. Чем могу вам помочь? Если хочешь, Губитель Шейдов, у нас есть только что испеченный хлеб. - Он жестом указал на двойной ряд буханок, заготовленных на деревянных тарелках на соседнем столе.

- Я не против половины буханки, если не затруднит поделиться, - сказал Эрагон. - Однако, не мой голод причина нашего визита. Сапфира хотела бы что-нибудь поесть, а у нас нет времени на охоту.

Куот посмотрел мимо него, осмотрел Сапфиру, и его лицо побледнело.

- Сколько она обычно... О, то есть, сколько ты обычно съедаешь, Сапфира? У меня есть шесть кусков ростбифа, их мигом принесут, и еще шесть будут готовы минут через пятнадцать. Этого будет достаточно, или…? Кадык в его горле вздрогнул, когда он сглотнул.

Сапфира издала мягкий, слегка прерывистый рык, который заставил Куота крякнуть и отскочить.

- Она предпочитает живого зверя, если возможно, - сказал Эрагон.

Более уверенным голосом Куот ответил:

- Возможно? Ах, да, это возможно. - Он слегка пристукнул себя по голове вертящимися в запятнанном жиром переднике руками. – Много проще, Губитель Шейдов, Дракон Сапфира. Стол короля Оррина не опустеет сегодня, о нет.

«И бочонок меда», - сказала Сапфира Эрагону.

Бледные круги появились вокруг радужек Куота, когда Эрагон повторил ее просьбу.

- Я, я боюсь, гномы скупили большую часть наших запасов м-м-меда. Осталось лишь несколько бочек в запасе, и те сохранены для Короля, — вздрогнул Куот, когда пламя в четыре фута выскочило из ноздрей Сапфиры и подпалило траву перед ним. Спутанные клубки дыма вздымались от почерневших стеблей.

- Я… я… я оповещу вас немедля, как подкатят бочку. Если Вы проследуете за мной, я отведу вас к домашнему скоту, а там выберите любое понравившееся животное.

Огибая костры, трапезные столы и группы измотанных людей, повар вывел их к нескольким крупным деревянным загонам, в которых были заключены свиньи, рогатый скот, гуси, козы, овцы, кролики, и много диких оленей, которых фуражиры Варденов отловили во время охоты в окружающей глуши. Рядом с загонами стояли клетки, набитые цыплятами, утками, дикими голубями, перепелками, куропатками, и другими птицами. Их щебетание, воркование, и крики создавали такой противный гам, что у Эрагона свело зубы от раздражения. Чтобы избежать сумятицы мыслей и чувств огромного количества живности, он постарался сконцентрировать мысли, закрыть их для всех кроме Сапфиры.

Троица стояла в ста футах от клеток, так что присутствие Сапфиры не должно было пугать заключенных в клетки животных.

- Что-нибудь приглянулось? – спросил Куот, пристально глядя на нее и потирая руки в нервной привычке.

Рассмотрев загоны, Сапфира фыркнула, обращаясь к Эрагону;

«Жалкая добыча... Знаешь ли, я не настолько голодна. Я охотилась позавчера, и все еще перевариваю кости съеденного оленя».

«Ты все еще быстро растешь. Пища пойдет тебе впрок».

«Не пойдет, если не смогу переварить ее».

«Выбери тогда что-нибудь поменьше. Свинью, например».

«Обойдусь и без твоей помощи. Даа… Я возьму вот эту».

Эрагон получил от Сапфиры изображение коровы средних размеров с крапом белых пятен на левом боку.

После того, как Эрагон указал на корову, Куот крикнул бездельничающим людям. Двое из них отвели ее от остального стада, обмотали веревкой голову, и потянули сопротивляющееся животное к Сапфире. В тридцати футах от дракона корова заупрямилась, заревела с ужасом и попыталась избавиться от веревки и сбежать. Прежде, чем животное успело вырваться, Сапфира напала, прыгнув на расстояние, разделяющее их. Двое мужчин, которые надевали веревку, бросились в стороны, когда Сапфира помчалась к ним, с раскрытой пастью.

Сапфира ударила корову в бок, когда та вырывалась, чтобы убежать, сваливая животное и удерживая его на месте согнутыми лапами. Животное извергнуло единственное испуганное мычание прежде, чем челюсти Сапфиры сомкнулись на его шее. Свирепо встряхнув головой, она сломала корове хребет. Сапфира остановилась, присела низко над жертвой, и посмотрела в ожидании на Эрагона.

Закрыв глаза, Эрагон потянулся мыслями к корове. Сознание животного уже меркло в темноте, но тело было все еще живо, ее плоть, наполненная текучей энергией, возбужденной страхом, который пробежал через него на мгновение. Отвращение перед тем, что он собирался сделать, заполнило Эрагона, но он попрал его и опустил руку на пояс Белотха Мудрого, высасывая энергию тела коровы в эти двенадцать алмазов, прилегающих к его талии. Процесс занял несколько секунд.

Он кивнул Сапфире.

«Готово».

Эрагон поблагодарил людей за помощь, и они оставили его и Сапфиру одних. Пока Сапфира набивала брюхо, Эрагон сидел подле бочки меда и наблюдал, как повара занимаются своими делами. Каждый раз, когда они или их помощники забивали цыпленка, резали горло свинье, козе или другому животному, он направлял энергию издыхающего зверя в пояс Белотха Мудрого. Это была жуткая работа, ведь большинство тварей ощущало ревущий шторм ужаса и хаоса, когда он касался их сознания. Боль разрывала его, загоняя сердце, пот бисером украшал брови, и единственным желанием было излечить страдающее существо. Однако Эрагон знал, что такова их судьба - умереть, чтобы Вардены не голодали. Он исчерпал свои запасы энергии во время прошлых сражений, и хотел пополнить их перед отправкой в длинное и возможно опасное путешествие. Если бы Насуада позволила ему остаться с Варденами еще неделю, то он, возможно, напитал бы алмазы энергией собственного тела, и осталось бы время восстановить силы перед забегом в Фартхен Дур, но несколько отведенных часов препятствовали этому. И даже если бы он только лежал в кровати и вливал свою силу в драгоценные камни, то не собрал бы столько сил, как сделал с помощью животных.

Алмазы в поясе Белотха Мудрого, казалось, способны к безмерному поглощению, поэтому он остановился, когда понял, что неспособен перенести погружения в смертельные муки очередного животного. Дрожа с головы до пяток, истекая потом, он спал вперед, кинув руки на колени, и пристально уставился на землю между ногами, всеми силами сдерживая тошноту. Чужие воспоминания лезли в мысли - воспоминания о Сапфире, взлетающей над рекой Леона с ним на спине, их погружения в прозрачную, прохладную воду, рой белых пузырьков, скользящих мимо них, их общий восторг от полета, плавания и игр.