Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

Сапфира зевнула и вытянула правую переднюю лапу, расправляя затекшие пальцы, заканчивающиеся мощными когтями. Расслабившись, она обхватила хвостом свое тело и положила голову на лапы, мысли об оленях и другой дичи, плавали в ее сознании.

Немногим позже, она услышала топот ног, кто-то бежал через лагерь к складчатой-куколке-краснокрылой-бабочки-палатке Насуады. Сапфира не обратила внимания на звук; посыльные часто бегали туда и обратно.

Засыпая, Сапфира услышала другого посыльного пронесшегося мимо, и, через недолгое время, еще двоих. Не открывая глаз, она высунула кончик языка и попробовала воздух на вкус. Она не обнаружила никаких необычных запахов. Решив, что волноваться не стоит, она унеслась прочь в объятия сна о нырянии за рыбой в прохладное зеленое озеро.

Сердитый крик разбудил Сапфиру.

Она не двигалась, когда вслушивалась в препирания большого количества круглоухих-двуногих друг с другом. Они были слишком далеко от нее, чтобы разобрать слова, но по тону их голосов, она могла сказать, что они могли убить друг друга. Споры иногда вспыхивали среди варденов, так же, как и в любом другом обществе, но никогда прежде двуногие не спорили так долго и с такой злобой.

В голове Сапфиры возникла пульсирующая боль, когда крики двуногих усилились. Она сжала когти на камне, лежащем под ней, с резким треском, тонкие пластины насыщенного кварцем камня осыпались вокруг кончиков ее когтей.

"Я досчитаю до тридцати трех, – подумала она, - и если они не остановятся к этому времени, то им придется заплатить за то, что они не дали отдохнуть дочери-ветра!"

Когда Сапфира досчитала до двадцати семи, двуногие затихли. "Наконец-то!" Пытаясь устроиться поудобнее, она приготовилась заново провалиться в сон, столь ей необходимый.

Металл зазвенел, зашуршало прикрытие-ткань-из-растения, покрытие-из-шкуры-с-лапами стукнулось об землю, и безошибочный аромат темнокожего-воина-Насуады донесся до Сапфиры. "Что на этот раз?" – задалась Сапфира вопросом, и кратко рыкнула так, что каждый убежал бы в страхе и оставил ее в покое.

Сапфира приоткрыла один глаз и увидела Насуаду и шесть охранников, приближавшихся к месту, где она расположилась. Насуада приказала охранникам остановиться в отдалении с Блодгармом и другими эльфами на маленьком островке травы – и затем она поднялась на камни одна.

– Приветствую тебя, о Сапфира, – произнесла Насуада. В своем красном платье она сильно выделялась на фоне зеленых листьев яблонь, а на лице играли блики света, отраженные от чешуи Сапфиры.

Сапфира мигнула в знак подтверждения, не чувствуя никакой потребности отвечать словами.

Оглядевшись вокруг, Насуада подступила ближе к Сапфире и прошептала:

– Сапфира, мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз. Ты можешь мысленно говорить со мной, но я не могу таким же способом ответить тебе. Можешь ли ты читать мои мысли и понять, что я хочу сказать тебе?

Входя в напряженное-утомленное-сознание женщины, Сапфира не стала скрывать от Насуады свое раздражение, которое осталось от ее пробуждения, и затем произнесла:

"Я могу делать так, если захочу, но я никогда не позволила бы себе сделать так без твоего разрешения".

"Да, я понимаю,"– ответила Насуада. Сначала Сапфира увидела только бессвязные картины и эмоции: виселица с пустой петлей, кровь, рычащие лица, страх, усталость и предчувствие сурового приговора.

"Прости меня, – попросила Насуада. - Я делаю такое впервые, и если мои мысли слишком хаотичны, пожалуйста, попытайся понять".

Сапфира мигнула снова.

"Что же могло вызвать подобную реакцию у Варденов? Группа мужчин разбудила меня своим сварливым пререканием, а прежде, я услышала топот слишком многих посыльных, мчащихся через лагерь".

Поджав губы, Насуада отвернулась от Сапфиры и взмахнула клинком, обнажив свои вылеченные предплечья. Ее мысли стали мрачны, как полуночное облако, несущее смерть и насилие. После нехарактерно длинной паузы, она сказала:

"Один человек по имени Отмунд, вчера вечером прокрался в лагерь ургалов и убил троих, пока те спали возле костра. Ургалы не смогли поймать Отмунда сразу, но сегодня утром он заявлял о своем поступке и хвастался всему войску".

"Зачем он сделал это? Ургалы убили его семью?"

Насуада мотнула головой.

"Мне даже почти жаль, что они этого не сделали, потому что, когда ургалы опомнятся от своего горя, они начнут мстить. Самое странное, что у Отмунда нет причин ненавидеть ургалов. Они никогда не трогали ни его самого, ни его семью, и все же он ненавидит ургалов всеми фибрами своей души. Или вроде этого я поняла после разговора с ним".

"Но что ты сделаешь с ним?"

Насуада снова взглянула на Сапфиру, и в ее взгляде читалась глубокая печаль.

"Его повесят за это преступление. Когда я приняла в ряды варденов ургалов, я установила декрет о том, что любой, кто нападет на ургалов, будет осужден и наказан, как если бы он напал на человека. И я не могу не сдержать свое слово".

"Ты сожалеешь о данном обещании?"

"Нет, люди должны знать, что я не собираюсь потворствовать подобным поступкам. А иначе, возможно, что они выступили бы против ургалов в тот же день, когда Нар Гарцвог и я заключили договор. И сейчас я должна показать им, что не отступаюсь от своих слов. Если же я не сделаю этого, произойдет намного больше убийств, и затем ургалы перестанут сотрудничать с нами, и снова между нашими народами начнется вражда. Отмунд должен умереть за свое убийство, и я должна доказать, что держу свое слово, но, о Сапфира, варденам не понравится это. Я пожертвовала своей собственной кровью, чтобы завоевать уважение, но сейчас они будут ненавидеть меня за то, что я вешаю Отмунда... Чтобы приравнять наши народы мне придется пожертвовать доверием варденов ко мне".

Опуская клинок, Насуада порвала манжеты на рукавах.

"И я не могу сказать, что я люблю их больше, чем остальные люди. При всех моих попытках рассматривать ургалов объективно и на равных, как сделал бы мой отец, я не могу забыть, как они убили его. Я не могу забыть вид резни, которую устроили ургалы во время сражения при Фартхен Дуре. Я не могу забыть множество историй, услышанных мною в детстве, историй про ургалов, вылезающих из гор и убивающих невинных людей в их кроватях. Ургалы всегда были монстрами, которых люди боятся, и поэтому я понимаю людей и разделяю их отношение. Я не могу забыть все это, Сапфира, и задаюсь вопросом, правильное ли решение я приняла".

"Ты не можешь не быть человеком, - сказала Сапфира, пытаясь успокоить Насуаду. – Все же ты не должна быть связана человеческими предрассудками. Ты можешь воспринимать ситуацию не так, как люди, если захочешь. Вспомни события прошлого, а именно то, что те короли и королевы и другие правители, которые сблизили разные народы, достигли самого большого величия в Алагейзии. Сейчас творится зло, против которого мы должны принять меры, с помощью объединения с теми, кто были когда-либо нашими врагами. Трудно забыть ваше недоверие к ургалам, поскольку они заслужили его, но вспомни, что когда-то гномы и драконы любили друг друга не больше, чем люди и ургалы сейчас. И когда-то драконы сражались с эльфами и могли бы уничтожить всю их расу. Эта вражда закончилась, благодаря героям, подобным тебе, которые сумели отвергнуть ненависть и сотворить узы дружбы, в таких условиях, при которых она казалась невозможной".