Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

- Согласна. – Насуада хлопнула в свои ладоши, отпуская шесть охранников из палатки.

Подтащив запасной стул к Насуаде, король Оррин уселся запутанный в раскинутых небрежно конечностях и вздымающейся ткани.

– Теперь, - сказал он, переводя свой пристальный взгляд с Эрагона на Арью, - позволь нам получить полный отчет о твоих поступках, Эрагон, Губитель Шейдов. Я слышал только неясные объяснения того, почему ты хотел задерживаться в Хелгринде, и с меня хватит отговорок и вводящих в заблуждение ответов. Я полон решимости узнать правду о деле, поэтому я предупреждаю тебя: не пытайся скрыть то, что фактически выяснилось, пока ты был в Империи. Пока я не буду убежден, что ты сказал мне все, что должен был сказать, ни один из нас не выйдет за пределы этой палатки.

Ее голос был холоден, когда Насуада сказала:

- Ты принимаешь слишком много... Ваше Величество. У тебя нет власти задерживать меня на месте; ни Эрагона, моего вассала; ни Сапфиру; ни Арью, которая не отвечает ни перед смертным лордом, а скорее перед кем-то более сильным, чем мы с тобой вместе взятые. И при этом у нас нет власти связать тебя. Пятеро из нас – так же почти равны, как любой из нас, вероятно, найденный в Алагейзии. Ты должен хорошо помнить это.

Ответ короля Оррина был в такой же степени суровым:

- Я превышаю границы своего верховной власти? Хорошо, возможно. Ты права: я не сделал бы ничего, чтобы удерживать тебя. Однако, если мы равны, я должен все же видеть свидетельство этого в твоем обхождении со мной. Эрагон отвечает перед тобой и только тобой. Судом длинных ножей ты получила власть над кочующими племенами, многие из которых я долго считывал своими подданными. И ты командуешь, когда ты хочешь, и варденами и людьми Сурды, которые долго служили моей семье с храбростью и решимостью выше которых есть у обычных людей.

- Это был ты, кто попросил, чтобы я организовала этот поход, - сказала Насуада. - Я не смещала тебя.

- Да, это было по моей просьбе, ты приняла командование нашими несоизмеримыми силами. Я не стыжусь признать, что у тебя больше опыта и успеха, чем у меня, в проведении войны. Наши планы на будущее слишком рискованны для тебя, меня или любого другого из нас, чтобы упиваться ложной гордостью. Однако, начиная с твоего введения в должность, ты, кажется, забыла, что я – все еще король Сурды, и мы, семья Лангфелдов, можем проследить свою линию до Тханебранда the Ring Giver, он – тот, кто последовал за старым, безумным Паланкаром и кто был первым из нашей расы, кто сидел на троне там, что является теперь Урубаеном.

- Рассматривать наше наследство и содействие, которое Дом Лангфелд отдал тебе по этой причине, -оскорбительно для тебя игнорировать права моего должности. Ты действуешь, как будто твои бывшие единственный важный приговор и мнения других не незначительны, чтобы быть растоптанными (подавленными) в преследовании любой цели, которую ты уже определил, лучше для участи свободного человечества, которому достаточно повезло иметь тебя как своего вождя. Ты договариваешься о таких соглашениях и союзах, как с ургалами, твоей собственной инициативы и ожидаешь от меня и других соблюдения твоих решений, как будто ты говоришь за нас всех. Ты устраиваешь такие приоритетные посещения государства(?), как Блодгарма-водхр, и не беспокоишься ни о том, чтобы предупредить меня о его прибытии, ни о том, чтобы подождать меня, чтобы присоединиться к тебе, чтобы мы могли приветствовать его посольство вместе, как равные. И когда у меня есть смелость, чтобы спросить, почему Эрагон – человек, чье настоящее существование – причина, по которой я поставила на карту свою страну в этом рискованном предприятии — когда у меня есть смелость спрашивать, почему этот крайне важный человек решил подвергать опасности жизни сурдавцев и так же каждого создания, которые выступают против Гальбаторикса, живя среди наших врагов, как ты отвечаешь? Рассматривая меня, как будто я была не больше, чем слишком рьяная, сверхлюбознательная подчиненная, детские проблемы которой отвлекали тебя от более неотложных дел. Вот ещё! Не будет этого, я говорю тебе. Если ты не можешь заставить себя уважать меня и принимать справедливое разделение ответственности, как должны два союзника, то мое мнение будет, что ты непригоден для командования таким союзом, как наш, и я решительно воспротивлюсь тебе, как смогу.

"Какой многоречивый человек," – заметила Сапфира.

Встревоженный направлением разговора, Эрагон сказал:

"Что я должен сделать? Я не хочу говорить кому-либо еще о Слоане, кроме Насуады. Чем меньше людей, которые знают, что он жив, тем лучше."

Синее, как море, дрожащее мерцание побежало от головы Сапфиры по гребню ее плеч, когда кончики острой, ромбовидной чешуи вдоль ее шеи приподнялись на несколько дюймов от кожи. Зубчатые слои выступающей чешуи придали ей свирепый, раздраженный вид.

"Я не могу сказать тебе, что лучше, Эрагон. В этом ты должен положиться на свое собственное мнение. Прислушайся к тому, что говорит твое сердце, и возможно станет ясно, как вырваться из этих предательских нисходящих потоков."

В ответ на остроту короля Оррина Насуада сжала свои руки на коленях, ее бинты потрясающе белели на фоне зеленого цвета ее платья, и спокойным, ровным голосом сказала:

- Если я пренебрегла тобой, Ваше Величество, то это произошло из-за моей собственной необдуманного легкомыслия, а не из-за какого-то моего желанию унизить тебя или твой дом. Пожалуйста, прости мои ошибки. Они не повторятся снова; я обещаю тебе. Когда ты указал, что я недавно поднялась к этой должности и я должна все же справиться со всеми сопровождающими тонкостями.

Оррин наклонил свою голову в спокойном, но любезном принятии ее слов.

- Что касается Эрагона и его действий в Империи, я, возможно, не предоставила тебе определенные детали, поскольку у меня не было никаких дальнейших сведений. Это была, поэтому, я уверена, ты можешь понять, ситуация, о которой я не хотела извещать.

- Нет, конечно нет.

- Поэтому, мне кажется, что самое быстрое лечение разногласия, которое тревожит нас, - это позволить Эрагону изложить голые факты его поездки, чтобы мы могли понять полный масштаб этого события и вынести приговор по этому.

- Собственно, это не лечение, - сказал король Оррин. - Но это – начало лечения, и я с удовольствием выслушаю.

- Тогда позволь нам не останавливаться больше, - сказала Насуада. - Позволь нам начинать это начало и удовлетворить наше неизвестность (тревогу ожидания). Эрагон, это время для твоего рассказа.

С Насуадой и другими пристально глядящими на него задающими вопрос глазами, Эрагон сделал свой выбор. Поднимая свой подбородок, он сказал:

- То, что я скажу вам, я говорю по секрету. Я знаю, что не могу ожидать, что или ты, король Оррин, или ты, госпожа Насуада, поклянетесь, что вы будете держать в тайне в ваших сердцах с этого времени до дня, когда вы умрете, но я прошу вас действовать, как будто вы поклялись. Это может вызвать много горя, если это знание будет прошептано в не те уши.