Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – майордом

Он качнул головой, указывая в сторону города.

– С теми нам говорить проще.

– Мы другие, – сообщил я. – Когда войдем в Геннегау, изменим многое. Мы заставим поклоняться истинному Творцу, которого здесь постепенно забывают, возродим церкви… и напомним, что честь для мужчин – это все!

Он молчал, всматриваясь в меня из-под приспущенных век.

– Вы люди чести? – переспросил он с некоторым недоумением. – У вас есть цель? Большая?

– Из-за малой мы бы не вышли из ворот, – ответил я.

Он медленно покачал головой.

– Мы тоже… люди великой Цели.

– Поздравляю, – сказал я чуточку саркастически.

Он, похоже, сарказм уловил, но лишь кивнул, лицо оставалось серьезным и даже торжественным. Я старался выглядеть, как должен выглядеть глава крестового похода: с огнем в глазах, челюсти сжаты, во всем облике решимость идти до конца, ибо мы тленны, но душа бессмертна. Главное, не погубить ее, а ее можно погубить только трусостью, отступничеством, предательством.

Вождь смотрел на меня неотрывно, словно видел все то, что я старался представить всем видом: честь, отвагу, готовность сражаться за идеалы до последней капли крови.

– Хорошо, – произнес он во вздохом, – давай вернемся к своим людям. Уже начинают волноваться.

Конь под ним попятился, вождь умело работал поводьями, выказывая умение управлять животным, и тот пробежал так с полсотни ярдов, потом они развернулись и унеслись к далекому войску.

Меня встречали у шатров не только военачальники, но и рыцари, а также оказавшиеся поблизости кнехты. Все вытягивали шеи, стараясь поймать хоть слово.

Макс спросил жадно:

– Ну что?.. Как поговорили?

– Никак, – ответил я искренне. – Впечатление такое, что ему просто хотелось повидать меня ближе. У них, как и у нас, нет идей насчет окончания войны. Будут драться до последнего человека!

Он сказал твердо:

– Тогда на этой земле не останется ни единого варвара!

– Надеюсь, – ответил я. – Варварство… гм… плохо.

Граф Ришар так и не проронил ни слова, барон Альбрехт тоже промолчал, обсуждать пока нечего.

Неунывающий Растер по случаю переговоров с вождем варваров устроил пирушку. За столом пришлось повторить разговор с вождем дословно. Ломали головы над каждым нюансом все, даже Растер и Митчелл, который, как и его старший друг, не любил утруждать мозги.

Граф Ришар сказал наконец с досадой:

– Что мы за люди? Подворачивается великолепный шанс! Дипломатическая победа выше победы на ратном поле, а мы никак не можем сообразить, как воспользоваться!

Сэр Растер прогудел обиженно:

– Почему выше? А как же упоение в бою у бездны мрачной на краю?.. Обижаете, граф…

Ришар посмотрел на него, как на великовозрастного ребенка, поморщился, но смолчал, заговорил рассудительный барон Альбрехт:

– А почему эта возможность застала врасплох? Мы никогда не сражались с таким диким народом! И не готовы к его причудам. Потому будем просто настороже. Возможно, это хитрость. Наступит ночь, они тихонько подползут к нашему лагерю…

Лица многих помрачнели, я видел, как опускаются чаши.

Ришар сказал резко:

– Сэр Альбрехт, я вас не понимаю! Караулы удвоены – это раз. Маги и священники, каждые по-своему, смотрят, чтобы к нам не подкрались с помощью колдовства. И еще… я чувствую, что варвары в самом деле думают то, что говорят. Хоть и дикари, но чести в них больше, чем у остальных жителей этого королевства.

Лорд Рейнфельс подтвердил с некоторой неохотой:

– Согласен. Подо мной молодой конь испугался и чуть не сбросил наземь. Так варвар, с которым я дрался, остановил меч уже над моей головой и подождал, пока справлюсь с проклятым животным!

Барон Альбрехт сказал задумчиво:

– Хорошо-хорошо…

Зольмс предостерег:

– А вот это не надо.

– Что? – полюбопытствовал Альбрехт.

– Это самое, – ответил Зольмс сердито. – Я же вижу!.. Пользоваться не надо. Пусть наш противник будет и дальше таким же благородным.

Бернард, что обычно молчал на таких советах, пробормотал:

– Почему дикари бывают благороднее умных и образованных? Никогда не мог понять…

Далеко за пределами лагеря пропела труба. И хотя даже не все услышали, но в шатре наступила тишина. Я видел, как рыцари переглядываются, наконец Макс прошептал:

– Снова парламентер?

– Похоже, – ответил Ришар. – Сэр Максимилиан, если вас не очень затруднит…

Макс вскочил.

– Располагайте мною, сэр Ришар!

– …я бы попросил вас, – договорил граф, – посмотреть, что там. Не прерываться же по всякой чепухе.

Макс опрометью выскочил из шатра, даже не побурчав, что он благородный рыцарь, а с этим поручением можно послать оруженосца. В его отсутствие разговор не клеился, все прислушивались к голосам и топоту копыт, наконец простучали подошвы сапог по утоптанной земле, в шатер ворвался Макс, раскрасневшийся и запыхавшийся.

– Парламентер!.. Он предлагает устроить поединок!

Сэр Растер в наступившей тишине хлопнул ладонью по столу и довольно захохотал:

– Вот это по мне! Я такое люблю… Скажи, что доблестный и благородный сэр Растер, победитель Черного Дракона и Белого Орка принимает вызов!

Макс молчал, на лице смущение, взгляд остановился на мне. Я ощутил недоброе, буркнул:

– Что?

– Хотят драться с вами, – сказал он почтительно, – сэр Ричард.

Все посмотрели на меня, я буркнул:

– Отклонено.

В неловком молчании сэр Растер спросил осторожно:

– Но… гм… как же, сэр Ричард?

– Слишком велика честь для варваров, – сказал я раздраженно.

Макс переступил с ноги на ногу, вид был донельзя смущенный.

– Так что передать?

– Много чести, – объяснил я. – Для них, разумеется.

Макс добавил:

– Они говорят, что на поединок выйдет сам вождь.

Я удивился:

– Антуан Бесстрашный?

Макс посмотрел в затруднении на сэра Норберта, тот пояснил с коротким поклоном:

– Нет. Полевой вождь у них Берард Молния. Антуан Бесстрашный – лагерный.

Я повторил раздраженно:

– Много чести. Не по рангу гроссграфу, коннетаблю и лорд-протектору драться с вождем дикарей, как бы красиво тот ни назвался. Передайте, что могу его высечь на конюшне, если он так уж добивается… Это как раз по рангу.

В шатре воцарилось неловкое молчание. Наконец Альбрехт, казалось бы, самый здравомыслящий, покосился на молчащих лордов, проговорил с сомнением в голосе:

– Но… не истолкуют ли?

– И что? – спросил я враждебно.

– Ну, скажут, что струсил…

Я отмахнулся.

– Кого интересует мнение варваров? Не забывайте, мы сейчас – выходцы из герцогства Брабант. А брабантцы, хоть и лучше прочих забугорцев, но тоже не перегибают с рыцарской честью.

Ангелхейм кашлянул, все взоры обратились к нему, он воспользовался вниманием и сказал неспешно: