Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

— Ты говоришь о том, как Верна отправилась на поиски Ричарда?

— Да, — улыбнулась Энн самой себе. — Это было путешествие, в котором она обрела ещё и саму себя. — Некоторое время Энн молчала, восстанавливая в памяти череду всех тех событий, а потом с улыбкой обратилась к Никки, — Помнишь, когда Верна, наконец, вернулась вместе с ним? Помнишь тот первый день, когда в большом зале собрались все Сёстры, чтобы поздравить Верну с окончанием столь длительных поисков нового ученика, которым оказался отнюдь не мальчик, но взрослый мужчина — и это был Ричард.

— Я помню, — сказала Никки в ответ, заразившись улыбкой от Энн. — Я сомневаюсь, что ты можешь поверить в то, что с того самого момента всё изменилось во Дворце Пророков. Когда я увидела Ричарда впервые, я поклялась себе, что стану одной из его наставниц.

И Никки действительно стала его наставницей, но в итоге, они с Ричардом ролями поменялись — Ричард стал её учителем.

— Никки, ты нужна Ричарду, прямо сейчас. Ему необходим человек, который будет идти с ним рука об руку, напарник, который поддержит его в этой трудной борьбе. Ему одному не потянуть столь тяжёлое бремя, слишком много на него свалилось в одночасье.

В конце концов, ему нужна женщина, которая будет его любить. Кэлен пропала. И даже если она до сих пор жива, то она сейчас стала лишь оболочкой, оставшейся от того, кем когда-то она являлась.

Кэлен не только не помнит, что любит Ричарда, она вообще его не помнит, он для неё сейчас — чужой. И самое печальное то, что Ричард потерял её именно из-за этой бесконечной борьбы.

Никки, повторяю, ты нужна Ричарду, чтобы засыпая вместе с ним, ночами шептать ему на ушко то, что ему хочется слышать. И это не важно, знает он или нет, что ты ему нужна больше всех на свете.

Никки была на грани срыва, еле сдерживая себя, чтобы не разрыдаться. Она злилась на себя за то, что ей приходится вытворять со своей жизнью, и это разрывало её на части. Ведь в жизни для неё не было никого более желанного, чем Ричард.

И именно из-за этого, из-за своей любви к Ричарду, Никки не могла поступить так, как желала Энн. Никки продолжила спускаться по лестничному пролету, она постаралась сменить тему разговора.

— Сначала, мне нужно осмотреть фамильный склеп. А потом — поговорить с Верной и Эдди. У меня совершенно нет времени, чтобы тратить его попусту на размышления. Мне необходимо добраться до Тамаранга, чтобы помочь Зедду снять ведьмино проклятие с Ричарда. А это, я считаю, есть именно то, в чём Ричард сейчас больше всего нуждается.

Но, чтобы мне удалось это достичь, я должна знать всё о Сикс (Шестой). Ты, Энн, может и не знала эту женщину, но у тебя ведь были сотканы сотни шпионских сетей, которые распространялись далеко за пределы Древнего мира.

— Ты знала о моих шпионах? — спросила Энн, следуя за Никки вниз по лестнице.

— Я предполагала. Такая женщина, как ты, не может настолько долго удерживать власть на своей стороне, не прибегая к чьей-либо помощи. Под твоим руководством дворец Пророков процветал, будучи островком стабильности и умиротворения в огромном, шумном и беспокойном мире, существующем, под гнётом догматов Братства Ордена.

И тебе просто необходимо было наращивать свою сеть, расширять связи, чтобы оградить себя от всего этого, происходящего во внешнем мире, чтобы сохранить свою власть, и избежать любых потенциальных угроз извне.

Но, в конце концов, ты держала дворец подобающе — в безопасности и независимости так, что Сёстры могли выполнять свою работу на протяжении сотен лет.

Энн повела бровью.

— Я была не настолько хороша, как ты думаешь, моя дорогая. Иначе Сёстры Тьмы не обосновались бы прямо перед моим носом.

— Но ты это подозревала и принимала меры предосторожности.

— Но этого было недостаточно, при любом раскладе, учитывая то, что всё-таки случилось.

— Знаешь Энн, все мы несовершенны и уязвимы. Но факт остаётся фактом, ты хорошо справлялась с возложенными на тебя обязанностями и была отличной Аббатисой, долгие столетия сдерживая страшную угрозу в стороне от Дворца Пророков.

У тебя было множество источников информации, которые помогали тебе выстоять и не подвергать опасности ни себя, ни Дворец. Я знаю, что Сёстры Тьмы, всегда оглядывались по сторонам. Они страшно тебя боялись. Они боялись того, что ты за ними следишь.

Если учесть ту паутину, которую могла раскинуть только аббатиса, тебе, должно быть, доводилось что-нибудь услышать про Сикс на протяжении стольких лет.

— Никки, я не знаю. За все эти годы произошло такое бесчисленное количество всяких важных событий. Слухи о ведьме не представляли для меня большого интереса. Всегда находились более серьёзные проблемы. Об этой Сикс я на самом деле не слышала ничего примечательного.

— Я не собираюсь учинять тебе какой-либо допрос и выбивать из тебя признания, вовсе нет, Энн. Я просто хочу вообще хоть что-нибудь услышать, что ты можешь знать о ней. Преследуя какие-то цели, она забрала шкатулку Одена. Мне нужно вернуть её для Ричарда. Вообще, любая кроха информации может меня привести к исполнению этой задачи.

— Я просто никогда ничего не слышала о ней из своих источников, — Энн, наконец, кивнула, причём, скорее для себя. — Но я знаю о ней понаслышке, и ещё я могу сказать, что она не могла ввести Оден в игру.

— Ну, тогда зачем ей понадобилась шкатулка?

— Хотя, я понятия не имею о её особенностях, за исключением тех, что поведала нам Шота, я знаю, что есть люди, одержимые желанием уничтожать всё хорошее в этой жизни. Специфические извращённые убеждения, которых они придерживаются, дают им самооправдание за их непримиримую ненависть ко всему хорошему.

Подобная целеустремлённость сближает их с другими, одержимыми теми же самыми целями сокрушать любого, кто живёт свободно, кто стремится стать лучше. Это стремление — крушить всё что-нибудь хорошее — вдохновляет и возбуждает их.

В конце концов, они дошли до того, что ненавидят саму жизнь, как таковую. Они ощущают себя ущербными, когда сталкиваются с теми вызовами, что бросает им жизнь.

Они отвергают необходимость сосуществовать с миром, как это действительно принято, и потому они выбирают самый лёгкий путь существования.

Вместо того, чтобы упорно трудиться, они стремятся уничтожить тех, кто созидает. Они встали на путь грабежа и мародёрства, отказавшись от созидания чего-нибудь стоящего.

— Итак, — предположила Никки, — Ты хочешь сказать, что в то время, как ты толком ничего определённого не знаешь о Сикс, ты всё же уверена, что из-за своей натуры, она будет искать других сторонников, движимых ненавистью.

— Вот именно, — подтвердила Энн. — А что это может означать?

Когда они дошли до основания лестницы, Никки остановилась, положила ладонь на лестничные перила и, постукивая коготком по белому мрамору, погрузилась в раздумья.