Ольга Назарова - Дорога в туман

— Катенька, Живые мощи читай, если очень страшно. Когда на войну твой прадед уходил, его мама ему в гимнастерку листок зашила. С Живыми мощами. Так многие делали. А в моей семье восемь человек мужчин воевали, все с такими листкам, и все вернулись. Да, кто-то ранен был, кто-то контужен, но все на своих ногах и с руками вернулись. А это тогда редкостью было необычайной. Вот и прадед твой вернулся целый и невредимый.

— А Живые мощи, это что?

— А вот слушай: Живый в помощи Вышняго…

Слова молитвы вспомнились так ярко, как будто Катерина читала их каждый день. Никуда не делись тени, и звуки, которые грозили свести её с ума от страха, заставить бежать сломя голову, обернуться и сдаться ужасу. Это их лес, их обиталище, они хорошо обжились и всегда сыты на страхах людей, но Катерину это уже совсем не так пугало.

— Не прийдет к тебе зло, и рана не приближется телеси твоему.

Не убоишься от страха ночного, от стрелы, летящие во дни, от вещи в тьме приходящя…

Слова древней молитвы закрыли Катерину от страха, как щитом, и она шла вперед, не оборачиваясь и не смотря по сторонам. Путь был долгий, лес все не кончался, становился все темнее и темнее, хотя, казалось бы уже куда ещё-то. И так темень непроглядная. Только свет от перышка на дороге и всполохи за спиной, появляющиеся время от времени. Катерина устала, ей казалось, что она скоро просто перестанет переставлять ноги и упадет.

— Надо идти вперед. Надо успеть! Скорее давай. Что ты как черепаха, — говорила она про себя.

Вдруг за спиной послышался плеск и рокот потока. Как будто где-то прорвало плотину, и вырвалась гигантская волна, грозящая утопить все живое. Катя только головой покачала.

— И не лень же так изощряться, — подумала она устало. И увидела в просвете между высоченными деревьями бледно серую тень рассвета.

— Что, скоро утро? Как же так! Я же ещё не дошла. Вперед, скорее же! — ноги гудели и заплетались, а Катерину не оставлял страх, что она не успеет, и Волк погибнет. Это заставило её идти быстрее, и наверное, открылось второе дыхание, а может, уже и третье.

Поляна возникла совершенно внезапно. Просто расступились ветви, и прямо перед Катериной тропа оборвалась у ручья. А за ним яблонька, да такая красивая, вся в цвету.

— Яблоня до сих пор цветет… Вот удивительно, — подумала Катерина, которая уже так устала и намучалась, что думала урывками, просто констатируя то, что видела.

— Ой. Да я же дошла. Теперь на тот берег. А как?

Тропа обрывалась прямо перед ручьем. Ручей широковатый, не перепрыгнуть. Вода ядовитая, сразу припомнилось Катерине. Поискать более узкое место? Надо сходить с тропы. А лес-то никуда не делся, вон нависают черные голые сучья и сжимаются как чудовищные лапы. Что делать-то? А в довершении всего, время… Его остается все меньше и меньше. Катерина растерялась. Её предупреждали о том, что будет страшно, но вот о том, что надо перейти ядовитый ручей, не говорили. Но, идти-то надо! И она решительно шагнула в воду. За спиной раздался оглушительный вой, и все стихло, а Катя обнаружила, что она стоит на плоском камне и вот ещё такой и ещё, и по ним вполне можно перейти ручей и даже ног не замочить. Она быстро перешла на другой берег, и, подняв голову, увидела далеко за лесом розовеющее небо.

— Ой, скорее. — Катерина огляделась и увидела у корней дерева два родника, около одного ярко зеленела трава и росли такие красивые цветы, что можно было просто стоять и любоваться. Около другого, черные камни и выжженная земля.

— Понятно, вот живая, а вот мертвая вода.

Катерина шагнула к яблоньке и вдруг заметила, что она в цвету не вся, а половина ствола черная и обожженная. И ветви голые, скрюченные, листвы на них и в помине нет, не то, что цветов.

— Такое ощущение, что в родник с мертвой водой что-то упало, и вода брызнула на ствол яблоньки. Бедняжка, а с берега и не видно, что она искалечена.

Сама не понимая, почему медлит, Катя подошла к стволу и погладила его, и отпрыгнула, когда услышала:

— Спасибо тебе девица за то, что пожалела. А теперь помоги мне, прошу тебя! — голос нежный, тихий, идет от деревца.

— Здравствуй яблонька, чем же мне тебе помочь? — Катя помнила, как деревья в старом саду с ней общались, но говорить так они, конечно не могли.

— Полей меня живой водой, вылечи мои ветви.

Катерина шагнула к источнику, вокруг которого росли цветы.

— Нет, девонька, эта мертвая вода. Сама присмотрись.

Катерина нагнулась над цветами и поняла, что они, хоть и красивые, но не живые. — Правильно, сейчас же ещё не рассвело окончательно, а ночью цветы так не раскрываются, — сообразила она.

— А теперь присмотрись к другому роднику, — послышался тот же голос от яблоньки.

Катерина увидела, что сквозь черные камни, там, где водяная пыль и мелкие брызги попадают на землю, пробиваются крохотные росточки. Уже не раздумывая, она зачерпнула воду из этого родника и полила яблоньку. Деревце как будто вздохнуло с облегчением, расправились скрюченные ветви, начали появляться почки, потом как по волшебству, раскрылись молодая листва, и появились нежные цветы.

— Вот спасибо тебе, милая! А то воды набрать все торопятся, а она не всем дается. Если жалости в человеке нет, так и пользы вода не принесет. Вместо живой, мёртвую воду наберёт!

— А мне можно воды набрать? — Катерина точно поняла, что без разрешения воду брать нельзя.

— А тебе для кого она нужна?

— Для друга, он ранен, стрела была отравлена и без воды он не поправится.

— Возьми сначала мертвой воды. И ею промоешь рану. Она вымоет яд и рана закроется. А потом брызни на рану живой водой, рана заживет, и ему каплю дай выпить. Бери на здоровье. Пользуйся по нужности.

Катерина низко поклонилась яблоньке. Достала флягу с черной пробкой и наполнила мертвой водой, крепко закрутила пробку и бережно убрала в сумку, дальше наполнила флягу с золотой пробкой живой водой, так же спрятала. И низко поклонилась яблоньке.

— Спасибо тебе!

— И тебе спасибо. А теперь ступай без опаски, в лесу тебя теперь уже не тронут.

Катя посмотрела на небо. Начиналось утро. Заря уверенно раскрашивала небо яркими красками. Она перебежала ручей, и заплакала.

— Не успела. Как же мне до края леса добраться! Я же только вечером обратно доплетусь, если не свалюсь по дороге! Волк, прости меня, я тебя подвела, — думала Катерина, вытирая слезы, и вдруг вспомнила, ту единственную вещь, которую от Волка получила. Белоконная уздечка! — Вот балда! Вот шляпа! — она сунула руки в сумку и вытянула уздечку. Покрутила головой, решительно накинула уздечку на бревнышко, лежащее у берега, и чуть не упала в воду, обнаружив прямо перед своим носом красавца коня. Белоснежный, с длинной гривой, он поклонился Катерине, и сам шагнул к поваленному дереву, чтобы девочке было легче на него забраться. Катерина одним махом взлетела в седло, и попросила коня: