Тисато Абэ - Ворону не к лицу кимоно [litres]

Следуя за шумом, Сиратама вбежала в павильон Глициний. В глаза ей бросились не соответствующие сезону цветы гардении. Их бешеное цветение заполнило весь двор.

По палисаднику метались придворные дамы – видимо, отряд Фудзимия-рэн.

В воздухе медленно парили большие вороновы перья. Каждый раз, когда раздавалось хлопанье крыльев, в воздух взлетало множество глянцевых черных перьев.

Там бился огромный ворон: его сдерживали веревки с крюками на концах, которые дергали его вниз всякий раз, как он пытался взлететь. Перед рвущейся на волю птицей стояла одна из дам с огромным ножом в руках.

– Госпожа! – отчаянно кричала Тя-но-хана. – Вам нельзя смотреть!

Прямо перед тем, как кто-то закрыл ей глаза, серебряное лезвие опустилось с резким звуком. Этот звук прозвучал на удивление легко.

Резавший уши крик ворона прекратился, а вместо него послышалось, как тяжелые крылья упали на землю.

Кап-кап-кап – громко капала вода. Воздух, до сих пор напоенный ароматом гардений, теперь запах железом.

Сиратама отбросила руки Тя-но-ханы и взглянула туда. И увидела.

Белые с нежной желтизной цветы были забрызганы красными пятнами. Из тела с переломанными перьями продолжала течь густая черная вода.

Это кровь забрызгала все вокруг.

В сердце запечатлелась тошнотворная, ужасная картина.

Придворные дамы, словно Сиратамы и не существовало, равнодушно взялись за уборку этого . Они грубо катили огромное тело, перекликались, давая распоряжения Ямаути-сю.

Когда откатили тело, в луже крови осталась лежать голова с клювом.

Она встретилась взглядом с раскрытыми глазами, похожими на стеклянные бусины.

Но и голову, словно стесняясь взгляда Сиратамы, придворные дамы уволокли граблями.

Остались только лужа крови на земле и кровавые следы там, где тащили тело и голову.

– …Вот, госпожа Сиратама. Зачем вы здесь?

Это совершенно обычным тоном обратилась к ней Такимото, вся в черном. Она выглядела как всегда, разве что без парчового кимоно, но в руках у нее был нож, по которому стекало что-то красное.

– Вы про нарушителя? Здесь было так шумно, что мы от испуга проснулись, – вместо Сиратамы ответила Тя-но-хана.

Однако на Сиратаме было неподходящее для этого места роскошное одеяние, да и сама Тя-но-хана была одета слишком тщательно для только что проснувшейся. Такимото, конечно, поняла, что это наспех придуманная отговорка, но в следующее мгновение вежливо улыбнулась.

– Простите, что побеспокоили вас. Однако мы уже наказали нарушителя, так что больше волноваться не о чем. Возвращайтесь, пожалуйста, к себе. Каков наглец! – продолжала Такимото мягким голосом. – Похоже, он был связан с Самомо. Наверное, он и заставил ее воровать в Осеннем павильоне. Думаю, дело было так: они обрадовались, получив то алое кимоно, но при дележе добычи поссорились, и он убил ее. Потом потерял терпение и сам занялся кражами, но нам удалось его поймать.

– Ясно. Вот что значит Фудзимия-рэн! Я восхищена!

– Я бы хотела позже собрать всех и все им объяснить, вы позволите?

Такимото говорила осторожно, будто проверяя себя, будто уточняя что-то еще, помимо смысла самих слов, и Тя-но-хана энергично закивала.

– Если вы хотите рассказать им, как все было , никаких проблем нет.

– Тогда… – Такимото с явным облегчением направилась в павильон Глициний.

Проводив ее взглядом и удостоверившись, что поблизости нет дам, которые могли бы их услышать, Тя-но-хана повернулась к Сиратаме:

– Вы все поняли, госпожа, верно? Вот так все и было. Мы никак не связаны с этим человеком. Ясно?

– Тя-но-хана…

Услышав рассеянный голос Сиратамы, Тя-но-хана тихонько вздохнула:

– Пожалуйста, возьмите себя в руки, госпожа. Станете вы супругой наследника или нет – зависит только от вашего дальнейшего поведения. Такимото, вероятно, не желает усложнять дело, поэтому придумала такую версию. Но вот что она доложит госпоже Фудзинами…

– Нет!

От этого внезапного крика Тя-но-хана склонила голову набок:

– В чем дело?

– Это не Кадзуми!

– Конечно. Это никакой не Кадзуми. – Тя-но-хана улыбнулась понятливой госпоже, но, взглянув в глаза Сиратамы, потеряла дар речи. – Госпожа?

– Это вовсе не Кадзуми! Этого не может быть, я уверена.

Ее слова звучали тихо и уверенно, но глаза были пусты и безбрежны.

– Госпожа Сиратама!

– Нет, нет. Это никакой не Кадзуми.

– Возьмите себя в руки, госпожа Сиратама! Его уже нет.

– Я же говорю – это не он!

Внезапный вопль Сиратамы напугал Тя-но-хану. На них стали оглядываться придворные дамы из Фудзимия-рэн.

– Госпожа Сиратама! Давайте вернемся в Зимний павильон.

– Говорю же – это не он. Не он, не он! Это же смешно! Интересно, куда подевался Кадзуми? Точно, он решил не приходить. Как не стыдно! Он злой! Вокруг меня сплошные лжецы!

Почти выкрикнув это, Сиратама быстрым шагом двинулась в сторону Зимнего павильона. Тя-но-хана, все с тем же озадаченным выражением, пошла было за ней, но Сиратама резко обернулась.

Ее взгляд обратился к саду, в котором все еще витал запах крови. С кончиков белых лепестков гардении падали красные капли.

– Нет… – прошептала Сиратама детским голоском и медленно подняла глаза на Тя-но-хану. – Ах, что за неприятный запах. Такое нарядное кимоно, а теперь оно все пропахнет этим… Надо сказать Кадзуми: пусть принесет курильницу и еще цветов.

Весело произнеся эти слова, она мягкими шажками вышла в галерею.

– Я ведь больше всего люблю запах трав, отгоняющих комаров, – простодушно сказала она, и тень, которая до сих пор явно нависала над ней, исчезла.

На собрание, которое созвала Такимото, чтобы рассказать всем о нарушителе, Сиратама не явилась.

В комнате, засыпанной бумажными журавликами, Хамаю положила руку на плечо Сиратаме. Та рассеянно посмотрела на эту руку.

– Нарушитель был твоим знакомым. И очень близким знакомым, верно?

От этого голоса внутри Сиратамы что-то надорвалось. Она широко раскрыла глаза и расхохоталась.

– Какие смешные вещи вы говорите! Вы хотите сказать, что у меня с кем-то была тайная связь?! К сожалению, – закричала Сиратама почти весело, – у меня с Кадзуми ничего не было. Ни-че-го! Ведь я родилась лишь для того, чтобы стать супругой наследника. Неужели я бы осмелилась сделать то, что поставит под угрозу мое замужество?

Что-то в ней сломалось. Асэби с искаженным судорогой лицом смотрела на хохочущую Сиратаму.

Что же случилось у нее внутри? В Сиратаме больше не осталось ничего от присущей ей чистой, нежной женственности.

– А еще, – сохраняя улыбку на лице, сказала Сиратама, – это был никакой не Кадзуми. Совсем другой человек.

Она подняла глаза к потолку, словно во сне.