Амели Вэнь Чжао - Алая тигрица [litres]

– Это не имеет никакого отношения к моей матери.

– Я приказал похоронить ее прямо возле Элмфорда. На холме из белого вереска, у моря.

– Ты лжешь.

– Видишь ли, с моей стороны было нечестно любить что-то больше, чем я любил свое королевство. Любовь сделала меня слабым. Любовь сделала меня дураком. Любовь разрушает нас. – Адмирал подошел к окну и выглянул наружу. И там, на подоконнике, стоял маленький горшок с белыми цветами, прислоненный к стеклу.

У Рамсона подкосились колени. Его разум раскололся, его мир сжался, пока в нем не осталось ничего, кроме отца и этого горшка с белым вереском.

Роран Фарральд протянул руку, рассеянно поглаживая лепесток.

– Поэтому я позаботился о том, чтобы первым уничтожить ее. – Он повернулся, обошел стол, чтобы сократить расстояние между ними. – И теперь я вижу, что любовь предъявила права на моего собственного сына. Ты бы променял наше королевство, Рамсон, на жизнь одной девушки?

«Нет, – ему хотелось закричать. – Не смей вешать это на меня».

Вместо этого Рамсон приподнял плечо в самом раздражающе беззаботном пожатии, на которое был способен.

– Это не мое королевство, – сказал он. – Оно твое. И так уж случилось, что у меня есть информация о нападении Кирилии.

Лицо Рорана Фарральда было безмятежным, когда он махнул рукой.

– Это меня не интересует, – ответил он, возвращаясь к своим бумагам. – Видишь ли, твоя любимая Кровавая императрица все это время была на шаг позади в игре. – Он поднял глаза. – У меня уже есть соглашение с Кольст императрицей Морганьей.

Мир резко вышел из равновесия.

– О, да, – бесцветно продолжил адмирал, видя выражение лица Рамсона. – Я разрабатываю кое-что, что требует помощи магена в, э-э, тестировании. Новая императрица согласилась продать мне кирилийских аффинитов при условии, что я поделюсь с ней результатами эксперимента. Гораздо удобнее, чем похищать наших магенов, что взволновало некоторых в нашем правительстве, когда об этом стало известно.

Рамсон судорожно подыскивал слова.

– Сифоны.

Отец посмотрел на него с легким удивлением.

– Да. Похоже, у тебя все-таки есть способности. Ты можешь понять, почему я согласился на сделку, сын мой – императрица никогда не оговаривала, должны ли результаты, которыми я поделился, быть положительными. Сифон, который я недавно отправил в Кирилию, сломался в пути, а его слабоумный носитель сошел с ума. – Адмирал Фарральд на мгновение задумался. – Я представляю, как это потрясающе – быть носителем сифона, подверженным воздействию сразу нескольких магеков. Это требует от человека сильной воли и ума.

Рамсон подумал о встрече Линн с повозкой из черного камня, с аффинитом с двумя силами родства.

– Зачем ты дал Морганье сифон? – спросил он.

– Я этого не делал, – ответил адмирал, пожимая плечами. – Я бы никогда этого не сделал. Весь смысл экспериментов с сифоном состоял в том, чтобы укрепить обороноспособность Брегона против растущей угрозы Кирилии. – Он сделал паузу. – И я бы не смог дать ей сифон, даже если бы захотел. В настоящее время у нас есть только одна усовершенствованная версия, и она основана на моей собственной крови.

Что-то не вписывалось в эту картину – чего-то не хватало. Его отец покупал аффинитов у Кирилии в соответствии с соглашением, которое он заключил с Морганьей. Керлан работал с Морганьей, чтобы обеспечить поставки и ввести свои войска… Однако адмирал Фарральд категорически отрицал причастность к этой схеме вместе со своим старым врагом, Алариком Керланом.

Что означало…

Здесь был замешан третий человек, предатель среди них. Разум Рамсона рванулся вперед, но ему показалось, что он пришел к пониманию слишком поздно.

Снаружи послышались четкие шаги, и в следующее мгновение двери в кабинет открылись.

– О, как интересно.

Он узнал бы этот пронзительный мелодичный голос где угодно.

Рамсон повернулся, когда Сорша вошла в комнату.

– Я пропустила приглашение на наше маленькое семейное собрание?

Адмирал Фарральд встал.

– Что ты здесь делаешь так рано? – Его губы скривились, тон стал пренебрежительным при появлении дочери. – Кровавая императрица у тебя?

Сорша опустилась в поклоне. Она сделала так, чтобы это выглядело насмешливо.

– Конечно, дорогой папочка. – Она подошла к нему, и именно в этот момент Рамсон поймал ее зрением: на ее запястье мелькнула повязка цвета океана, морской камень – того же цвета, что носил Богдан.

Все вокруг него, казалось, замедлилось.

– Ну что, дорогой папочка, – услышал он поддразнивание Сорши, – теперь я получу свою награду?

Адмирал только открыл рот, чтобы ответить, когда Сорша подняла клинок и вонзила его в сердце их отца.

Ученый Таршон умирал.

Когда Кис отпустил силу родства Аны, ощущение крови вернулось в ее сознание. Она опустилась рядом с ученым, прижимая свою силу родства к крови, сочащейся из его груди. Даже когда сделала это, она почувствовала, что ее вытекло слишком много и она опоздала.

Лицо мужчины побледнело. Его губы стали бесцветными, и Ане потребовалось мгновение, чтобы заметить, что они двигаются. Она приблизила к нему свое лицо.

Он обращался к ней.

– Сифоны должны быть… уничтожены. – Его голос походил на шепот. – Наши подданные… заболели. Те, у кого отняли магеки, умерли… в течение нескольких лун. – Его глаза затуманились отчаянием, воспоминаниями об ужасах. – Те, кто нес магеки сифонов… их тела… отвергли изменение. Все погибли. Все… кроме одной.

Ане стало плохо.

– Сорша Фарральд, – прошептала она, и ученый закрыл глаза в смиренном признании.

– Кто еще был в этом замешан? – спросила Ана, но тело ученого сотрясла сильная дрожь. Кровь пузырилась у его рта, ее обилие затопило ее чувства. Он ускользал. – Нет, ученый Таршон, останьтесь со мной…

– Сифоны… могут быть… уничтожены. – Голос Таршона теперь был слабее ветра, и от этих слов у Аны по спине пробежали мурашки. – Восстановите… естественный… порядок… – Его глаза расширились, когда он сделал большой, судорожный вдох, а затем затих.

На мгновение им показалось, что все их надежды исчезли вместе с ученым. Ана оставалась рядом с ним, глядя на его лицо, в пустые глаза, задаваясь вопросом, какие еще ужасные тайны этот человек унес с собой в могилу.

Позади нее Кис обнял Линн за талию и встал, осторожно поднимая ее на ноги.

– Мне жаль. – Его слова эхом разнеслись по пустому залу. – Простите меня.

Ана закрыла глаза, заставляя себя оставаться спокойной. Она думала о том, чтобы ударить его, встряхнуть его своей силой, закричать на него. Но она также подумала о Шамире, об отчаянии в глазах Киса, когда он говорил о своей матери. «Я делаю это, чтобы выжить».