Амели Вэнь Чжао - Алая тигрица [litres]

Рамсон поднялся на ноги. Мир несколько мгновений неуверенно покачивался, прежде чем успокоиться. Кровь прилила к его ногам. Он не мог долго находиться в отключке.

А это означало, что Керлан не мог быть далеко впереди. «Мои войска уже проникли в Блу Форт. Через несколько часов прибудет моя армия, и мы нанесем удар».

Невероятность этой цели почти выбила воздух из его легких. Керлан собирался вторгнуться в Блу Форт сегодня ночью. Он собирался короновать себя и продать Ану обратно Морганье.

Он уже отправился в Блу Форт с двумя повозками, полными самых преданных членов Ордена. Сколько же их осталось, бродящих по Брегону? Может быть, некоторые из них уже прятались в Блу Форте?

Рамсон успокоил головокружение. Ему нужно было кого-то предупредить. Ему нужно было… добраться до своего отца.

Порыв ветра налетел на него, холодный, резкий и кусачий. Волны становились все яростнее, вздымаясь и разбиваясь о деревянные причалы. Луна скользнула за грозовые тучи.

Рамсон поднял лицо к небу. Пахло дождем.

Надвигалась буря.

– Дая, – сказал он. – Где ближайшие конюшни?

Дая уперла руки в бока.

– Ты должен мне много златников. – Она подмигнула. – Прямо там, рядом с первым пабом.

Рамсон посмотрел туда, где скалы встречались с морем и вырисовывался Блу Форт.

– Случится кое-что очень плохое. Если я не вернусь, ты пообещаешь мне найти принцессу и убраться отсюда?

Легкомысленное выражение на лице Даи исчезло от настойчивости в его тоне.

– Хорошо, – проворчала она. – Я хочу, чтобы ты знал, я никогда ни для кого ничего не делала по милости . Не разочаруй меня, красавчик.

Раньше он съежился бы от обещания вернуть долг. Теперь, после того как все это кончится, Рамсон не мог придумать ничего, чего бы он хотел больше.

Если бы было «после».

Рамсон постучал двумя пальцами по лбу в шутливом прощании, прежде чем отвернуться.

– Я молю богов, чтобы не разочаровать, – ответил он и пустился бежать.

Линн расставила ноги и встала на цыпочки. Были и те, кто предпочитал сражаться, как земля или огонь. Линн сражалась, как ее стихия – ветер. Она никогда не была самой сильной или самой большой на своих занятиях с Мастерами ветра, но она изучила поток энергии своих противников, а затем использовала его против них.

– Я не хочу сражаться с тобой, – голос Киса был ровным, но тихим от сожаления, когда он потянулся за своими двойными мечами. Звук металла прорезал воздух. – Не усложняй, Линн.

– Я не усложняла, – ответила она. – Ты усложнил.

Что-то в ее сердце разбилось, когда она увидела его в подземельях, потрясенная глубиной его предательства. После стольких лет одиночества, видя в серебряных доспехах и белых плащах признаки вездесущего врага, она думала, что он другой. Она начала доверять ему.

Это была ошибка.

Она чувствовала его силу родства в своем сознании, зияющую над ее ветрами, как безжалостная рука. Ее сила родства угасла.

Линн стояла на своем. Она тренировалась сражаться без зрения и без звука. В Кирилии ей слишком много раз приходилось держаться без своих ветров под черным камнем торговцев аффинитами или божевосхом.

Теперь ей не нужно побеждать их.

Кис смотрел на нее своими непроницаемыми глазами, и она выдержала его взгляд. Поток энергии, казалось, потрескивал в воздухе между ними, как будто они были двумя движущимися частями одного целого. Инь и ян.

Он прыгнул первым, и Линн свернулась на полу. Лязг их клинков раздавался под картинами брегонских богов, отражаясь в тишине.

Линн вскочила на ноги. Краем глаза она увидела, как Ана бросилась к брегонскому ученому. Он прислонился к книжным полкам, его рот открывался и закрывался, как у рыбы, когда он схватился за грудь, пытаясь остановить поток крови.

Линн развернулась, отставив их за спиной, и посмотрела на Киса.

На этот раз она атаковала первой, сорвавшись с места и набросившись на него. Он увернулся, но она сделала ложный выпад; она выбросила вперед другую руку и прицелилась ему в грудь. Он отскочил как раз вовремя, кончик ее кинжала задел ворот его рубашки. Тонкая рана обнажила его кожу.

Кис поднял глаза.

– Мне очень жаль, Линн. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

Линн подняла руки.

– Скажи это моим клинкам.

Она снова бросилась в атаку, но он двигался на удивление быстро, а затем его меч по дуге опустился на нее. Линн отпрыгнула в сторону, но его второй клинок опустился низко, целясь ей в ноги. Она вовремя отреагировала, изогнувшись и задержав падение еще на мгновение. Ее нога ударилась о плоскую часть его меча, и она взлетела в воздух, приземлившись в нескольких футах от него.

Он снова повернулся к ней лицом.

– Не сдерживайся, – сказала Линн, направляя на него свой кинжал. – Я всегда могу сказать, когда твое сердце не в схватке.

Он поднял свое оружие.

– Я не хотел, чтобы ты была замешана в этом.

– Это моя битва, так же как и битва Аны. – Ее тон смягчился. – И до сих пор я думала, что и твоя тоже.

Свет факелов и тени мелькали на его лице.

– Я делаю это, чтобы выжить.

Линн наконец позволила себе ощутить небольшой укол разочарования.

– Выжить? – повторила она. – Это все, что я пыталась сделать все эти годы, Кис. И все же я бы без колебаний отдала свою жизнь, чтобы поступить правильно.

Выражение его лица стало каменным. У Линн оставалось мало времени. В нем было что-то, что стоило спасти, что-то, что стоило искупить. Она могла видеть его, дотянуться до него.

– Ты хороший человек, Линн, – тихо сказал он. – Я эгоистичный человек.

– Тогда выбери быть хорошим! – Слова вырвались у нее криком. Линн бросилась в атаку. В момент ярости она забыла о ветрах; она превратилась в огонь, устремляясь вперед в буре клинков.

Он парировал, их оружия столкнулись. Линн извивалась, рубила.

Кровь брызнула в воздух.

Кис отшатнулся. Красная полоска тянулась по его груди, сверкая ярко, как рубины. Он поднял глаза и вытер пот со лба.

– Я бы с радостью отдал свою жизнь за твою, – сказал он, – но я пытаюсь спасти не свою.

Линн сморгнула горячие слезы, навернувшиеся на глаза.

– Тогда чью? – спросила она. – Чья жизнь настолько важна, что ты выбрал бы сторону убийцы, что смотрел бы, как она сжигает мир дотла? – Это был проблеск такой глубокой печали, что казалось, она пыталась заглянуть в глубины Безмолвного моря.

– Моей матери.

В этот момент, казалось, все остановилось. Линн резко вздохнула. Они говорили о его матери, там, в холодных, покрытых льдом лесах северной тайги. Он упомянул об этом, и она почувствовала в его словах эмоции, острую боль, которая отражала ее собственные чувства к Кемейру, к ее семье.

Кис тяжело дышал, опустив двойные мечи.