Амели Вэнь Чжао - Алая тигрица [litres]

Они ждали команды своего хозяина.

Если они хотели играть именно так, Ана дала бы им бой, которого они жаждали. Она обвела взглядом зал, пробираясь сквозь движущиеся тела к открытым лужам крови, остывающей вокруг тел убитых Керланом придворных. Кровь начала подниматься потоками извивающихся красных лент. Они слились в малиновые сферы под светом люстр. А затем они начали удлиняться, превращаясь и затвердевая в лезвия.

По знаку Аны кровавые кинжалы повернулись и указали на Керлана и его приближенных.

– Сдавайся, Керлан, – крикнула Ана. – Прозвенели военные колокола. Флот Брегона выйдет в море в любой момент, чтобы сорвать вашу атаку на Блу Форт.

Керлан наблюдал за ней с холодным выражением лица. Боевые колокола к этому времени умолкли, но эхо их громких, гулких звонов продолжало гудеть в воздухе.

– Адмирал, может быть, и мертв, – продолжала Ана, – но пока я жива, я никогда не позволю вашему плану увенчаться успехом.

Но было что-то еще в выражении лица Керлана, когда он выпрямился, чтобы взглянуть на нее. Его лицо исказилось не от ярости или неудачи.

Оно выглядело словно… триумф.

Когда Ана скользнула взглядом по группе аффинитов, окружавших его, она кое-что поняла.

Сорша исчезла.

Слишком поздно она уловила вспышку движения. Слишком поздно ее сила родства уловила кровавую подпись, прорезавшуюся в толпе и двигавшуюся к ней вместо того, чтобы убегать.

Ана едва успела повернуться, когда Сорша ударила ее кулаком в шею.

Острая боль пронзила ее плоть, а затем в ее чувствах вспыхнула кровь. Не так, как бывало обычно, когда к ней возвращалась ее сила родства, а увеличивалась в десять, в сто раз.

Она могла чувствовать все, как будто расколола мир на части и видела с величайших высот небес до самых глубин бурлящих под волнами океанов. Каждая капелька крови, каждая алая капля.

Все было красным, все горело, кровь была такой яркой, что обжигала. Ее разум и тело горели огнем, боль была электрической, разрывающей до самых костей. Как будто издалека, она слышала, как кто-то кричит – или, возможно, это был ее собственный голос, вплетенный в звуки маниакального смеха.

Среди пылающего красного были кольца тьмы, сначала маленькие, а затем приближающиеся к ней. Ее парализовало. Она тянулась и тянулась, но ее сила быстро выходила из-под ее контроля, меняясь и трансформируясь, как будто она жила своей собственной жизнью. Как будто теперь кто-то другой держал вожжи.

А затем, внезапно, багрянец отступил, и ее мир погрузился в черноту.

Годхаллем превратился в кровавое поле битвы.

В суматохе и среди убегающих придворных Рамсон оттолкнулся от возвышения в конце зала. Теперь он мог только смотреть, его разум застыл в неверии. Пол был усеян телами и пропитан океаном крови. Под каждым трупом образовывались лужи, окрашивая кожу в красный цвет и тихо собираясь в круг. Ветерок, дувший с открытого конца зала, шевелил их.

Немногие оставшиеся в живых собрались у стен по обе стороны Годхаллема. Рамсон услышал, как придворный слева от него наклонился и его вырвало.

Была ли это та судьба, которая ожидала его королевство? Весь мир?

Долгий, протяжный крик эхом разнесся по залу, и мир Рамсона сузился до резкого фокуса. Он узнал этот крик. Он пронзил его сердце, как лезвие. Дав волю худшим страхам.

Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ана рухнула на землю, кровь размазалась по ее шее.

Под эмблемой Земного Суда Сорша выпрямилась. Она сжала запястье с сифоном. Камень блестел темной влагой, но даже на глазах Рамсона влага, казалось, впитывалась в ленту, пока совсем не исчезла.

Что-то происходило с кожей под ним. Тьма растеклась по венам Сорши, как трещины по поверхности. Она вздрогнула, ее рот приоткрылся в экстазе, когда она подняла руку и начала смеяться, смеяться и смеяться.

– О, как хорошо, как хорошо! – взвизгнула она.

Нет, часть Рамсона онемела от неверия в то, что случилось худшее, что они себе представляли.

Керлан уже был на ногах, самодовольный триумф начисто стерся с его лица.

– Что ты наделала? – он зашипел.

В ответ Сорша только улыбнулась ему и поднесла окровавленный клинок к лицу. С любовью она провела языком по всей его длине.

Выражение лица Керлана было напряженным, и Рамсон научился понимать, что это означало крайнее недовольство его старого хозяина. Он огляделся, сознавая, что все придворные наблюдают за ними, и обуздал свой гнев. Он протянул руку.

– Иди сюда, Сорша.

Сорша усмехнулась ему.

– Я не думаю, что сделаю это.

Лицо Керлана потемнело.

– Если ты не…

– Тогда что? Убьешь единственного успешного носителя сифона в мире? Того, который нужен твоей императрице? Я бы посмотрела, как ты попытаешься, – Сорша хихикнула и начала расхаживать по центру зала, небрежно размахивая клинком. Ее железные шипы превратились в плоские диски, края которых были достаточно острыми, чтобы резать. Они вращались вокруг нее, как маленькие серые звезды. – Видите ли, в этом и заключается проблема мужчин. Они близоруки и тщеславны и позволят своему эго встать на пути стратегии. – Она остановилась и посмотрела на Керлана, выражение ее лица исказилось уродством. – Вот почему я на тебя не работаю. Я работаю на вашу императрицу.

Мысли Рамсона неслись вперед. Сорша усложнила ситуацию серией своих предательств, но в хаосе, который она посеяла, возможно, для него была возможность. По ту сторону Годхаллема, в отсутствие Ниты, придворные переместились, чтобы сгрудиться за сиденьями на самых краях двора, расчищая пространство посередине.

– Достаточно. – Черты лица Керлана исказились так, что Рамсон подумал о худших приступах ярости, которые когда-либо испытывал его старый хозяин. Он наблюдал, как Керлан подал сигнал остальным своим людям, которые все это время оставались за возвышением. – Приведи носительницу ко мне, – прорычал он. – Я хочу ее живой. И я хочу сифон!

– Думаю, что нет, – раздался новый голос, и весь зал повернулся к двустворчатым дверям у входа.

Кис шагнул внутрь, вырисовываясь массивной фигурой на фоне ночи, когда он обнажил свои мечи. Дождь скользил по его волосам, стекая по коже. Рядом с ним, как тень от его пламени, стояла Линн с обнаженными кинжалами. А позади них из-под дождя вынырнуло множество фигур. Они обладали гораздо более разнообразной внешностью, чем брегонцы, оттенки кожи варьировались от бледного до светло-коричневого, а волосы – от белого золота до охры. Некоторые подняли руки, и различные элементы закружились над их поднятыми ладонями: вода, огонь, камень, мрамор, сталь.

Были ли это кирилийские аффиниты, которых Керлан переправил в Брегон? Надежда вспыхнула в груди Рамсона, и впервые за эту ночь ему показалось, что он чувствует, как меняется ход битвы.