Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

Здесь же допрашивали Мэйвена. На моей памяти это был один из последних моментов, когда я видела его живым. Когда я прохожу по тому месту, где он стоял во время допроса, меня пробирает дрожь. Я все еще слышу его обильно сдобренный ядом голос.

«Вы думаете, от боли я не буду лгать? – сказал он, когда Тайтон подошел слишком близко. – Думаете, я не проделывал это тысячу раз?»

Он говорил о пытках, которым его подвергла собственная мать. Я знала это тогда, и это преследует меня сейчас. Что бы она с ним ни делала, когда бы она ни проникала в его разум, это была пытка. Это было больно. И это безвозвратно его исказило.

«Думаю, да».

Мне все же интересно. Можно ли было сделать для него еще что-нибудь? Если бы я… Кэл… если бы кто-нибудь смог спасти его от чудовища, которое она создала. Как всегда, эта мысль обжигает и после нее во рту чувствуется горечь. Я сжимаю челюсти. Я буду держать себя в руках, меня не стошнит на глазах у стольких людей. Усилием воли я лишаю свое лицо всякого выражения и поднимаю глаза.

На другом конце комнаты один из офицеров Монфора молча сидит в кресле спиной к окну.

Тайтон не отводит от меня взгляда, когда я прохожу мимо, и я наклоняю голову в знак приветствия. Другие электриконы не такого высокого ранга, как он, и их здесь не будет. Сомневаюсь, что Элла смогла бы спокойно высидеть даже десять минут обмена любезностями, не говоря уже о часе напыщенных дебатов. Я делаю себе мысленную пометку: позже нужно будет спросить об остальных. Нам нужно наверстать упущенное, как в разговорах, так и на тренировках. Неважно, сколько я тренировалась в хижине, я определенно размякла за время своего отсутствия.

В библиотеке установлены три длинных стола, каждый из которых расположен под углом друг к другу, образуя что-то вроде треугольника. Премьер-министр Дэвидсон уже сидит за своим столом в окружении офицеров и чиновников Монфора. С каждой минутой их становится все больше. Они быстро заходят в комнату группами по два и три человека. У меня есть подозрение, что некоторые из них могли бы и не участвовать во встрече, но им просто любопытно посмотреть на происходящее. Их количество, безусловно, производит впечатление, и все они одеты в военную форму или мантии политиков. По рядам быстро проходят их помощники, раздавая бумаги и пакеты с документами. Большая часть страниц оказывается на столе у премьера. Растянув в улыбке свои тонкие губы, он аккуратно раскладывает их перед собой.

Представитель Радис сидит справа от Дэвидсона. Он что-то шепчет ему на ухо, прикрывая рот ладонью с длинными пальцами. Я ловлю взгляд премьера, когда прохожу мимо, и мы обмениваемся кивками. Сейчас он кажется спокойнее, чем когда я видела его в последний раз, – несмотря на творящийся вокруг хаос. У меня создается впечатление, что полномасштабная война не входит в его компетенцию, несмотря на его способности новокровки. Ему явно больше по душе сражаться пером, чем порохом.

Я не буду сидеть с делегацией Монфора, по крайней мере, не сегодня. Несмотря на то, что моя семья живет здесь, и я, вероятно, в конце концов стану гражданином этой страны, я в первую очередь представитель Алой гвардии. Я дала клятву Фарли еще до того, как узнала о существовании Монфора, и горжусь тем, что сижу за столом рядом с ней. За нами следуют различные офицеры и дипломаты со всех уголков восточного континента. Четыре генерала Командования, включая Фарли, садятся в центре. Все они одеты в одинаковую форму и отличаются строгой выправкой. Они представляют собой устрашающее зрелище.

Мне становится неловко. Почему я не надела эту чертову красную форму?

Когда я замечаю Эванжелину Самос, у меня по спине пробегает неприятный холодок. Она спокойно сидит во втором ряду, явно смирившись со своим положением. Сначала я даже ее не заметила. Даже с серебристыми волосами она каким-то образом умудряется сливаться с остальными членами делегации Монфора. Ее одежда не блестит и не переливается, как раньше. Вместо этого она одета в ничем не примечательную темно-зеленую форму, без медалей или знаков отличия. Ее брат одет точно так же. Он сидит рядом с ней, склонив голову.

Она наблюдает за мной, сложив свои смертоносные руки на коленях.

А я сдерживаю улыбку, обратив внимание на ее пальцы.

Хотя она одета довольно просто, ее руки унизаны самыми разнообразными кольцами, готовыми подчиняться ее воле. Зная Эванжелину, я могу сказать, что она вся увешана металлом. Даже здесь, на встрече дипломатов, она готова при необходимости перерезать глотки.

Я смотрю в ее угольно-черные глаза, и она ухмыляется мне, не склоняя головы. Когда-то я бы испугалась этого взгляда. Теперь я чувствую только уверенность. Эванжелина – могущественный союзник, вне зависимости от того, как начинались наши взаимоотношения. И, хоть она никогда не ответит на этот жест, я киваю ей в знак приветствия. Птолемусу хватает такта держать голову опущенной и не встречаться со мной взглядом. Я не хочу иметь ничего общего с убийцей моего брата, даже несмотря на то, что он раскаивается в этом грехе и во многих других.

Пока я наблюдаю, Радис поворачивается, чтобы что-то прошептать Эванжелине и Птолемусу. Расслышать, что он говорит, я не могу. Кажется, у этих троих довольно доверительные отношения – и это нисколько не беспокоит премьера. Их союз был скреплен – даже я получила известие об отречении Самосов и клятве, которую Эванжелина принесла Монфору.

Я все еще смотрю на них, когда в библиотеку – очень организованно и органично – входит последняя делегация. Ада Уоллес идет впереди, не сводя глаз с комнаты. Она оглядывается, отмечая каждое лицо и запечатлевая в своей идеальной памяти каждого присутствующего на собрании. С тех пор, как мы виделись в последний раз, она совсем не изменилась. Золотистая кожа, темно-каштановые волосы, добрый взгляд – даже слишком добрый, учитывая, что она видела и что помнит. Как один из представителей Штатов, она одета в аккуратную черную форму, а на воротнике у нее приколота булавка. Очевидно, что символизируют три переплетенных кольца: красное для Красных, белое для новокровок, серебряное для Серебряных. Не могу представить человека, который мог бы лучше нее справиться со службой Штатам Норты. Чтобы усидеть на месте, я крепко сжимаю столешницу. Если бы не обстоятельства, я бы обняла ее.

За Адой следует по пятам Джулиан Джейкос. Он одет скромно, но опрятно. Увидев его, я немного расслабляюсь. Непривычно видеть его в черном, вместо привычного светло-желтого. В кои-то веки он выглядит довольно неплохо – и кажется моложе. Не обремененным никаким грузом. Даже счастливым. Ему это очень к лицу.

Так называемые обычные Серебряные тоже одеты в форму, и от Красных и новокровок отличаются только холодным оттенком кожи. К моему приятному удивлению, они идут рядом со своими Красными коллегами. Купцы, торговцы, солдаты и ремесленники – обычные Серебряные не так сильно отрешены от Красных, как дворяне.