Рошани Чокши - Бронзовые звери [litres]

Гипнос подскочил к нему, его губы двигались, он плотно зажимал руками уши.

– ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?

Энрике пытался собраться с мыслями. Воск безвозвратно потерян. Насколько он знал, защититься от зова сирен можно было, лишь заглушив их голоса. Энрике оглядел пещеру, и его взгляд упал на валун.

Усилители звука.

Они были предназначены не для усиления соблазнительной песни сирен, а для того, чтобы полностью заглушить ее.

– ПОЙ! – вскричал Энрике.

На лице Гипноса застыло недоумение. Энрике ринулся к валунам и схватился за один из конусов на его поверхности. Когда-то он едва касался каменной поверхности, но спустя время влажность пещеры практически приклеила медный конус к валуну. Он не поддавался. Энрике потянул сильнее. Металлические крошки сыпались с его ладоней.

А скелеты все приближались. За ними новые ряды страшных существ вставали из воды, их челюсти были широко раскрыты, шеи вытянуты. Энрике закрыл глаза, сосредоточившись на конусах. Собрав остатки сил, он сделал рывок и выдрал конус из валуна.

Бросив его Гипносу, он завопил:

– Пой!

Гипнос в ужасе уставился на него, а затем открыл рот. Энрике ничего не слышал, однако уловил легкое изменение в воздухе, словно легкий ветерок прорвался сквозь туман. Бешеный ритм, сотрясавший землю изнутри, замедлился. Скелеты попятились назад.

Энрике схватил Гипноса за руку, потащив его к Северину, Зофье и Лайле. Шум, вероятно, стал громче, потому что призраки Тристана и девушки вдруг зарычали. Их ноздри раздувались. Их глаза заволокло чернотой, и они сделались абсолютно пустыми и нечеловеческими. Призрак Тристана протянул руку, но Северин отшатнулся, качая головой. Скелет рухнул на землю, и призрак исчез.

Энрике указал на мост.

– Туда! – крикнул он Северину. – БЕЖИМ!

Лайла взглянула на Зофью.

– Я останусь с ней! – воскликнул Энрике.

Лайла коротко кивнула. Они с Северином бросились бежать к мосту из костей, разбрызгивая воду. Едва лишь Лайла коснулась его, мост засиял ярче.

– Зофья! – позвал Энрике.

Но Зофья не шевелилась. Несмотря на то что пение Гипноса заглушило песнь сирен, казалось, что Зофья все-таки выбрала сирену. Она покачала головой. Призрак девушки становился все отчетливее, кости скелета почти не были видны. Она взглянула на Энрике, широко улыбаясь.

В ее улыбке ясно читалось: Я победила.

НЕТ! – завопил Энрике. – Зофья, надо уходить!

Он уже собирался схватить ее за руку, как вдруг скелет выбросил вперед когтистую клешню, разорвав его повязку. И впервые до него донеслись звуки пещеры. Песня Гипноса умолкла на несколько мгновений, когда он остановился отдышаться.

И в эти несколько мгновений потусторонняя музыка переполнила Энрике. Никогда раньше он не слышал ничего подобного, эта музыка была подобна медовому свету и хриплому смеху грез. Эта песнь растворялась в нем, словно сахар в горячем молоке, и, казалось, прошла целая вечность, как вдруг Гипнос изо всех сил пнул его и продолжил петь.

Энрике встряхнулся.

Зофья заходила все дальше в воду, вода уже плескалась вокруг ее лодыжек, скелет, державший ее за руку, увлекал ее за собой в глубину озера.

– Нет! – завопил он. – Подожди!

Впервые Зофья вдруг остановилась и бросила взгляд через плечо. Энрике рванулся вперед, схватил ее за руку и потянул назад, но скелет злобно щелкнул челюстями. Энрике услышал голос призрака в голове: злобный и коварный.

Играй по правилам, грешник… твое искушение против моего… схватишь ее, и я покажу ей грезы, приятные настолько, что она бросится в воду у тебя на глазах. Храм обретет нового стражника.

У Энрике перехватило дыхание.

– Зофья… прошу тебя. Пойдем с нами. Посмотри. Мост совсем близко…

И это была правда. Мост был всего в трех метрах от них. Северин и Лайла уже почти перешли на другую сторону. Как только они там окажутся, то будут в безопасности.

– И почему я должна слушать тебя? – спросила Зофья.

Волны, грозно колыхаясь, вздымались выше, грозя поглотить их.

– Потому что без тебя у нас ничего не получится, Зофья! Ты нужна Лайле!

Не слушай его, Зося. Ты нужна только мне. Я – твоя сестра. А он никто.

Голос призрака изменился, теперь в нем звучали сладкие ноты. Энрике вдруг понял, что смотрит на призрак Хелы, старшей сестры Зофьи.

Это парень, который не удосужился поцеловать тебя, пока это не понадобилось для вашего задания. Ты ему не нужна. А Лайла жива и здорова! Она ждет нас в комнате для гостей. Ты сама все увидишь, если последуешь…

Энрике попытался взять ее за руку, но Зофья отдернула ладонь, словно он обжег ее.

– Она лжет, Зофья!

– Она права, – монотонно произнесла Зофья. – Мы друзья.

– Да. Но… – Энрике чувствовал себя так, словно ему приходится приоткрывать какую-то секретную завесу, чтобы раскрыть свои секреты, – но ты нравишься мне гораздо больше, чем просто друг. Мне… мне понравился наш поцелуй. И если бы все пошло по-другому, я, наверное, постарался бы придумать, как сделать это снова.

Зофья слегка повернулась к нему:

– Это правда?

Он лжет, сестра! Пойдем, пойдем.

– Откуда ты знаешь, что я нравлюсь тебе больше, чем просто друг? – спросила она.

Волны постепенно вздымались все выше. Скелеты маячили в шести метрах от них. Нет, теперь уже в пяти. Голос Гипноса сделался визгливым и хриплым. Он не мог больше петь, и скоро даже звуковой усилитель не смог бы их спасти.

Энрике жалел, что не мог показать Зофье странную формулу, нарушавшую равновесие в комнате, каждый раз, как она появлялась на пороге. Ему хотелось показать ей частоту, с которой мысли о ее голубых, словно сердцевина горящей свечи, глазах и алых, словно леденец, губах возникали в его голове. Однако она слишком хорошо знала, что он воспринимает мир по-другому и потому мог лишь честно ответить на ее вопрос.

– Откуда я знаю, что ты мне нравишься? – повторил Энрике. Он натянул улыбку на лицо. – Я не знаю, как объяснить. Просто какая-то часть моей души чувствует это. Та часть, что верит в мистику, суеверия. Это словно… мы принадлежим друг другу.

Зофья резко обернулась к нему. Ее глаза округлились, взгляд стал осмысленным. Резко вздохнув, она отпустила руку скелета, а затем, шатаясь, побрела к Энрике. Дрожа и рыдая, она прижалась к Энрике, и он крепко обнял ее.

– Тише, Феникс, все хорошо. Я с тобой, – бормотал он, зарывшись лицом в ее волосы.

ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ ХРАМУ. ТЕПЕРЬ ОНА НАША!

В следующее мгновение песня Гипноса оборвалась. Песнь сирены нарастала, однако ее заглушал шум бурлящей воды, грозившей обрушиться на них.

– Скорее! – завопил Гипнос.

Он схватил Энрике за руку, и втроем они бросились к мосту. Волны вздымались над их головами, грозя утопить в водной пучине. Множество бледных рук тянулось к ним, тонкие пальцы разрывали остатки повязки Энрике, хватали его за рукава. Костяной мост маячил впереди. Вода захлестнула ноги Энрике, и он поскользнулся. На мгновение все вокруг словно замедлилось. Он ощущал, как тянутся секунды, словно игла, слегка касающаяся его кожи.