Рошани Чокши - Бронзовые звери [litres]

Падая, он успел втолкнуть Гипноса и Зофью на мост. Теперь он оказался по пояс в воде. Нога скелета обвилась вокруг его бедра, и его близость вызвала отвращение.

Вода лилась ему в лицо, попадая в глаза. Изумрудное сияние озера окружало золочеными нимбами фигуры Гипноса и Зофьи, делая их похожими на святых. Если они окажутся последним, что он увидит в этой жизни, он был бы счастлив.

Зофья бросила что-то в воду. Череп одного из скелетов вспыхнул, и существо разразилось ревом. Сотворенные разумом создания бросились назад, отпуская его. Вода захлестывала их, но вместо того, чтобы смыть их в озеро, она утекла через потайное Сотворенное препятствие. Энрике смотрел на прозрачную трубу, окружавшую костяной мост. Зловонная вода плескалась вокруг, и единственным звуком, нарушавшим тишину, был отвратительный треск сталкивавшихся друг с другом скелетов. Когда Энрике взобрался на мост, Зофья и Гипнос схватили его за руки, и все вместе они бросились к внезапно вспыхнувшему свету в дальнем конце стены.

Лайла ничего не чувствовала.

Даже ужаса.

Она помнила, как бежала по костяному мосту к светящейся дальней стене, но теперь свет исчез. А вместе с ней и чувства. Она не ощущала, как острая влажная галька натирает ее ноги. Пустота охватила ее в тот момент, когда они перешли костяной мост. У нее то и дело темнело в глазах. Легкие должны были бы разрываться от боли. Она должна была бы ощущать запах затхлой озерной воды. Северин отвернулся, выплевывая воду и хватая ртом воздух.

Несколько мгновений спустя Гипнос, Энрике и Зофья упали на берег рядом с ними. Лайла слышала, как они кашляют и отплевываются. Она слышала, как Северин что-то тихо говорит обеспокоенным голосом.

Но она словно слышала их из-под толщи воды.

Ей следовало радоваться. Плакать от счастья, что они смогли перебраться на другую сторону. Но пустота, заполнявшая ее, заглушала все чувства. Она впитывала в себя радость, пожирала страх и оставляла от нее лишь внешнюю оболочку.

Лайла убеждала себя, что это нормально. Она уже испытывала такое раньше, но чувства всегда возвращались. Но голос внутри настойчиво нашептывал: Слишком долго ты ощущаешь себя человеком, правда, маленькая сломанная кукла?

Лайла попыталась отвлечься, обернувшись к остальным. Она заставила себя сосредоточиться на друзьях, и их голоса стали казаться громче и отчетливее. Время шло, и она все яснее видела их лица, но пещера, простиравшаяся дальше, представлялась ей сплошным скоплением пустоты и размытых теней.

Гипнос перевернулся на бок, едва дыша. Энрике лежал на спине, его грудь тяжело вздымалась. Зофья сидела рядом с ним, обхватив колени руками, ее била дрожь.

– Энрике? – воскликнул Северин, встряхнув его за плечо. – Ты ранен? Что произошло? Скажи хоть что-нибудь, прошу тебя.

Энрике открыл рот, что-то прошептав.

– Что с ним такое? – спросил Гипнос скрипучим голосом. – Он в порядке?

– Я… – прохрипел Энрике. Он поднял руку, потирая висок. – Же вам говорил.

А затем запустил комком воска в лоб Северину. Однако Северин выглядел абсолютно невозмутимо.

– Тебе лучше?

Энрике взглянул на Зофью, а затем на Гипноса.

– Немного.

– Хочешь встать с земли? Или же ноша непогрешимости слишком велика?

Энрике улыбнулся. Он протянул руку, Северин ухватился за нее, и они оба поднялись.

Больше всего на свете Лайле хотелось улыбнуться. Но ее лицо застыло.

– Лайла? – спросила Зофья, глядя на нее. – Ты ранена?

Возможно , – подумала Лайла. Но она ничего не ощущала, поэтому не знала. Слова словно застряли у нее в горле, и она не сразу смогла ответить.

– Мне не больно, – медленно произнесла она.

Она слышала монотонную безучастность своего голоса. Северин обернулся к ней. Когда-то она была способна ощутить всю силу этого взгляда. Теперь же это не имело значения. Усилием воли она заставила себя встать. Каждое ее движение напоминало безразличное подергивание марионетки, которую тянули за ниточки.

– Лайла, – сказал Энрике. – Ты единственная, на кого не подействовала Сотворенная разумом песнь сирены.

Его слова прозвучали так, будто это хороший знак.

– Естественно, она ведь богиня, – воскликнул Гипнос.

– Это потому что я Сотворена, – ответила Лайла. – Судя по всему, все, что воспроизводит Сотворенный разум, способно воздействовать лишь на обычных людей.

Ей хотелось говорить беззаботно, но ее голос звучал безразлично. Улыбка сползла с лица Гипноса.

– В тебе очень много человеческого, – произнес Энрике, взяв ее за руку. – Если бы это было не так, нас бы всех придушили эти скелеты.

Гипнос вздрогнул.

– По крайней мере, мы перебрались на другую сторону озера.

Зофья нахмурилась.

– Но наши припасы – нет.

– Тогда что же мы будем делать с… этим? – спросил Гипнос, сняв с пояса Сотворенный фонарь и посветив на стену пещеры.

Грубо обтесанная стена из обсидиана возвышалась на сотни метров вверх, простираясь в обе стороны, по меньшей мере, метров на тридцать от того места, где они стояли. Валуны с зазубренными краями виднелись в тех местах, где стена из обсидиана соприкасалась со скалистыми стенами пещеры. Эта стена, вероятно, была подобием входа в портал, судя по сиянию ожерелья Зофьи. Это означало, что необходимо найти спусковой механизм, чтобы открыть проход к храму, который, в чем они не сомневались, находился за стеной. Задача казалась непростой даже с их приспособлениями… но теперь?

Лайла была почти благодарна, что не ощущала страха. Он просто не мог пробиться к ней сквозь толщу безразличия.

– И что мы имеем? – громко произнес Северин.

ВСЕ ОНИ ПРИНЯЛИСЬ РЫТЬСЯ В КАРМАНАХи ощупывать одежду в поисках изобретений, которые Зофья предусмотрительно зашила в нее. Через несколько минут перед ними образовалась груда разнообразных устройств. Среди них были три мотка веревки, которые можно было связать между собой, два разбитых фонаря, один брусок динамита, три кинжала, четыре коробка спичек, позолоченный футляр с пустым сосудом, оставшимся от Сотворенной разумом карты, которая помогла им добраться до Повельи, и кружевной веер.

Энрике обернулся к Гипносу:

– Зачем ты притащил этот веер?

– Мне часто бывает жарко, – начал оправдываться Гипнос.

– Но сейчас февраль, – ответил Энрике.

– А мне круглый год жарко, mon cher.

Северин взглянул на груду вещей, а затем на каменную стену. Приблизившись, он коснулся ладонями по сияющей поверхности.

– Она точно Сотворена?

Лайла с запозданием догадалась, что вопрос обращен к ней.

Остальные отступили в сторону, освобождая для нее место около стены. Лайла открыла рот, затем закрыла. Раньше ужас холодными мурашками пробегал по ее коже. Унижение искажало лицо. Но сейчас не осталось ничего, кроме безучастного понимания, что ее собственные эмоции словно ушли глубоко под воду.